Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Донеслась стонущая музыка, послышался перезвон колокольчиков. Локоть упёрся в песок, появилось плечо, обтянутое влажной тканью. Широкая спина, водопад спутанных пшеничных волос… Это Адэр!
Малика всем телом потянулась вперёд. «Повернись ко мне, дай посмотреть в твои глаза. Я истосковалась…»
Налетевшая волна накрыла Адэра с головой, а откатив, распахнула рубашку на его груди. Ключ… изумрудный ключ на кожаном шнурке…
Музыка стихла. Тишина прозвучала как гром. Малика взглянула на танцовщиц, застывших в соблазнительных позах. Полупрозрачные платья расшиты бисером. Края чаруш обмотаны вокруг шеи и закреплены брошью.
Малика закрыла лицо руками. Душа плакала. Сердце рвалось на части от несбыточного желания: очутиться рядом с Адэром, прикоснуться…
Послышались мягкие шаги: девушки покидали зал.
— Пора ехать, Эльямин, — произнёс Иштар.
Малика уронила руки на колени. Сесть к нему в машину и вновь оказаться в плену обманных чувств?
— Можно я останусь?
— Зачем?
— Хочу научиться танцевать, как они.
Ложь… Снова ложь…
Иштар нахмурился:
— Ты же не надумала стать жрицей вожделения?
— Вожделения? — Малика коротко хохотнула и устремила взгляд в расписной потолок. — Пришли за мной машину. Через неделю. А лучше через две.
— Не сегодня-завтра начнётся сезон штормов.
— Тогда пришли машину после нового года.
Иштар дал знак сестре и вместе с ней вышел из зала. Хёск спустился с балкона и поспешил за ними. Будут совещаться, что делать с шабирой.
В витражные окна бился солнечный свет. Орнамент на стёклах бросал на паркет причудливые узоры теней. Дымок над чанами едва заметно клонился то в одну сторону, то в другую. Вдыхая аромат благовоний, Малика боролась со сном. Закрыть глаза не давала мысль, что за потайной дверью кто-то стоит и наблюдает за шабирой в щёлку. Иначе откуда в зале сквозняк?
Наконец вернулась Саизель.
Город, спрятанный за крепостной стеной, пугал томительным однообразием. Он, как толпа ракшадских женщин, был невыразительным, безликим. И только храм Джурии, возвышаясь над крышами, изумлял величием и неповторимой красотой.
Малике выделили комнаты в одном из множества одинаковых домов. Она надеялась, что её оставят в покое, однако Саизель стояла посреди гостиной, опустив голову, и явно не собиралась уходить.
— Давно ты виделась с братом?
— Я совсем его не помню, — прозвучал гортанный голос. — Когда его забрали в армию, мне было три года. Я помню мать. Он на неё очень похож.
— Странно. Иштар мне рассказывал о неприкосновенных жрицах. Я решила, что в твоём храме он частый гость.
— Нет, шабира. Сюда он приехал впервые.
— Зови меня Эйрой или Маликой. Лучше Эйрой. Я соскучилась по своему имени.
— Тебя зовут Эльямин. В этом имени твоё предназначение.
— У меня нет предназначения. Живу день за днём. — Малика опустилась на подушку, служившую креслом, и сняла чаруш. Почувствовав на себе пристальный взгляд, улыбнулась. — Да, иногда я нарушаю законы. Если тебе неприятно видеть моё лицо, можешь уйти.
— Почему ты осталась?
— Честно? Не знаю. — Малика расправила на коленях платье. — Расскажи о ваших правилах.
— Правила простые. Молитвы, танцы.
— Я не умею молиться по расписанию. Я молюсь, когда чувствую необходимость поговорить с Богом. И танцевать, как вы, не умею. В Краеугольных Землях танцуют иначе.
— Ничего в этой жизни не случается просто так. Ты в Ракшаде. Ты шабира и ты здесь, в храме неприкосновенных жриц вожделения.
— Я не приму вашу веру.
— Неприкосновенность — это не религиозное течение. Это философия. Каждый шаг, жест, каждое движение строго следуют канонам, которые закреплены философией красоты женского тела.
Малика силилась понять, что сказала Саизель, но мысли путались, в ушах звенел смех Адэра, перед глазами покачивался изумрудный ключ.
— Для меня это слишком сложно.
