Королевский убийца - Хобб Робин (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗

— Фитц Чивэл, заходи и садись. Могу я тебе предложить поесть? Вина?

Я стоял и смотрел на нее. Она менялась, как море. Я ощущал ее силу и знал, что в ладу с собой. Она была одета в мягкую серую тунику и гамаши. Ее волосы были убраны обычным способом. Украшения были простыми — одно ожерелье из зеленых и синих каменных бусинок. Но это была не та женщина, которую я привел в замок несколько дней назад. Та была сердитой, уязвленной и смущенной. Эта Кетриккен была полна спокойствия.

— Моя королева, — неуверенно начал я.

— Кетриккен, — спокойно поправила она меня. Она двигалась по комнате, расставляя свечки по полкам. В том, что она больше ничего не сказала, был почти вызов.

Я прошел в ее гостиную. Кроме нее и Розмэри, здесь больше никого не было. Верити как-то жаловался мне, что покои королевы напоминают казармы. Это не было преувеличением. Простая обстановка, безукоризненная чистота. Тяжелые гобелены и ковры, имевшиеся почти повсюду в Баккипе, здесь отсутствовали. Простые соломенные коврики лежали на полу, в рамах были натянуты пергаменты, расписанные прекрасными цветами и деревьями. Никакого беспорядка не было вовсе. В этой комнате все было закончено и убрано или еще не начато. Это единственный способ описать неподвижность, которую я чувствовал.

Я пришел, обуреваемый противоречивыми эмоциями. Теперь я стоял, тихий и молчаливый, дыхание мое установилось и сердце успокаивалось. Один угол комнаты был превращен в альков, отгороженный пергаментной ширмой. Там на полу лежал ковер из зеленой шерсти и стояли низкие мягкие скамейки, какие я видел в горах. Кетриккен поместила зеленую свечу с восковницей за одним из экранов и зажгла ее от огня в очаге. Танцующее пламя свечи за экраном придавало жизненность и тепло нарисованной сцене. Кетриккен обошла вокруг ширмы, села на одну из низких скамеек в алькове и указала на место подле себя:

— Присоединишься ко мне?

Я подошел. Слегка освещенный полог, иллюзия маленькой отдельной комнаты и приятный запах восковницы захватили меня. Низкая скамейка, как ни странно, была удобной. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить о цели моего визита.

— Моя королева, я думал, что вам, возможно, захотелось бы научиться играть в некоторые из азартных игр, в которые мы обычно играем в Баккипе. Чтобы вы могли присоединиться к развлечениям остальных.

— Может быть, как-нибудь потом, — сказала она милостиво, — если мы с тобой захотим развлечься и тебе доставит удовольствие учить меня этим играм. Но только по этой причине. Я обнаружила, что старая пословица справедлива. Человек может уходить от самого себя только до тех пор, пока связь не лопнет или не отбросит его назад. Мне повезло. Меня притянуло назад. Я снова вернулась к согласию с собой, Фитц Чивэл. Вот что ты почувствовал сегодня.

— Я не понимаю.

Она улыбнулась:

— Тебе и не надо.

Она снова замолчала. Маленькая Розмэри отошла и села у огня. В качестве развлечения она взяла свою грифельную доску и мел. Даже этот обычно веселый ребенок сегодня показался неожиданно спокойным. Я снова в ожидании повернулся к Кетриккен, но она только сидела и смотрела на меня, мечтательно улыбаясь.

Через пару мгновений я спросил:

— Что мы делаем?

— Ничего, — ответила Кетриккен.

Я замолчал. Спустя долгое время она заметила:

— Наши желания и задачи, которые мы перед собой ставим, конструкции, которые мы пытаемся навязать миру, — не более чем тень дерева, лежащая на снегу. Она будет меняться при движении солнца, будет поглощена ночью, раскачается вместе с ветром, а когда гладкий снег исчезнет, она будет лежать, искаженная, на неровной земле. Но дерево останется. Ты это понимаешь?

Она слегка наклонилась вперед, чтобы посмотреть мне в лицо. Глаза ее были добрыми.

— Думаю, да, — смутился я.

Она почти с жалостью взглянула на меня:

— Ты понял бы, если бы перестал пытаться понять. Если бы перестал беспокоиться о том, почему это для меня важно, а просто попробовал бы посмотреть, имеет ли эта мысль какую-нибудь ценность для твоей собственной жизни. Но я не прошу тебя сделать это. Я никого и ни о чем здесь не прошу.

