Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна (книга жизни TXT) 📗
Рейз отдернулся так быстро, что едва не упал.
Злоба пропала, как и не было, и нужно было что-то придумать, сказать и объяснить. Как будто это можно было как-то объяснить.
— Силана…
Она медленно выпрямилась, тяжело, будто старуха.
Следы у нее на запястьях — следы от пальцев Рейза — горели красным.
— Идите спать, Рейз. Я посижу со скатом. Доброй ночи.
***
Всю ночь Силана просидела в гостиной. Несколько раз скату становилось хуже, зелье переставало действовать, и приходилось разводить и давать новую дозу. Их нельзя было пить так много, и всякий раз Силана рисковала.
Скат хотел жить, дышал с присвистом и время от времени косил на нее усталым взглядом.
Она развела огонь посильнее, смотрела на пламя, и чувствовала себя так, как чувствовала на войне — усталой, измученной. Как будто уже завтра утром снова нужно было собираться и куда-то идти, не понимая до конца куда и зачем, не рассуждая.
Рейз долго сидел на кухне и только глубокой ночью пришел в гостиную.
— Силана, я хотел…
Он смотрел виновато, немного нерешительно, и, если бы у Силаны были силы чувствовать хоть что-то она, наверное, сказала бы, что все в порядке.
— Рейз, идите спать, — ответила она, получилось слишком тихо и голос шелестел. — Я вас очень прошу. Эти дни были очень тяжелыми, я не могу сейчас с вами разговаривать.
Он открыл рот — возразить, сказать что-то еще и промолчал. Потом прочистил горло и виновато отвел глаза:
— Помощь нужна? Я могу что-нибудь сделать?
— Да. Уйдите.
Это действительно ей бы помогло.
Больше Рейз ничего не сказал и ушел, Силана прислушивалась к звукам его шагов на лестнице, думала о всякой ерунде, чтобы не уснуть, планировала, что сделать завтра. Нужно было купить корм для ската, заплатить за дом, узнать про следующий поединок в Парной Лиге. Поесть и помолиться, в конце концов, чтобы быстрее восстановить пламя.
Силана смотрела в огонь и вспоминала: детство с Калебом, парад войск, когда она отправилась на войну, первого умершего у нее на руках человека — она так и не запомнила его имени.
Командира Гийома.
Когда он понял, что ему необходима алая жрица, он выбрал нескольких солдат, подговорил их пробраться в шатер Силаны. Обычно она спала с другими жрицами и медиками, но в тот раз все были заняты при раненых, она осталась одна.
Ее разбудили грубые мужские руки, и страх — безотчетный, инстинктивный. Кто-то отвесил ей оплеуху, в ушах зазвенело. Кто-то рассмеялся, рванул ворот ее платья вниз — ткань разорвалась с треском и Силана услышала смешок.
Кто-то навалился на нее, дернул ноги в стороны.
И сквозь страх пробилась одна единственная мысль, отчаянная, отравленная: нет!
А потом было пламя, и кто-то выл, громко, по-животному.
И командир Гийом стоял и смотрел на нее — привычно спокойный, собранный и абсолютно равнодушный. Тогда она не понимала: зачем? Почему вы так со мной поступили.
Потом он сказал: «Отлично, оно все-таки может сжигать».
И ей все стало ясно.
И она много раз потом думала — если бы ей удалось сдержаться, перетерпеть — могло ли все случиться иначе?
Хотя, должно быть, командир Гийом просто нашел бы другой способ. Он бы что-нибудь придумал — он никогда не отступал. И поэтому им так восхищались, так боялись его и ненавидели. Все, и свои, и чужие. И Силана в том числе.
Даже странно, он сам ни разу ее не тронул, для него она всегда была просто инструментом, и все же ни одного человека Силана ни разу не боялась так сильно.
А когда Рейз толкнул ее, она не почувствовала ничего. Ей вспомнилось мимоходом, как она стала алой жрицей, когда он навалился сверху. И о его взгляд — злой, бешеный, казалось, можно было порезаться. Кому-то еще. Какой-нибудь другой женщине — способной на полноценный страх и на полноценную жизнь.
