Тень Буревестника Часть Первая (СИ) - Рэйвэн Джонни (список книг .TXT) 📗
Маска?
В черных глазницах вспыхнули ярко-красные огоньки. Львёнок вздрогнул.
Какого... опять колдовство?! Нет... Не может он меня видеть... Ну не может, и всё тут!
Вот только, Красноглазый видел. Он стоял в паре шагов от дома и смотрел прямо на спрятавшегося в тени вора. Затем отвернулся и двинулся вперёд, пропав из поля зрения. Львёнок, уже понимая, что скрываться бесполезно, вышел из тени и выглянул в дыру. Неизвестный стоял прямо под ним, четырьмя этажами ниже и, приложив руку к стене, пялился на Лео своими светящимися буркалами. Из его руки, словно охочая до крови пиявка, ползла наверх какая-то тёмная, фосфоресцирующая красным светом жижа.
Покрывшись холодным потом, Лео высунулся в дыру, схватился за края крыши и подтянулся. Пряча лицо от режущих капель дождя, он пригнулся и быстрее двинулся вперёд, вдоль ската, стараясь как можно аккуратнее ступать по мокрой черепице. Стучал дождь. Завывал ветер. Бушевала гроза. В глубине черных небес вспыхивали и затухали пятна молний.
Львёнок прокрался до плоской пристройки, осмотрелся. Железный ржавый флюгер в виде ворона, пара кирпичных дымоходов. От соседней крыши, вора отделяли несколько ярдов пустоты. Того, кто оступится или недопрыгнет, ожидал не очень долгий полёт и далеко не самая приятная встреча с брусчаткой. Прыжок с разбега - раз плюнуть! Вот только мокрая черепица так и норовила выскользнуть из-под ног. Которые и без того стали ватными от сосущего под ложечкой страха.
Перед прыжком Львёнок обернулся. На всякий случай. И застыл, парализованный от ужаса. На его глазах фосфоресцирующая жижа, словно змея, выползла на крышу и, обратившись лужицей, стала пузыриться, раздуваться, расти. Постепенно приобретая формы человека. Лео осознал, что прыгнуть он не успеет.
Я пропал... Теперь-то уж точно...
Приняв законченный вид человеческой фигуры, жижа схлынула. На крыше возник Красноглазый. Его длинный, чёрный плащ шелестел на ветру. По стальной маске, повторяющей контуры отталкивающего лица, медленно стекали капли. Алые огоньки в чёрных прорезях искали добычу. Красноглазый вскинул голову и шумно втянул воздух, словно почуявший добычу пёс.
Львёнок, упираясь руками, ногами и спиной в грязные от копоти стены, держался из последних сил, чувствуя, что неотвратимо соскальзывает. Едва успел заскочить в дымоход и тут же едва не сорвался. Оставалась единственная надежда на то, что красноглазый незнакомец, не станет играть в трубочиста. Из переброшенной за спину сумы полился мягкий лиловый свет.
Проклятый камень, не сейчас, НЕ СЕЙЧАС!!!
Камень, будто услышав просьбу, потух. Львёнок судорожно выдохнул и вновь едва не рухнул в чёрный зев трубы. Он, словно паук, висел в неудобном положении долго, очень долго, до боли в суставах и мышцах, упираясь конечностями в мокрый от дождя кирпич. Даже думать не хотелось о том, что могло бы случиться, если бы этой ночью внизу топили. Чувствуя, как по лбу стекают горячие капли, как предательски дрожат руки и ноги, как соскальзывают подошвы сапог, он понял, что сейчас упадёт.
Будь, что будет...
Схватившись одной, а затем и второй рукой за край трубы, Лео зашуршал ногами по мокрым стенкам, подтянулся и вытолкнул тело наружу. В груди бешено стучало сердце. Пальцы крепко стискивали кинжал. Тихо барабанил дождь. Завывал ветер. Грохотало.
Крыша была пуста.
***
Львёнок, толкнув дубовую дверь, вошёл в просторный зал таверны «Пёс и Кот». Его с порога окатило долгожданным ароматом безопасности: пахло деревом и пивом, жареным мясом и луком, крепким чабрецом, душистым перцем, сушёным чесноком, свечным воском, топлёным салом, но главное - пахло людьми. Живыми, тёплыми и настоящими людьми. Их в таверне оказалось всего трое - парочка в тени под лестницей, да пухлый и круглолицый хозяин за стойкой.
