Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Что это было? — спросил Хикс.
— Общий язык големов последние двадцать тысяч лет, — объяснила Адора Белль.
— Правда? Крайне, э, волнующе… Эм… Начнем…
В счетном отделении никто не смел поднять взгляд, пока стол главного кассира поворачивался вокруг своей оси и грохотал, как какая-нибудь древняя телега для смертников. Бумаги летали под руками Маволио Бента, пока его мозг тонул в отравлениях, а ноги продолжали крутить педали, чтобы выпустить темные энергии, терзающие его душу.
Он не считал, не так, как это видели другие люди. Вычисления были для тех, у кого сразу в голове мягко не разворачивался ответ. Видеть — значило знать. Так всегда было.
Холм накопившихся бумаг уменьшался по мере того, как ярость мыслей этого человека опустошала его.
Все время открывались новые счета. И почему? Это из-за доверия? Из-за неподкупности? Стремления к экономности? Из-за чего-нибудь, что можно было бы назвать ценным?
Нет! Это все из-за Липовига! Люди, которых мистер Бент раньше никогда не видел и надеялся никогда больше не увидеть вновь, толпами вливались в банк со своими деньгами в коробочках, деньгами в свиньях-копилках и весьма часто — с деньгами в носках. Иногда эти самые носки были на них надеты!
И делали они это из-за слов! Банковские сейфы заполнялись из-за того, что презренный мистер Липовиг заставлял людей смеяться и дарил им надежду. Он нравился людям. Мистер Бент никогда никому не нравился, насколько он знал. О, была материнская любовь и отеческие объятия, одно весьма прохладное, другое — слишком поздно, но и к чему они его привели? В конце концов он остался один. Так что он убежал прочь, и нашел серый караван, и вступил в новую жизнь, основанную на числах, ценности и должном уважении, и после долгой упорной работы он добился своей должности, и, да, он был ценным человеком и, да, его уважали. Да, уважали. Даже мистер Космо его уважал.
А потом из ниоткуда возник мистер Липовиг, а кто он такой? Похоже, что этого не знал никто, кроме человека с неустойчивыми зубами. В один день никакого мистера Липовига не было, а на другой он уже Главный Почтмейстер! А теперь он в банке, этот человек, чья ценность была в его рте, и который не выказывал уважения никому! И он заставлял людей смеяться — и банк наполнился деньгами!
А окружили ли Роскоши какой-нибудь роскошью тебя? Произнес знакомый голос у него в голове. Это была ненавидимая частичка его самого, побежденная, голодающая и годами загоняемая в свой шкаф. Это был не голос совести. Он сам был голосом своей совести. Это был голос… голос маски.
— Нет! — резко воскликнул Бент. Некоторые из ближайших служащих подняли глаза на непривычный шум, но тут же быстро опустили головы, боясь столкнуться с его взглядом. Бент неотрывно смотрел на листок перед собой, наблюдая, как мимо прокатываются числа. Рассчитывай на числа! Они никогда не подводили…
Космо не уважает тебя, ты глупец, ты глупец. Ты управлял их банком за них и прибирал за ними. Ты делал, а они тратили… и они смеются над тобой. Ты знаешь, что это так. Глупый мистер Бент с его смешной походкой, глупый, глупый, глупый…
— Убирайся от меня, убирайся, — прошептал он.
Люди любят его, потому что он любит людей. Никто не любит мистера Бента.
— Но у меня есть достоинства. У меня есть ценность! — мистер Бент подвинул к себе еще один лист бумаги и стал искать утешения в колонках цифр. Но его преследовали…
А где были твои ценность и достоинство, когда ты заставлял числа плясать, мистер Бент? Невинные числа? Ты заставлял их плясать, и выписывать кульбиты, и кататься кувырком, пока ты ударял хлыстом, и они протанцевали на неправильные места, разве не так, когда Сэр Джошуа объявил свою цену! Куда же проплясало золото, мистер Бент? Дым и зеркала!
— Нет!
В счетном отделении все перья на пару секунд прекратили движение, после чего вновь заскрипели в неистовой деятельности.
