Записки нечаянного богача (СИ) - Дмитриев Олег (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
«Удивиться». «Поразиться». «Ух ты», в конце концов — да мало ли как еще можно выразить крайнюю степень изумления? Но внутренние реалист и скептик хором громко призвали фалломорфировать. Подолгу вытягивая каждую из трех гласных в этом слове.
В самолетах я разбирался хуже, чем в машинах. Про машины знал, что масло и бензин наливаются в разные места, и с соляркой их мешать нельзя, и что автомобиль — хитрая и капризная хреновина, в которой чем больше электроники — тем дороже ремонт. Про воздушные суда — только то, что вроде как физика разрешает такой куче металла держаться в воздухе и не падать, если куча движется в нужном направлении с нужной скоростью. Судя по развалинам передо мной — то ли с направлением не угадали, то ли со скоростью. Смятая почти до крыльев передняя часть сомнений в этом не оставляла. Обломки лопастей винтов, гнутые, мятые и царапанные, лежали на камне внизу. Эти продолговатые штуки, в которых под крыльями крепятся двигатели, были сдвинуты: одна назад, вторая в сторону, внешнюю от фюзеляжа. Наверное, по характеру таких повреждений можно было подробно рассказать, на какой скорости и под каким углом произошел удар в скалу. Я не мог. Да мне и неинтересно было — и так вопросов хватало. Попробовал покачать за обломок крыла — стоит, как влитой. Ну надо думать, тут, наверное, тонн десять железа. И раз оно не качается — в него можно залезть. Сдается мне, вон те остатки стеклянного колпака в передней части как раз подойдут на роль ворот. Там даже какие-то петли сохранились, только открывать было нечего.
По левому обломанному крылу, что упиралось рваным краем в площадку, поднялся к корпусу. Начал было принюхиваться на предмет разлитого керосина, но опомнился — все, что могло гореть, наверняка сгорело, причем давно. Цвет металла на фюзеляже, крыле и обшивке двигателя был неравномерный, и я предположил, что пожар все-таки был: на хвосте и брюхе сзади оттенок был другой, и часть клепок казалась оплавленной. Осторожно опустился на корточки, а затем лег на железную крышу сверху, осматривая внутренности. И первым, за что зацепился глаз, был ссохшийся унт. Кожа носка потрескалась, от мехового голенища осталось немного, но это был именно он. И из него чуть выглядывали две белых как мел берцовых кости.
Я продолжал лежать и смотреть на чью-то оторванную ногу. Мыслей, кроме «ну, удружил, шаман!» и «опять хоронить придется» пока не появлялось. Только чуть позже прорезалось рациональное: «непонятные предметы руками не трогать. Да вообще ничего пальцами не касаться!». И это было логично. Самолет, видимо, военный. Я прозорливо догадался об этом, глядя на два пулемета, торчащих стволами в сторону хвоста из люка сразу за местом, где сходились крылья. Наверное, там еще должен был быть бронированный колпак, но чего не было — того не было. Может, при ударе отлетел куда-нибудь, а может и не предусматривался конструкцией. Но и двух пулеметов было достаточно, чтобы понять — это не похоже на воздушное судно сугубо гражданской авиации. Американский военный самолет торчит в горе на русской земле. Что надо делать? Внутренний скептик мгновенно отозвался голосом обокраденного Шпака: «Позвоните в милицию!». Я снова не внял. Тут ни телефона, ни милиции, за что не хватишься — ничего нет. Еще варианты действий? Вряд ли Откурай решил мне подгадить напоследок. При первой встрече, конечно, обзывался чужаком-балбесом, но расставались мы если не тепло, то уж точно без обид. Значит, дело не в шамане, и опять единственный кто тут может мне навредить — я сам. И от этого стало как-то не по себе. Кажется, до сих пор я умудрялся не упустить ни единого случая самому себе испортить жизнь. Правда, обломки военного самолета в мои беспокойные руки попались впервые. «Да пошел ты к чертовой матери, разгребайся сам как знаешь!» Вот, пожалуй, дословно все, что я сказал бы, доведись мне быть своим ангелом-хранителем. Но перчатки из кармана достал и надел.
Осторожно зацепившись за край, я свесил ноги вниз, спустился ниже и уперся ногами в пол. Да, в полный рост тут не побегаешь. Слева и справа стенки уставлены какими-то стеллажами, забитыми ящиками, техническим инвентарем, полуистлевшим брезентом и прочим барахлом. Видимо, при ударе сюда слетелся груз со всего самолета. Проход к хвосту — от силы полметра шириной, и тот весь завален. Мне только если боком протискиваться. Они лилипутов что ли в летчики набирали? Под ногами лежало столько всего, что про унт я едва не забыл: обломок штурвала, какие-то пряжки и крепления, скукоженные обрывки ремней. Так, надо пройти по салону и осмотреться от начала до конца. Сделав шаг, я зацепился плечом за какие-то тряпки, потянул - и на меня со стеллажа съехала мумия. Как я не заорал дурниной, увидев прямо перед собой безглазый череп в ссохшемся темно-коричневом шлемофоне с черными наушниками — представления не имею. На мумии был овчинный комбинезон, странные перчатки с огромными раструбами, и второй унт. «Так, первый пазл собран» - цинично сообщил внутренний реалист. Он вообще-то не такой, просто перенервничал.
