Последняя песнь до темноты (ЛП) - Мьер Илана С. (читать книги без регистрации полные txt) 📗
— Как ты посмел призвать меня сюда?
Дариен с трудом нашел голос.
— Уважаемый Пророк, — начал он. — У меня… есть вопросы.
— Идиот, — вырвался мужской голос изо рта Лин. Он был полон ненависти. — Я перенес ужасную боль из-за твоего… любопытства. И у тебя изумрудное кольцо!
Дариен пристыжено опустил голову
Эдриен продолжал:
— Может, твоя навязчивая натура и привела к этому, — он отвернулся от Дариена, лицо переменилось. — У меня был друг как ты. Много веков, но я так и не нашел его на глубине. Хотя слышу порой голоса во снах.
У мертвых были сны? Дариен ощутил больше сожаления, чем считал возможным.
— Если бы я знал, что вам будет больно, — сказал он, — то не вызывал бы. — Прошу, простите и помогите мне.
— Ты хочешь Путь, — резко сказал Эдриен, лицо Лин исказила ухмылка. — И ты даже использовал бы запретные чары в поиске. Потому смог призвать меня. И мне пришлось идти на встречу крови и луны.
— А Лин? — спросил Дариен. — Что с ней?
Тень показала зубы, но не в улыбке.
— Ты должен знать, — сказал Эдриен. — Ты убил ее.
— Нет! — сказал Дариен. — Я использовал немного крови…
— Потому моя хватка слаба, — ответил Эдриен. — Я скоро освобожусь и уйду. Еще один путь полный боли твоими стараниями, — его изображение потемнело. — Я мог вернуть старые чары миру, — сказал он. — Почему же не вернул?
— Не… знаю, — сказал Дариен.
— Ты мало знаешь. Я не расскажу, как нашел Путь, я поклялся, что никому не скажу, и я слово сдержу. Великий Пророк старых дней мог бы пытками выбить из меня правду. Но у тебя, мальчишка, нет ни силы, ни умений.
— Я не стал бы вас пытать, — сказал Дариен. — Наш мир в опасности, если вы не скажете.
Ветер донесся от тени. Дариен понял, что это вздохнул.
— Меня должны были тронуть такие слова, — сказал Эдриен. — Но теперь сложно переживать о мире, — он затих. Кричала сова, не зная о странности ночи.
— Вы наша единственная надежда, — сказал Дариен. — Пожалуйста.
Снова вздох, словно шум ветров океана между скал.
— Я скажу одно. Сначала нужно все потерять, — голос Эдриена стал шепотом. — Я потерял.
Он пропал без звука. Лин рухнула со стуком. Дариен подбежал к ней. К его радости, она посмотрела на него и назвала по имени. Но, когда он обнял ее, она тихо заплакала. Он долго держал ее, и она плакала, а ночь переходила в рассвет.
ЧАСТЬ 4
ГЛАВА 27
Путь есть.
Слова во сне были дымом и шепотом старушки. Во всем и ни в чем. Эдриен уже не помнил, где слышал, как знал. Может, бабушка рассказывала ему в детстве, садя на колено. Но то было много лет назад, и его бабушка давно была в земле. И странно, что он вспомнил сейчас.
Горы были холодными в это время года, деревья увядали. Не время для путешествий. Лучше было вернуться домой, иначе он заболеет, так бы сказала мама. В отличие от времени, когда его мама была жива, холод проникал в его тело непрошенным гостем. Кор смеялся бы над ним, поманил бы его к огню в гостинице обсудить новую технику в песне или куплет. Эдриену не нужно было закрывать глаза, чтобы представить это, его разум был обучен вспоминать детали с легкостью: пухлое лицо Кора раскраснелось от жара огня, острый нос его ловит свет, голубые глаза видят насквозь. Это могло быть жестоким
От мысли о Коре желудок Эдриена сжался, словно его тошнило.
Ветер крепчал, выл зловеще, как призрак.
Никто не мог сказать Эдриену Летреллу уходить с холода, кроме воспоминаний. Кор называл его память лучшей. Это было высшей похвалой от такого упрямца.
«Если бы я мог понять», — Эдриен замер. Приближались люди, кони. Он впервые заметил, что стало темно.
— Песня за ужин? — предложил он почти рефлекторно. Он почти забыл, что нужно есть. Забавно, его часто дразнили за жир и любовь к сладостям. Забавно было сейчас это вспомнить.
