Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Бемиш относился к ней бережно, как к дорогой домашней мебели, но он знал, что из Инис ничего лучше домоправительницы сделать нельзя – милая, хорошая девушка, с теплым сердцем и не очень-то, признаться, умной головкой. А всякий неумный человек автоматически зачислялся Теренсом Бемишем куда-то в самый низ рейтингового листа.
На следующей неделе стройку посетил Тревис. Встреча была запланирована довольно давно и никакого отношения к скандалу с сектантами не имела, но, видимо, еще дома Тревис что-то услышал. Его первый вопрос по прибытии был:
– Теренс, что тут у вас происходит? Говорят, вы сделали своим заместителем какого-то сектанта?
– Знакомьтесь, Ашиник, – сказал Бемиш.
Ашиник поклонился. Тревис разглядывал юношу в упор.
– Так ты, значит, считаешь меня бесом? – справился Тревис.
– Я с вами незнаком, – серьезно ответил Ашиник, – но то, что я слышал о вас, заставляет меня думать, что многие бы охотно назвали вас бесом, да и вы бы не обиделись от такого названия.
Тревис расхохотался.
– Ладно, если ты и еретик, то хоть не сумасшедший, – сказал он.
Восемнадцатого числа Бемиш разговаривал с государем Варназдом. Это случилось так.
У Бемиша набралось изрядное количество бумаг, требовавших подписи Шаваша, и он лично явился в столицу с бумагами и с подарками. Ему сказали, что Шаваш во дворце и будет там до утра. Бемиш отправился во дворец. Его пустили беспрепятственно.
Бесчисленные павильоны и внутренние дворики, дышавшие свежестью сады были так неожиданно красивы, что Бемиш, уставший от лязга бетонных плит и от всей грязи своей огромной стройки, забывшись, пошел бездумно бродить меж танцующих богов и важно кудахчущих павлинов. Вдруг кто-то окликнул его из резной беседки:
– Господин Бемиш!
Бемиш оглянулся и подошел, пытаясь вспомнить, на каком из бесчисленных приемов видел он этого довольно молодого чиновника, с растерянным и милым лицом и бровями, загнутыми вверх наподобие ласточкина хвоста.
– Не узнаете? – спросил, улыбаясь, чиновник.
– Помилуйте, государь, – спохватился Бемиш, становясь на одно колено, – как можно не узнать!
Государь указал Бемишу на плетеное креслице в глубине беседки, Бемиш сел в креслице и запихал за спину папку с бумагами.
– Я хотел вас спросить, – продолжал государь, – что такое «unfathomable»?
– Что? – изумился Бемиш. Государь подобрал лежавший перед ним томик и прочел, слегка растягивая гласные:
Unfathomable sea! Whose waves are years, Ocean of time, whose waters of deep woe Are brakish with the salt of human tears.
Бемиш опустил глаза на обложку: это был Перси Биши Шелли.
– А, – сказал Бемиш, – unfathomable значит «бездонный». Это поэтическое слово. Не думаю, чтоб оно кому-то понадобилось сейчас.
– Да, – кивнул государь, – у вас пропало много поэтических слов. И появилось много аббревиатур.
Бемиш кивнул.
– Жалко, – сказал государь, – что ваши старые книги у нас не переводят. Справочники и пособия переводят, а Шелли – нет.
– Вам нравится Шелли? – с опаской спросил Бемиш, чтобы поддержать разговор, хотя единственный Шелли, которого он читал, был некто А.Д. Шелли, один из соавторов книги «Монтаж радиолокационных маяков на геостационарных орбитах с целью коррекции курса космических лайнеров в околопланетном пространстве».
– Да, – сказал государь, – когда я его читаю, я понимаю, что иномирцы очень похожи на нас. Или были похожи. Знаете, это представление о времени, которое приносит гибель лучшим и гордым, возвращается вспять…
Государь замолчал.
– Вы кого-то искали? – вдруг сказал он, кивая на папку, кончик которой виднелся из-за ручки кресла.
– Да, Шаваша. Мне нужна его подпись.
– Может быть, что-то могу подписать я? Я уверен, что у вас тут нет ничего… предосудительного.
Император смущенно улыбнулся, произнося эти слова, а Бемиш испытал неприятное чувство. Ничего предосудительного? Что он имеет в виду? Что Бемиш не мошенничает? Или что вся грязь проходит мимо документов?
