Время проснуться дракону. Часть 1 (СИ) - Морецкая Анна (электронные книги бесплатно TXT) 📗
А между тем, по двое неся каждое блюдо, феечки заставляли стол: в центре поставили запеченный на углях олений бок, обложенный поджаренными же ломтиками айвы. По бокам от громадного блюда водрузили тарелки: одну с зеленым салатом приправленным маслом и уксусом, а другую с диким рисом, кореньями и семенами, от которой шел пряный горячий аромат. Под конец примостили с одного края стола миску с малиной и горшочек с взбитыми сливками, а с другого графинчик фиалковой настойки и кувшин с напитком, в котором плавали ломтики фруктов.
— Сливки-то в деревне, чей поди, опять сперли? — весело спросила Льнянка.
— А то! — в тон ей ответил отец, но тут же добавил: — И не сперли, а позаимствовали — пора уже учиться прилично изъясняться, дочь, раз решила от деревни и Лесу в люди податься.
— Да мы лишнего не берем — ты ж знаешь! — вклинился Саж, уводя в сторону опасный разговор, боясь, что приятель опять затоскует. — Вот попробуй настоечку — моя Иинину, как всегда, сама делала. Фиалковая — полезная!
— Это ж чем она кроме немалого градуса такая полезная? — поддела сатира Льняна, поддерживая его игру и так же опасаясь болезненной темы.
— Вот тебе и на-а! — деланно выпучил глаза фавн. — А твои мать с бабкой больно хорошими знахарками, зато считаются! Аль это ты плохая ученица у них?
— Да знаю я, знаю! — рассмеялась девушка и начала перечислять: — От ломоты в костях, от порченой крови, от нервов, опять же, помогает…
— Во-о-от! — воздел блестящий от жирного мясного сока палец Саж, скосив глаза на приятеля.
Тот усмехнулся, распознав их уловку, и подхватив дочерин стаканчик, наполненный доверху щедрой рукой фавна, отлил большую часть себе:
— Ты ей много-то не лей — крепка больно твоя настойка! Лялечка, налей лучше своей подружке компоту, — помахал он рукой, подзывая феечку с нежно розовыми волосами и в тон им стрекозьими крылышками. Та радостно вспорхнула с висящего над столом светильника, и легко подхватив большой по сравненью с ней самой кувшин, наклонила его над Льнянкиным бокалом.
Девушка, дождавшись, когда феечка поставит на место хрустальный сосуд, похлопала себя по плечу, приглашая ту разделить с ней трапезу. А когда Ляля удобно уселась, Льняна положила на листик салата ломтик персика из компота и подала ей.
От феи шел вполне привычный легкий цветочный аромат, но почему-то именно сегодня он не бодрил и успокаивал, как обычно, а навевал девушке грустные размышления…
Почему никто не замечает, к чему ведет это безвольное плаванье по теченью жизни — полное удовольствий и безделья житье — бытье в зачарованном Лесу?
Вот феечки — эти чудесные куколки с ладонь величиной, с разноцветными волосами и стрекозьими крылышками, они ведь потомки тех, что сотворили этот Лес! Они были могущественными волшебниками задолго до того, как в нем поселились предки нынешних его обитателей.
А что сейчас? Во-первых, куда-то пропали, хмм… мужчины их расы, а они точно были. До сих пор еще можно разглядеть полустершиеся от времени барельефы, отображающие их жизнь, и на развалинах древних построек, и на огромных камнях святилищ, что кругами громоздятся то здесь, то там по всему Лесу. По ним, помимо наличия пропавших мужчин, можно было понять, что древний народ строил целые города, был не чужд разнообразных искусств и свободно приручал огромных животных.
Во-вторых, феечки не разговаривают на общепринятом языке, не пытаются общаться и хоть как-то взаимодействовать с хозяевами тех дом-древов, в которых поселяются. Просто обживают верхние неглубокие дупла стайкой по нескольку феечек и начинают, щебеча на своем птичьем языке, порхать и «делать хорошо» — так, кажется, как-то выразился об их непонятном образе жизни Саж.
Именно они полностью ведут хозяйство всех дом-древов, содержа в чистоте и сытости их обитателей, а их маленькие ручки способны не только готовить, стирать и обметать пыль, а и выделывать шкуры животных для зимней одежды своих хозяев. А уж какие они ткут ткани и вяжут чулочки из обычной травы и лесных цветов!