Теперь он чувствовал себя виноватым, хотел поговорить. Наверное, если бы не Парная Лига, если бы не мамин дом, Силана разорвала бы контракт и постаралась бы больше никогда не видеться с Рейзом. Он стал бы еще одним воспоминанием — неприятным и болезненным, еще одной ошибкой в длинной череде ошибок.
Скат задремал к рассвету, и Силана рискнула вернуться в комнату — совсем ненадолго. Она помолилась Майенн, спустилась на кухню и заставила себя поесть. Очень хотелось спать, но пока было нельзя, и она вернулась в гостиную.
Время тянулось медленно, и хотелось хотя бы отвлечься на книгу, но в доме их было совсем немного — только те, которые Силане дарили в детстве. С тех пор, как вернулась, она даже не брала их в руки, боялась — сама не знала чего: запачкать? Разочароваться?
Это были книги, подаренные мамой и Калебом, осколки той далекой и счастливой жизни, которая теперь навсегда осталась в воспоминаниях.
Через пару часов проснулся Рейз, спустился к ней. Он замер в дверях, посмотрел нерешительно, а потом сказал:
— Я тренироваться. Нужно что-нибудь?
— Нет, — Силана пожала плечами. — Хотя… если вас не затруднит, купите мне, пожалуйста, какую-нибудь книгу. Любая подойдет, только не о войне.
Он нахмурился:
— Книгу? — потом отвел взгляд и кивнул. — Понял. Принесу. Тебе бы поспать, а не сидеть с книгами.
— Вы знаете, что я не могу уйти.
— Я вернусь с тренировки и подменю тебя. Ничего не случится с твоим скатом. Выжил же он как-то вчера вечером.
— Вчера вечером я давала ему полноценное зелье. Теперь можно только разбавленное. Идите, Рейз, пожалуйста. Даже если вы меня подмените, вы все равно не знаете, что делать, если ему станет хуже.
— Если ему станет хуже, я позову тебя, — он помолчал, подбирая слова, а она хотела только, чтобы он ушел побыстрее и оставил ее в покое. — Силана… я больше ничего не сделаю. Даю слово. Тебе не нужно меня бояться.
Она посмотрела на ската, бессмысленно протянула руки к огню — почему-то очень мерзли кончики пальцев:
— Я никогда вас не боялась. Я просто не хочу, чтобы вы сейчас были рядом. Я занята, а вам нужно тренироваться. Идите.
Он не стал больше ничего ей говорить и ушел.
Через час скату снова стало плохо, но давать ему зелье больше было нельзя — даже разбавленное, и Силана сидела и беспомощно смотрела, ожидая, что он умрет.
Его дыхание становилось все реже, прерывалось со свистом, перемежалась короткими стонами.
И в конце концов, Силана не выдержала — зачерпнула те жалкие остатки пламени, что успела восстановить, отдала скату, чувствуя, как накатывает слабость и понимая, что ничего бы это не изменило.
Эти капли пламени могли только облегчить боль — на мгновения, на пару вдохов, ничтожно коротких, бессмысленных, но скат все равно посмотрел на нее, и показалось, что в умных черных глазах проскользнула благодарность.
А потом, Силана даже не поверила поначалу, скату стало лучше — совсем немного, но выровнялось дыхание, и через час он снова уснул. И она поняла, что вопреки всему, он выживет.
Силана смотрела на него, и почему-то очень хотелось плакать. От облегчения или от мысли о том, что хоть что-то теперь случилось правильно. И самую капельку от страха — что теперь нужно было заботиться о ком-то кроме себя. О ком-то, кто полностью от нее зависел.
Через несколько часов вернулся Рейз — усталый, взмокший, он улыбался пока не увидел Силану снова. Потом на его лице опять появилось то виноватое, неуверенное выражение, которое она уже понемногу начинала ненавидеть.
— Я ополоснусь и подменю тебя, — после едва уловимой, напряженной паузы сказал он. — Тебе действительно нужно поспать.
Она не ответила, и он ушел наверх.
Все сильнее накатывала сонливость, тепло от очага убаюкивало, и, наверное, Рейз был прав. Нужно было подняться в комнату, поспать. Силана и сама не понимала, почему оставалась в гостиной.
Рейз вернулся — посвежевший, в поношенной удобной одежде. Наверное, так ему нравилось ходить дома. В руках он держал лоскутное покрывало, сжимал в пальцах так, что костяшки побелели.