– Так хотите, я что-нибудь подпишу?
Бемиш колебался. С одной стороны, два документа действительно требовали подписи государя, – жди потом эту подпись три недели. С другой стороны, а что, если Шаваш будет недоволен? Решит, что Бемиш прокрался в сад, разыскал за спиной Шаваша государя, наговорил ему бог знает что, лишил Шаваша полагающихся для такой подписи знаков внимания и вообще вел себя неприлично.
Бемиш поднял глаза. Император вдруг скорбно улыбнулся и промолвил:
– Простите. Я знаю, что моя подпись немного значит, но я все время забываю, что она может и повредить.
«Господи! – изумился Бемиш, – он все понимает! Но почему же…»
– Я хотел бы сделать вам что-нибудь приятное, – сказал государь.
– Вы… Я видел несколько ваших картин. Можно посмотреть другие?
Государь улыбнулся.
– Пойдемте.
Через пять минут они прошли через государеву спальню в светлую восьмиугольную комнату. Стражники таращили глаза: если здесь, в огражденных покоях, и бывали когда-то иномирцы, – Ванвейлен или Нан, – то, во всяком случае, это было достаточно давно.
Бемиш не обманулся: рисунки государя Варназда были на диво хороши. Может, он не был гениальным художником, скорее всего, даже подражал кому-то из старых мастеров: все рисунки, до единого, были выполнены в традиционной манере, легкой, чуть выцветшей от рождения акварелью, и во всех них было что-то грустное и беззащитное, до удивления гармонировавшее с лицом самого государя страны Великого Света. «Я бы не взял его на работу даже аналитиком», – мелькнуло в голове Бемиша.
Бемиш надолго остановился перед одним из рисунков. Это был вид из окна, – вероятно, дворцового, судя по завитому уголку рамы, – на зимний сад. Огромные пласты мокрого снега пригибали к земле сухие кисти цветов, посередине большой черной прогалины четверо садовников-простолюдинов, нахохлившись, как воробьи, от холода, разжигали костер. Позади костра сиротливо торчало копье. Было видно, что рисовавшему жалко этих людей, но он считает, что ничего не может сделать. Зима. Из года в год. Unfathomable sea, whose waves are years…
– Ну, – сказал государь Варназд, – какой вам больше всего по душе?
Бемиш показал на рисунок с садовниками вокруг костра.
– А еще?
Бемиш выбрал еще.
– У вас отменный вкус, – сказал государь. – Это лучшие.
– Вы давно их написали?
– Да, семь лет назад, я тогда был в плену у Ханалая. Это мои стражники. Видите копье?
Бемиш побледнел. Да, ведь семь лет назад государь Варназд был в плену у мятежников, и не просто в плену: Ханалай только что не морил его голодом, вытирал на пирах пальцы о волосы, ждал только полной победы, чтобы казнить недостойного императора…
– Наверное, – сказал Варназд, – чтобы хорошо рисовать, надо плохо себя чувствовать. У меня был тогда повод жалеть себя.
– Мне не кажется, – осмелился Бемиш, – что вы тут жалеете себя. Вы жалеете этих крестьян, которые вас сторожат.
Они вышли из восьмиугольной комнаты на террасу. У балюстрады стояло легкое кресло с золотой головкой и распростертыми крыльями по краям, – казалось, что кресло летит, и несколько скамеечек для ног. Государь сел в кресло и указал Бемишу на скамеечку. Они сели, государь помолчал и спросил:
– В ваших новостях говорят, что я должен созвать парламент и передать право выборов главы правительства народу: только так-де можно справиться с произволом и коррупцией. А мои чиновники уверяют, что народ мой беден, растерян и озлоблен, что в стране множество тайных сект. Если позволить голосовать только богатым – вспыхнет бунт, если же позволить голосовать всем, то одна половина парламента будет состоять из сумасшедших сектантов, а другая – из чиновников, подкупленных бандитами. И еще говорят, что только в спокойные времена может управлять собрание, в неспокойные же времена должен править один человек. Ведь в природе собраний думать долго, а в неспокойные времена надо решать быстро, и любое долгое решение в неспокойные времена – неправильно. Что полагаете вы?