Она расслабилась, давая отдых прямой спине. Она по-прежнему ничего не делала. Она просто сидела напротив меня и раскрылась.

Я почувствовал, как ее жизнь касается меня и растекается вокруг. Это было легчайшее прикосновение, и, если бы я не испытывал на себе и Скилла и Уита, не думаю, что я бы почувствовал его. Осторожно, мягко, словно испытывая сделанный из паутины мост, я наложил свои ощущения на ее.

Она искала. Не так, как я, чтобы найти определенное животное или прощупать то, что находится поблизости. Я отбросил слово, которым всегда называл свои ощущения. Кетриккен ничего не искала своим Уитом. Это было, как она и сказала, просто существование, но, с другой стороны, ощущение себя частью целого. Она пришла в гармонию с самой собой и рассматривала все пути, которых касалась ее огромная сеть, и довольствовалась этим. Это была тонкая и прозрачная сеть, и я любовался ею. На мгновение я тоже расслабился. Я выдохнул и широко раскрыл себя и свой Уит навстречу всему. Я отбросил всю мою осторожность, все беспокойство о том, что Баррич может почувствовать меня. Я никогда раньше не делал ничего похожего. Касания Кетриккен были нежными, как капли росы, скатывающиеся по ниточкам паутины. Я был закрытым плотиной течением, внезапно освобожденным, чтобы наполнить до предела все старые каналы и протянуть водяные пальцы в новые долины.

Давай охотиться! Волк, весело.

В конюшнях Баррич оторвался от чистки копыта, мрачно нахмурился, не глядя ни на кого в частности.

Суути била копытом в своем стойле.

Молли пожала плечами и тряхнула волосами.

Напротив меня Кетриккен вздрогнула и посмотрела на меня, как будто я заговорил вслух.

Через мгновение я был схвачен с тысячи сторон, я был растянут и стоял на виду, в безжалостном свете. Я ощущал все, не только людей, которые приходили и уходили, но и каждого трепещущего на карнизе голубя, каждую мышь, которая пряталась за винными бочками, — каждое пятнышко жизни, которое было и никогда не было пятнышком, но всегда было узелком на паутине жизни. Ничто не одиноко, ничто не покинуто, ничто не лишено значения, ничто не важно. Где-то кто-то спел, а потом замолчал. После этого соло вступил хор — другие голоса, незнакомые и смутные произносили: «Что? Простите? Вы звали? Вы здесь? Это сон?» Они хватали меня, как нищие хватают за рукав путника, и я внезапно почувствовал, что если не уйду, то распадусь на нитки, как кусок ткани. Я моргнул, снова закрываясь внутри себя самого. Я вздохнул.

Миновало ровно одно дыхание. Одно мгновение. Кетриккен искоса смотрела на меня. Я сделал вид, что не замечаю, и, подняв руку, почесал нос. Я пошевелился.

Я твердо вернулся в прежнее состояние. Я позволил пройти еще нескольким минутам, прежде чем вздохнул и виновато пожал плечами:

— Боюсь, я не понимаю этой игры.

Моя попытка вызвать ее раздражение увенчалась успехом:

— Это не игра. Ты не должен понимать это или «делать» это. Просто прекрати все остальное и будь.

Я устроил представление, изображая еще одну попытку. Я сидел неподвижно несколько мгновений, потом рассеянно покрутил свой рукав. Она увидела, что я делаю, и я виновато опустил глаза.

— Свеча прекрасно пахнет, — похвалил я ее. Кетриккен вздохнула и махнула на меня рукой:

— У девушки, которая их делает, очень тонкое чувство запахов. Она возвращает мне аромат моих садов. Регал принес мне одну с запахом жимолости, и после этого я сама нашла другие свечи. Она здесь служанка, и у нее нет ни времени, ни возможности, чтобы делать их много, так что я считаю большой удачей, когда она предлагает свечи мне.

— Регал, — повторил я. Регал, разговаривавший с Молли. Регал, знающий ее достаточно хорошо, чтобы рассказывать о ее свечах. Все во мне сжалось от дурного предчувствия. — Моя королева, думаю, что отвлекаю вас от ваших дел. Я этого не хочу. Могу ли я покинуть вас теперь, чтобы вернуться, когда вы захотите моего общества?