Со слезящимися от стыда и ярости глазами, мистер Бент попытался открутить колпачок своей хитроумной перьевой авторучки. В приглушенной тишине банковского зала щелчок открытия зеленой ручки производил такой же эффект, как и звук натачивания топора. Каждый служащий низко пригнулся к своему столу. Мистер Бент Нашел Ошибку. Все, что каждый мог сделать — это не отрывать глаз от лежащего перед ними листка и изо всех сил надеяться, что ошибка была не их.
Кому-то, и дайте боги, что это окажутся не они, надо будет пойти и встать перед высшим столом. Они знали, что мистер Бент не любит ошибок: мистер Бент верил, что ошибки — это результат уродливости души.
Услышав звук Рокового Пера, одна из старших служащих поспешила в сторону мистера Бента. Те из работников, кто, рискуя превратиться в мокрое место от свирепого взгляда мистера Бента, попробовали глянуть, что происходит, увидели, как ей показали оскорбительный документ. Послышался далекие укоризненные звуки „тц-тц“. Шаги служащей, когда она спустилась по ступеням и прошла через комнату, отозвались эхом в смертельной, полной молитв тишине. Она не знала этого, когда, мелькая туфлями на пуговицах, стремительно приближалась к столу одного из самых юных и новеньких служащих, но ей предстояло встретиться с молодым человеком, которому предназначено было войти в историю как одному из величайших героев банковского дела.
Мрачная органная музыка наполнила Отделение Посмертных Коммуникаций. Мойст предположил, что это было частью обстановки, хотя настроение получилось бы более верным, если бы наигрываемый мотив не оказался бы „Кантатой и Фугой для Кого-то, у Кого Проблемы с Педалями“.
Когда после долгих мучений скончалась последняя нота, Доктор Хикс развернулся на стуле и поднял маску.
— Простите за это, иногда у меня ноги совершенно не оттуда растут. Вы оба не могли бы немного понапевать, пока я займусь мистическими маханиями, пожалуйста? Не беспокойтесь о словах. Похоже, работает все, что звучит достаточно погребально.
Двигаясь вдоль круга и завывая вариации ууу! и ра-а! Мойст гадал, сколько банкиров в течение дня поднимали мертвых. Наверное, не большое это число. Ему не следовало этого делать, это ясно. Ему следовало бы быть там и делать деньги. Оулс… Клемм уже должен был закончить набросок. К завтрашнему дню Мойст уже сможет подержать в собственных руках свою первую банкноту! А еще был проклятый Криббинс, который может поговорить с кем угодно. Правда, у этого человека в таком случае был список длиной в полотенце на ролике, но город работал с помощью объединений, и если он натолкнется на Роскошейогда жизнь Мойста распутается до самой виселицы…
— В мое время мы хотя бы напрокат брали достойную маску, — проворчал старческий голос. — Подумать только, это женщина вон там?
Внутри круга появилась фигура, без всяких беспокойств или шума, за исключением ворчанья. У нее во всех отношениях был образ волшебника — в мантии, остроконечной шляпе, преклонном возрасте и с бородой — с дополнением в виде общего серебристого монохромного эффекта и некоторой легкой прозрачности.
— А, Профессор Флид, — сказал Хикс. — Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам…
— Ты знаешь, что это ты затащил меня сюда, и не то, чтобы бы мне нечем было больше заняться, — оборвал его Флид. Он опять повернулся к Адоре Белль, и его голос стал чистым сиропом. — Как вас зовут, моя дорогая?
— Адора Белль Добросерд, — предостерегающий тон на Флида был потрачен впустую.
— Как очаровательно, — сказал он, посылая ей вязкую улыбку. К сожалению, из-за этого у него во рту, как паутина очень старого паука, заколыхались тонкие нити слюны. — Поверите ли вы, если я скажу, что у вас просто поразительное сходство с моей возлюбленной наложницей Фенти, которая умерла более трехсот лет назад? Схожесть просто изумительна!
— Я бы сказала, что это стандартная подцепительная фразочка, — ответила Адора Белль.
— Батюшки, какой цинизм, — вздохнул покойный Флид, поворачиваясь к Главе Посмертных Коммуникаций. — За исключением чудесных воспеваний этой юной леди, все было, честно говоря, бардаком, — резко сказал он. Он попытался похлопать Адору Белль по руке, но его пальцы прошли прямо сквозь нее.