Я осторожно отцепил комбинезон и шлем от полок. Одежда была нанизана с нескольких местах на какие-то штыри, торчащие из обшивки, видимо, на них до катастрофы что-то крепилось. А потом навсегда закрепился пилот. Шлемофон цеплялся шнуром, а точнее — странным черным штекером, которым тот шнур заканчивался. Отцепив, я едва поймал голову летчика — видимо, она только на этом проводе и держалась. Внутри комбинезона при движении перемещались с шуршанием и негромким тюканьем друг о друга кости. Непередаваемый звук.
Пройдя чуть дальше по проходу я заметил длинный деревянный ящик, в котором из целой фурнитуры оставались, наверное, только уголки и замки. Гвоздики или болтики, или чем там оно крепилось, проржавели в прах. Я чуть сдвинул доску — и замер. Потому что в железяке, что смотрела на меня, узнал пулемет. Третий за сегодня — не перебор ли? А на доске было то ли глубоко нацарапано, то ли небрежно вырезано: «M2 .50». Очень осторожно положил ее обратно на место. Ствол и остальные детали, что попались на глаза в полумраке, были покрыты толстым слоем жира или смазки. Хорошо я про перчатки вспомнил еще снаружи, вовремя.
Мимо той спарки, которую видел «с улицы», еле протиснулся. В хвосте больше ничего интересного, кажется, не лежало — просто места не было. Развернулся обратно и слева на дверном проеме или простенке, или переборке — короче, на том, что разделяло пространство со стеллажами и место пулеметчика — увидел вторую мумию. Одета так же, только под срезом шлема еще очки летные, сквозь которые на меня внимательно смотрел череп. Больше мертвецов на борту не нашлось. Осторожно срезав стропы, на которых висел второй, я понес его через ряды полок. И снова зацепился за какой-то мешок, который съехал в проход, грохнув так, что весь самолет вздрогнул. Странно, небольшой мешок, а рухнул как сейф? Уложив стрелка рядом с пилотом, вернулся и заглянул в мешок, чуть распустив горловину, которая сама расползалась под пальцами. Дно тоже лопнуло при ударе о пол. Мешок оказался наполнен какими-то кожаными задубевшими от времени то ли кошельками, то ли кисетами. Я взял в руки один из них. Тяжелый какой! Ножом раскрошил засохший шнурок, растянул края, заглянул внутрь — и отвел взгляд. Сглотнул. Поморгал и покрутил головой. Заглянул снова. Содержимое кисета не исчезло и не поменялось. Тусклое, темно-желтое. Крупинки, чешуйки, песчинки, зернышки и кусочки побольше, размером с половину ногтя на мизинце максимум. Отстраненно, механически покачал ладонью снизу вверх, пробуя вес. Килограмма полтора. Кисетов тут, наверное, больше десятка. Ясно, почему мешок так бумкнул — как гирю-пудовку на железный пол сбросили. На самом краю же стоял, в ту сторону шел — он перед глазами был, а обратно — за спиной, а я все внимание на стрелке сконцентрировал, чтоб из комбинезона его не рассыпать. Я осторожно, словно хрустальный фужер, поставил этот заскорузлый мешочек на пол и решил выйти на воздух. Обилие вопросов привело к тому, что они тупо застряли и не могли выбраться. А разобраться явно стоило, обстоятельно и по порядку, как я люблю. Пробираясь мимо полок, начинал ощущать нехватку кислорода — видимо, мозг начал так быстро его потреблять, что легкие восполнять не успевали. Или я на нервной почве дышать забывал. Совершенно мимодумно подцепил замок одного, крайнего из кучи одинаковых, ящика стандартно-скучной военной раскраски. Замок отвалился, вслед за ним наклонилась передняя стенка, за которой лежали стопками какие-то предметы, которые я сперва принял за сигаретные пачки. Приподнимая верхнюю крышку ящика, случайно уронил переднюю стенку, прямо на ногу. Но боли не почувствовал. Потому что в это время читал надписи на предметах, оказавшихся внутри: ЗлА-1П. 99.99. Аффинажзолото. Москва. СССР. 1939. вес 12352.0. Это были не сигареты.
