Королевский убийца - Хобб Робин (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Прошли дни с тех пор, как «перекованных» сожгли на погребальном костре. Кроме формирования стражи королевы внутри и снаружи замка происходили и другие события. Еще два мастера-корабельщика пришли и предложили свои услуги в постройке кораблей. Верити был в восторге. Но еще сильнее была тронута королева Кетриккен, потому что это ей они представились, сказав, что хотят быть полезными. Они привели с собой помощников, которые пополнили ряды работающих на верфях. Теперь лампы горели и перед восходом, и после захода солнца, и работа стремительно продвигалась. Верити все больше отсутствовал, и Кетриккен во время моих посещений казалась более подавленной, чем обычно. Я безуспешно пытался развлечь ее книгами или прогулками. Большую часть времени она проводила, ничего не делая, за своим ткацким станком и становилась все более бледной и вялой с каждым днем. Ее мрачное настроение заразило тех леди, которые были внимательны к ней, так что зайти к ней в комнату было так же весело, как стоять в почетном карауле при покойнике.
Я не предполагал застать Верити в его кабинете и не ошибся. Он, как обычно, был на верфях. Я попросил Чарима позвать меня, если у Верити найдется свободная минутка. Потом я вернулся в свою комнату, взял кости и гадальные палочки и отправился к королеве.
Я решил научить ее некоторым играм, которые любили лорды и леди, в надежде, что королева сможет больше общаться с окружающими. Я также надеялся — в меньшей степени, — что она не будет так нуждаться в моем обществе. Ее мрачное настроение начинало тяготить меня, и иногда мне хотелось оказаться подальше от нее.
— Сперва научи ее жульничать. Только скажи ей, что в эту игру играют именно так. Скажи, что правила допускают обман. Ловкость рук — и она сможет очистить карманы Регала пару раз, прежде чем он посмеет заподозрить ее. А что он сможет сделать тогда? Обвинить первую леди Баккипа в жульничестве?
Шут, конечно. По-товарищески пристроился у моего локтя. Крысиный скипетр слегка подпрыгивает на плече. Я не вздрогнул, но он понял, что снова захватил меня врасплох. Откровенная радость сияла в его глазах.
— Боюсь, наша будущая королева может меня неправильно понять. Может, ты лучше пойдешь со мной и немного развеселишь ее? Я отложу кости, а ты сможешь показать ей какой-нибудь фокус, — предложил я.
— Показать ей фокус? Фитц, именно этим я и занимаюсь все дни напролет, а ты видишь в этом одно дурачество. Ты думаешь, что это игра, в то время как я вижу, как серьезно ты работаешь, отдавая дань играм, которые выбрал не по своей воле. Прими-ка ты совет шута. Научи леди не играть в кости, а отгадывать загадки, и вы оба станете умнее.
— Загадки? Это игра из Бингтауна, да?
— Это игра, которую нынче прекрасно знают в Баккипе. Попробуй-ка отгадать. Как человек называет вещь, когда не знает, как называть ее?
— Я никогда не был силен в этой игре, шут.
— И никто из твоих родственников, судя по тому, что я слышал. Так что отвечай. Что имеет крылья на свитке Шрюда, язык из пламени в книге Верити, серебряные глаза в рукописях Релтауна и покрытую золотой чешуей кожу в твоей комнате?
— Это загадка?
Он жалостливо посмотрел на меня:
— Нет. Загадка это то, о чем я только что спросил тебя. Это Элдерлинг. А первая загадка была: как его позвать?
Мой шаг замедлился. Я посмотрел на него пристально, но взгляд шута всегда было трудно поймать.
— Это загадка? Или серьезный вопрос?
— Да. — Шут был серьезен.
Моя нога застыла в воздухе. Я совершенно запутался. Я метнул в него сердитый взгляд. В ответ он прижался носом к носу своей крысы на скипетре. Они тихо хихикали.
— Видишь, Крысик? Он знает не больше своего дяди и деда, никто из них не знает, как позвать Элдерлинга.
— Скиллом, — быстро сказал я. Шут странно посмотрел на меня:
— Ты это знаешь?
— Подозреваю, что так.
— Почему?
— Не знаю. Теперь, когда я подумал… наверное, это не так. Король Вайздом совершил долгое путешествие, чтобы найти Элдерлингов. Если бы он просто мог воспользоваться Скиллом, почему он этого не сделал?