Львёнка трясло, и не только от холода. Хозяин, протерев заспанные глаза, всплеснул руками и поцокал языком на тянущуюся от входа дорожку воды. Прежде чем удалиться за горячими харчами, он ответил на вопросы о недавних посетителях: «Нет, не было таких, ни высоких, ни низких, да вообще, опосля компании каменщиков, торговцев со слугами и пары писцов из городской «либлитэки», кои по вечерам пропускают стопочку-другую горячительного, уже давно никто не захаживал и, вообще-то, здеся вам благоденствующие улочки, да тихие районы, а не рассадники заразы навроде Сонного или Пьяного, так что в такое время приличные люди у дому сидят, жену тискают за всякое, ага, и я вам больше скажу - мое заведение к этому часу усегда пустует, потому что не черта людям добрым ночной порою по городу спящему шастать, только усякие засранцы бессовестные заглядывают, шо за выпивку даж не плотют, ага!». На довольно простой вопрос о том, кто же тогда те двое, что цедят пиво в другом конце зала, хозяин нервно пожал плечами и буркнул - «постояльцы».
Львёнок выбрал столик в противоположном от «постояльцев» углу и сел спиной к стене - из этой позиции хорошо просматривался зал, да и сзади никто не подберётся. Вскоре вернулся хозяин, принеся большой стакан глинтвейна, или как его называли нойдаммцы «глювайна», пару ломтей вполне свежего хлеба, да исходящую паром пиалу с «цыпами в похлёбке» - популярного в Бриттоли блюда из кур, перца, имбиря, хлеба, эля, шафрана и крепкого бульона. С набросившегося на еду вора, натекла приличная лужа и хозяин, вновь поцокав языком, предложил просушить плащ у камина.
Львёнок поел, выпил и быстро разомлел. Время шло, а Стефан все не объявлялся. Расслабившись и вытянув ноги, вор потягивал вторую порцию «глювайна», растекаясь по стулу. Недавний кошмар постепенно забывался. Из полудрёмы его вытянул уже надоевший звук цоканья языком. Рядом, с ноги на ногу переминался хозяин, теребя в руках конверт.
- Спите, любезнейший? Дык шли бы наверх! В комнатке, на кроватке-то мягонькой поди удобнее будет! Лично вам - даже сделаю скидочку приличную.
- Благодарю, я попозже, - мрачно отозвался Львёнок. - Послушайте, быть может, вы постараетесь еще раз вспомнить, а? Вы вот прямо уверены, что не было моего человека?
- Да не было, не было, клянусь своей старухой! Я б упомнил, уж поверьте! Прощенья просим, любезный. Тут, поди, дело-то неудобное вышло, а-яй-яй, какое неудобное! Ваш знакомец не захаживал, зато вот другой был, тоже неразговорчивый больно. Письмецо передал вам, точненько вот это вот.
- Мне? Письмецо? Ничего не попутали, милчек?
- Ага, стало быть, я так и говорю! Сказал, шо придёте в одиночку, спрашивать про человека будете, ровненько опосля полуночи. Также велел, супрямо приказывал, этот вот самый конвертик вам передать, ага. А я, того, дуралей старый... Запамятовал совсем! Держите, любезный. Не серчайте за виновность мою. Если смогу этим загладить свою вину, то напоминаю про скидочку. Ну? Не пройдёте наверх?
- Я уже сказал. Не сейчас.
- Ваша воля, любезный, ваша воля!
Хозяин впихнул Львёнку конверт и тут же засеменил к бару, нервно оглядываясь. Лео аккуратно осмотрелся. Парочка в другом конце зала продолжала неспешно попивать пиво и тихо о чём-то беседовать, хозяин, уткнувшись носом в стойку, пытался оттереть невидимое пятно. Или делал вид, что пытался.
Либо все трактирщики, включая Джо - повёрнутые на чистоте идиоты, либо здесь творится что-то неладное...
Вор вернулся к конверту: пощупал хорошую бумагу, провёл пальцами по печатке из синего сургуча, сломал её, извлёк сложенный пополам лист и, развернув, увидел знакомый, слегка наклонённый, почерк Стефана.
«Большие дела. Твои - еще больше. Я только закончил говорить с весёлыми ребятами. Шутку о гусях они не поняли. Ребята скупают старые и ветхие книги, ищут продавца. Сапоги, которые ты купил пару лет назад, были чудо как хороши. Думаю, что искать новые следует там же. Рыбу без меня не уди, приеду, вместе порыбачим.
Вечно-голодный побратим.
П.С. Синее горит синим, красное - красным. Люблю восходы наблюдать в порту. Помни про старые песни о главном!»
Прочитав послание, Львёнок еще раз пробежался глазами по строчкам, переварил вести. Затем поднёс бумагу к свече. Отпустил лишь, когда в руке остался догорающий уголок.