Саизель жестом позвала Малику за собой, прошла по коридору и открыла двери:
— Я селю новеньких служительниц культа в зеркальной комнате. На дни, недели, пока время не перестаёт существовать. Чтобы они постоянно наблюдали за собой, тренировали тело, оттачивали жесты и движения, вырабатывали походку. Как они просыпаются, как упираются рукой в край перины, как переносят ноги на пол… Это целая наука. Если в итоге ты соблазнишь себя — ты соблазнишь любого мужчину без единого прикосновения к нему.
Глядя в зеркальный потолок спальни, Малика привалилась плечом к дверному косяку:
— Я никого не хочу соблазнять.
— Без чаруш — ты красавица. Но закроешь лицо и превратишься в заурядную женщину, место которой на кухне, а не в постели господина.
— У меня нет господина, и никогда не будет.
— Так стань госпожой.
Саизель достала из шкафа халат и полотенце и отвела Малику в парильню.
Сквозь влажную густую пелену просматривались силуэты девушек, лежащих на каменных полках. Малика растянулась на горячем ложе и застонала от наслаждения. Ей казалось, что она растеклась подобно воску. Сердцебиение замедлилось. Дыхание стало глубоким.
Сквозь дремоту пробился голос старой женщины:
— Идём, дорогая.
Малика встала под тёплый душ, запрокинула голову. В теле лёгкость — настоящая, а не придуманная больным воображением. Прислужница в белом одеянии уложила её на простыню, расстеленную на возвышении, и принялась втирать ей в кожу ароматические масла.
Спустя некоторое время, Малика вернулась к себе. Перекусив фруктами, улеглась в постель. Глядя на своё отражение в зеркалах, встала. Вновь легла. Она ложилась и поднималась снова и снова, но движения получались угловатыми, неуклюжими. Плюнув, забралась под покрывало и только погрузилась в тревожный сон, как звон колокольчиков позвал на занятия.
В ванной на плечиках висел кремовый трикотажный костюм: кофта с длинными рукавами и штаны. Малика оделась — костюм обтянул тело — и уставилась в зеркало. Какая же она худая! Костлявые плечи, тонкие руки, острые колени. А рёбра! Проведи пальцем — и палец запрыгает, как по доске для стирки. А грудь! Почему ей казалось, что у неё красивая грудь?
В главном зале на полу сидели служительницы культа, одетые так же, как Малика. Она разместилась в конце длинного ряда и посмотрела на дымящие чаны. Будь её воля, она бы залила угли водой, распахнула двери и вымыла стены, чтобы избавиться от приторного запаха. Пусть в воздухе летает пыль и песок, как за окнами храма, — пусть воздух станет живым!
Жрица явилась в белом обтягивающем костюме: цвет и ткань слишком опасные для фигуры с изъянами. Телосложение Саизель было безупречным. Малика почувствовала себя чужой, лишней. Обхватив руками колени, прижалась к ним подбородком, старясь казаться незаметнее.
— У нас новенькая, — проговорила Саизель. — Я не скажу, кто она, и не назову её настоящего имени. Обращайтесь к ней: Эйра. Она иноверка, иностранка, и впервые в Ракшаде. Отнеситесь к ней с уважением, как отнеслись бы к своей госпоже.
Малика выпрямила спину: если девицы не так глупы, то должны сообразить, кто рядом с ними — Саизель сказала достаточно.
— Специально для неё повторю старую историю, — вновь промолвила жрица. — Много лет назад хазир со своим сыном выбирали в гарем наложниц. Осмотрев девушек, они заскучали. И хозяин дома услады глаз предложил гостям насладиться танцем неприкосновенной танцовщицы. В то время философия красоты женского тела только зарождалась. Хазир согласился, и Джурия вошла в комнату…
При этих словах Саизель двинулась танцующей поступью к центру зала, призывно покачивая бёдрами.
— Джурия танцевала так, будто под её ногами была раскалённая пустыня, а над головой пылало солнце, — говорила жрица, сопровождая слова движениями, и даже каждый палец на руках исполнял свою роль. — Джурия упивалась их жаром, впитывала его в себя и выплёскивала своё наслаждение, говоря с мужчинами на языке тела. Сердце старого хазира не выдержало. Джурия упала перед наследником на колени и провозгласила его новым хазиром.