— Конечно. Но иногда в быстроте есть своя правда. Так что отгадай мне вот что, мальчик! Король жив. Также и принц. И у обоих есть Скилл. Но где те, кто учился вместе с королем, или те, кто учился до него? Как случилось, что количество владеющих Скиллом ничтожно мало в то самое время, когда они так остро необходимы?
— Мало кого учат Скиллу в мирные времена. Гален не считал нужным никого учить до последнего года своей жизни. А группа, которую он создал… — Я внезапно замолчал, и, хотя коридор был пуст, у меня отпало всякое желание говорить об этом. Я всегда держал при себе все, что Верити говорил мне о Скилле.
Шут неожиданно запрыгал кругами вокруг меня:
— Если туфля жмет, ее нельзя носить, кто бы ее ни сделал.
Я неохотно кивнул:
— Вот именно.
— А того, который сделал ее, нет. Грустно. Очень грустно. Гораздо более грустно, чем горячее мясо на столе и красное вино в твоем стакане. Но того, кого нет, тоже кто-то сделал.
— Солисити. Но ее тоже нет.
— О! Но Шрюд есть. И Верити тоже. Мне кажется, что если эти двое, которых она создала, еще дышат, должны быть и другие. Где они?
Я пожал плечами:
— Их нет. Стары. Мертвы. Я не знаю. — Я подавил нетерпение и попытался обдумать его вопрос. — Сестра короля Шрюда, Мерри, мать Августа. Возможно, что ее учили Скиллу, но она давно умерла. Отец Шрюда, король Баунти, был, по-моему, последним, у кого была группа. Но очень немного людей из этого поколения еще живы, — я прикусил язык. Верити как-то говорил мне, что Солисити учила Скиллу всех, в ком ей удавалось найти талант. Кто-нибудь из них, конечно, должен был остаться в живых. Они, вероятно, на десять лет или около того старше Верити.
— Слишком многие из них мертвы, если ты меня спрашиваешь. Я знаю. — Шут вмешался, чтобы ответить на мой невысказанный вопрос. Я тупо посмотрел на него. Он высунул мне язык и сделал несколько танцевальных па в сторону. Он вгляделся в свой скипетр, любовно пощекотал крысу под подбородком.
— Видишь, Крысик? Как я и говорил тебе. Никто из них не знает. Ни у кого из них не хватает ума спросить.
— Шут, ты когда-нибудь будешь говорить ясно? — вскипел я.
Он внезапно остановился, как будто его ударили. В середине пируэта он опустил пятки на пол и застыл как статуя.
— А что толку? — спросил он серьезно. — Стал бы ты слушать меня, если бы я пришел к тебе и говорил не загадками? Разве это заставило бы тебя остановиться, подумать и повертеть каждое слово, а потом поразмыслить над этим в своей комнате? Очень хорошо, тогда я попробую. Ты знаешь эти стихи: «Шесть мудрецов поехали в Джампи»? — Я кивнул, как обычно смущенный. — Прочитай их мне.
— «Шесть мудрецов поехали в Джампи, полезли на гору и не стали спускаться, превратились в камень и улетели…» — внезапно я забыл окончание старого детского стишка. — Я не помню всего. В любом случае это ерунда. Один из тех ритмических стишков, которые засели в голове, но ничего не значат.
— Конечно, именно поэтому они записаны среди стихов-знаний, — заключил шут.
— Этого я не знал! — возразил я. Внезапно я почувствовал раздражение. Мое терпение было на исходе. — Шут, ты опять начинаешь все сначала. Все, что ты говоришь, это загадки, и так всегда. Ты обещаешь говорить прямо, но твоя правда ускользает от меня.
— Загадки, дорогой Фитци-Фитц, предназначены для того, чтобы заставить людей думать. Чтобы найти новую правду в старых поговорках. Но пусть будет так… твои мозги ускользают от меня. Как я могу до них добраться? Может быть, если я приду к тебе темной ночью и спою под твоим окном:
О юный Фитци, сын греха,
Напрасно ль словом «чепуха»
Я назову твой скорбный труд,
Твой вечный бой и вечный зуд?
Он упал на одно колено и стал щипать несуществующие струны на своем скипетре. Он пел довольно сильно и даже хорошо. Мотив был позаимствован из популярной любовной баллады. Шут посмотрел на меня, театрально вздохнул, облизал губы и скорбно продолжал:
