Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Малика подавила смешок. Сказка, однако танцевальные па Саизель вызвали в душе приятное волнение.
— Джурия стала женой хазира, но долгое время отказывала ему, — продолжила жрица. — Она доставляла ему наслаждение без прикосновений. И лишь необходимость зачать наследника вынудила её возлечь с супругом.
Малика покачала головой: а что она говорила Иштару? Не Ракшада придумала наложниц, а Джурия. Старый хазир и его сын увидели её танец не в доме услады глаз, а на каком-то представлении. Почему нет? Сейчас об этом можно только гадать, истинная история запечатана мужчинами.
Кинув взгляд на дымящие чаны, Малика стиснула кулаки и вонзила ногти в ладони, чтобы не погрузиться в ставший уже привычным плотский сон.
— Начнём с походки, — произнесла Саизель.
Девушки поднялись, Малика передвинулась к стене.
Служительницы пошли по кругу — все как на подбор: длинноногие, с красивой грудью, тонкими талиями, стройными бёдрами. Их фигуры сильно уступали фигуре Джурии. Скульптор, создавая памятник шабире, явно перестарался. Или она на самом деле была недосягаемым эталоном женской красоты?
Не обращая внимания на Малику, Саизель выкрикивала:
— Не выпячивайте попу! Плечи! Следите за головой! Не задирайте подбородок! Представьте, что под ногами раскалённые угли. Можно обмануть словами, но язык тела выдаст ваши чувства. Тело никогда не лжёт. Если ваше воображение отказывается работать — вон из храма!
Наблюдая за служительницами, Малика с горечью думала, что художники и поэты никогда не воспоют их красоту в своих творениях. Девушки угаснут здесь, оттачивая движения и жесты перед зеркалами и танцуя ради удовлетворения похоти мужчин.
— Попробуй пройтись, как они, — предложила Саизель.
Малика обмотала шею концами чаруш и присоединилась к девушкам.
Жизнь превратилась в сказочное сновидение. Граница между днём и ночью стёрлась. Малика с жадностью вдыхала ароматы благовоний, радуясь, что от них исчезают мысли и тают воспоминания. Не стесняясь своей фигуры, которая, по её мнению, была далека от совершенства, она с упоением танцевала, прислушиваясь не к словам жрицы, а к собственным чувствам.
Несмотря на каждодневные занятия танцами и гимнастикой, Малика поправилась. Её грудь округлилась и потяжелела, а кожа напоминала переливающийся шёлк. Растянувшись в парильне на горячей каменной полке, Малика блаженствовала. В массажной комнате с удовольствием отдавалась в тёплые руки жриц. В молебственной комнате сидела, закрыв глаза и представляя себя беззаботной песчинкой, затерявшейся в пустыне… Время перестало существовать.
Саизель принесла Малике полупрозрачное платье, расшитое алым бисером:
— Пора тебе исполнить танец Джурии.
— Я не хочу танцевать, как Джурия, — возразила Малика. — Это будет мой танец.
Надела платье и чаруш, застегнула зажим, посмотрелась в зеркало — и не узнала себя. Женщина в зеркале была выше ростом и с более выразительными формами. Эта женщина не сомневалась в своей красоте и держала голову, как покорительница многих мужских сердец. Нет, это не Малика. Малика мечтает лишь об одном сердце. Этот человек далеко, он никогда не узнает, как сильно она его любит, но сегодня он будет незримо вести её в танце.
Саизель проводила Малику в опустевший храм. Дала знак музыкантшам на балконе.
— Нет, — вновь воспротивилась Малика. — У меня своя музыка.
Стоя в центре зала и глядя на серебряную роспись стен, она стремительно погружалась в другую реальность, в мир, сотканный из её желаний. Она была не в храме — во вселенной грёз.
Зашумел ветер, плеснула невидимая волна, зашуршал песок. В слюдяном блеске луны закружились алые бабочки. Сердце замерло в ожидании звука его шагов. А вот и он…
— Тебе не нужно соблазнять мужчину, который уже давно желает тебя.
Не сводя с Адэра глаз, Малика медленно пошла ему навстречу:
— Потанцуем?
— Я хочу не танцевать с тобой, а заниматься любовью.
Малика повернулась к нему спиной, закинула руки назад и обняла его за шею:
— Как?
Адэр обхватил её за талию и, прижав к себе, тазом сделал движение вперёд:
— Не так…
Изогнувшись, Малика запрокинула голову:
— Как?
Адэр развернул её к себе лицом:
— Рассудок твердит: «Нельзя». Сердце кричит: «Можно…»
Расстегнул зажим. Обруч скользнул по её груди и упал, взметнув веер песчинок. Бережно снял с её головы чаруш — так открывают сосуд, наполненный бесценным напитком.
— Души моей смятенье… — Провёл кончиками пальцев по её щеке. — Испить тебя по капле…
Коснулся губами уголка губ Малики. Поцеловал другой уголок и, обхватив её подбородок ладонью, заставил приоткрыть рот:
— Сорвать твоё дыхание… Большими глотками, взахлёб. — И припал к её губам.
Малика застонала. В чувства словно вплелась яркая лента. Кровь полилась по жилам потоками лавы. Внизу живота появилась боль: сладостная, тянущая к земле. Впустить в себя, слиться, впитать…
Адэр запустил пальцы ей в волосы. Придерживая рукой за талию, положил на землю. Навис над Маликой, всматриваясь в лицо:
— Хочу сшить себя заново…
Стиснул платье на её плечах, потянул в разные стороны. Бисер взметнул в небо, смешался с бабочками. Ткань податливо лопнула и соскользнула с тела. К груди прикоснулись горячие ладони. Съехали на живот, переместились ещё ниже… Требовательно развели бёдра. Малика выгнулась дугой.
— Хочу умереть и воскреснуть с тобой… — Адэр склонился над ней, как склоняются к букету цветов, чтобы вдохнуть его аромат. — Мой сон сбывается.
Перед её глазами на кожаном шнурке качался изумрудный ключ.
— Где вы его взяли? — Надсадно дыша, Малика схватила ключ. — Вы рылись в моём шкафу? Кто вам разрешил?
Разжала кулак. Ключ исчез… Подняла взгляд и выдохнула со всхлипом:
— Иштар?..
Он резко отпрянул:
— Собирайся. Мы возвращаемся во дворец.
Шатаясь, едва не падая, она встала на ноги и посмотрела на Иштара; он сидел на полу, прикрывая глаза ладонью.
— Ничего не было.
Он сгрёб с пола плащ и швырнул в Малику:
— Потому что я не захотел.
Она накинула плащ на плечи и, покачиваясь, побрела в купальню. Смыть с себя всё… Закрылась в душевой кабинке и расплакалась: мир желаний насмеялся над ней.
***
За время, проведённое в дороге, боль не утихла, а на подъезде к Кеишрабу и вовсе стала нестерпимой. Малика слушала дыхание Иштара и сгорала от стыда. Закусив нижнюю губу, не сдержала стон.
Иштар, сидя на другом конце сиденья, посмотрел искоса:
— Опять галлюцинации?
— Отвези меня к Хёску.
— Зачем?
— Отвези! — повторила Малика, едва не сорвавшись на крик.
Иштар дал знак водителю и отвернулся.
На улицах города хозяйничал ветер. На крышах домов бешено вертелись флюгеры, сопровождая вращение скрипом и скрежетом. В пыльном воздухе здания и заборы казались зыбкими. Редкие прохожие шли согнувшись, натягивая на лоб клетчатые платки и прикрывая тканью нижнюю часть лица. Лошади под всадниками всхрапывали и пригибали головы.
Автомобиль, покачиваясь под порывами ветра, проехал по площади и затормозил перед храмом.
— Меня не ждите, — сказала Малика и выбралась из салона.
Ветер приподнял подол платья, прошёлся песком по ногам как наждаком. Двое служителей, замотанных в накидки с головы до пят, с трудом распахнули двери храма и подпёрли их плечами. Не успела Малика перешагнуть порог, как перед ней возник Хёск.
— Шабира? Что случилось? — спросил он и посмотрел ей за спину.
Малика ступила в зал, отряхнула платье и чаруш от пыли и песка:
— Отведи меня в жилую комнату, я заночую в храме.
Продолжая смотреть на автомобиль Иштара, Хёск попятился:
— Ты перепутала храм с гостиницей?
— Тогда я лягу у двери. Снаружи. И пусть вся страна знает, что верховный жрец отнёсся к шабире, как к бездомной собаке.
Хлопнули двери. Зал погрузился в тишину, нарушаемую шагами хозяина и гостьи.