Две семьи приблизились к нему: двое мужчин, две женщины и худые темноволосые дети. У них были глубокие и темные глаза, как горы. Эдриен встречал кочевников и раньше, у него был опыт с ними, даже симпатия. Он изучал их мифы, с этим поглотил их мечты и желания. И они стали музыкой. Давно.
Они спросили его имя, он представился. Это вызвало недоверие.
— Вы же не сам Эдриен Летрелл? — сказала одна из женщин тихо, но потрясенно.
— Позвольте спеть для вас, — сказал он. — И если вы не против, мое имя и репутация не важны.
— Возраст, вроде, тот, — отметила другая женщина. — И мы можем поделиться едой. Это не во вред.
Один из мужчин, возможно, ее муж, ткнул ее грубо локтем.
— Не тебе решать, — сказал он. Эдриен не впервые отметил, что все взрослые были с морщинами на лицах, хотя им вряд ли было больше тридцати. Короткая и утомительная жизнь. — Но да. На эту ночь мы согласны. За ужин и место для сна.
Эдриен поблагодарил их и, опустившись на землю, стал настраивать струны лиры. Вскоре зазвучали простые ритмы, успокаивая его, и боль в нем была теперь далеко, в милях от него, став эхом, печальным, но не срочным. Его руки двигались уверенно, и он знал, что еще может изменить что-то.
Мужчины развели костер, женщины разложили еду по тарелкам мужчин и детей. Тьма окутала лагерь, светил только огонь, луна была скрыта. Эдриен держался тени. Заиграв, он понял, почему: он не хотел, чтобы эти простые люди и их дети видели его лицо.
Его руки нежно гладили струны, но, конечно, не долго. Нежность, как и во многом, была началом, сменялась жестокостью. На первом аккорде нежность пропала. Эдриен запел со струнами, вспоминал песни людей, бродивших по горам, их песни, что они передавали веками детям. Он должен был этим людям хоть это. Но эту песню написал он сам, смешав их традиционные формы и свое юное вдохновение. Эта песня была из тех, что сделали его имя.
Дети сперва болтали и смеялись, но потом Эдриен понял, что его окружила не только тьма, но и тишина, заполненная только музыкой. Только часть его заметила это, он десятки лет очаровывал зрителей, и тишина была платой за старания. Он был все же Эдриеном Летреллом, это что-то значило. Даже если не значило ничего.
Словно ночь околдовала их, дети вскочили и затанцевали. Их родители смотрели миг, а потом один из мужчин взял жену за руку и закружил у костра. В трепещущем круге света.
Эдриен не ожидал, что ощутит удивление, он смотрел, как худые уставшие люди становятся духами горы, слыша, как он оживил их мифы и мечты.
Понять…
— Можете идти с нами дальше, если хотите, — сказал один из мужчин Эдриену утром, тот же, который кричал на жену ночью. А потом повел ее танцевать в круге света. Жизнь была противоречивой, Эдриен не мог порой охватить все это разумом. — Мы теперь знаем, что вы — Эдриен Летрелл, и для нас честь быть в вашем обществе, — добавил мужчина.
— Это для меня честь быть с вами, — сказал Эдриен. — Как вас зовут?
— Арам, — сказал тот. — Ночью я познакомлю вас с нашей семьей. Мы идем на юг, там укрытие от зимних ветров и еда в соседних городах. А вы куда идете?
Эдриен улыбнулся впервые с их встречи.
— Еще не знаю.
Путь был. Он пел об этом много раз, но не верил в его существование. И был повод не верить, хоть шепот и будил его настойчиво, забываясь при этом. Когда он просыпался, на его мыслях была пелена, словно музыки было мало, и он не мог отрицать это. Кора уже не было. И Миры.
Он рассмеялся, когда она предложила свадьбу. Рассмеялся. Зачем брак бродячему артисту, как он? А если — он теперь это знал — он устанет от нее? Он не признавал это даже себе, а теперь понимал, что для юноши, прошедшего полмира, побывавшего во многих кроватях, брак станет концом этого. Если бы он знал, что Миру вскоре заберут у него, может, поддался бы ей. И было бы не так горько, как от захлопнувшейся двери, тишины. И через недели он услышал, что она погибла от чумы.
То было много лет назад, и Кор говорил, что боль угаснет. Но она возникала, когда он ожидал этого меньше всего. Порой хватало женского голоса в песне, порой — топота детей и мысли «Она этого хотела». Может, Кор говорил по своему опыту, и он легко прогнал призраков прошлого. Но Эдриен сомневался, вспомнив друга.