Конечно, все это удается маленьким и хрупким феечкам не без помощи простенькой, но вполне действенной бытовой магии. Но ведь это такие крохи по сравнению с тем могуществом, которым когда-то обладал их народ!
А сейчас, принимая от них многие тысячизимия заботу, к ним, по сути, относятся, как к очень полезной домашней живности. Их, конечно, любят и оберегают, но никто из живущих сегодня в Лесу не сомневается в весьма ограниченных умственных способностях малюток.
Льняна расстроено вздохнула и подала Ляле, сидевшей на ее плече, пару ягод малины.
«— Обычно феям и имен-то не дают — просто потому, что они на них не откликаются. Их Ляля — редкостное исключение!»
А дело было так: в те времена, когда она еще была традиционно-безымянной розоволосой феечкой, а Льняна только появилась на свет, родители как-то заприметили, что одна из фей, что обитали с незапамятных времен в папином дом-древе, вроде как разумней своих сестер и, кажется, проявляет склонность к общению.
Какое-то время они наблюдали, как розоволосая феечка, то и дело суетиться над их маленькой дочерью — то погремушкой трясет над плаксой, то потный от жары лобик протирает, то веточкой обмахивает, отгоняя прилипчивую муху. И, сначала понемногу, а потом и поболее, стали доверять ей в присмотре за малышкой. А имя ее уж само как-то прижилось.
Маленьким девочкам, подавая куклу, обычно говорят:
— Возьми Лялю, покачай Лялю, — вот и с приглядывающей за девочкой феей так же было. Ее просто пришлось для ребенка, только начинающего познавать мир, как-то попроще обозначить:
— Не плачь, милая, вот Ляля прилетела. Не маши ручками на Лялю. Спи — Ляля рядом, — так и пошло.
И, как ни странно, феечка стала отзываться на данное ей имя.
Но, как думалась уже выше, их Лялечка — редкое исключение. А все остальные феечки, знакомые Льнянке, были, пусть и полезными, и милыми, но, в общем-то, глупенькими созданиями.
И вот, теперь, глядя на тех, кто населял Дриадов Лес сегодня, девушка задумалась, а как скоро и они деградируют до того же ограничивающего ум состояния? А может, если не брать во внимание пользование общим языком и тяги к общению у фавнов и тритонов, то этот спуск по наклонной уже начался?
Последние пару тысяч зим они, похоже, уже и особенность свою в этом Мире не ощущают больше. Равнодушно взирают на проплывающие мимо корабли и не отпугивают чужаков от берега стрелами и наветами, как бывало в старые времена.
Да и селяне из окрестных деревень по сезону не прячась по опушке шныряют, пасясь на небывало обильных для обычных лесов грибных и ягодных местах.
Одни только эльфы еще старались жить по законам и традициям предков, и были не чужды военного искусства, магических наук и ремесел. Но ведь они и пришли сюда последними из большого Мира…
А вон те же кентавры уже давно живут особняком, не общаясь никоим образом с другими расами, делящими с ними Лес.
А тритоны? Поговаривают, что у них появились отдельные личности, которые на берег зим по сто не выходили, а уж приготовленную на огне пищу и того дольше не ели, питаясь только сырой рыбой, моллюсками и водорослями. Русалки же их, вообще, в открытую с командами проплывающих по реке кораблей заигрывать стали, хорошо хоть те пока остерегаются. А то, как вдруг перестанут? Переловят же дур…
А фавны? При их-то долгой, очень долгой по человеческим меркам жизни, они проживают ее исключительно сегодняшним днем — стремясь только к сиюминутном удовольствию, забыв давно о законах предков. Виданое ли дело, что бы фавны мясо ели и зимой в шкуры рядились?! Им же положено за живой природой приглядывать, оберегать ее и питаться тем, что она сама даст. А зимой вообще — спать!
Так нет ведь, переняли у эльфов их образ жизни! А чего спрашивается спать-то по нескольку лун в году? Время терять да удовольствий себя лишать! И сейчас редкая дриада от жареного мясца отказывается, а уж от мехов и обуви зимой — вообще ни одна!
