Дочь Велеса (СИ) - Шафран Пан (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Заставив себя дышать ровно и размеренно, Ялика усилием воли попыталась успокоить встревоженное сердце, мечущееся в груди, словно приговоренный к смерти узник в тесной тюремной камере. Угомонить своевольное удалось далеко не сразу. Призвав на помощь воображение, девушка представила себя свободно парящей посреди безбрежного океана всепоглощающей равнодушной пустоты. Настолько грандиозную, древнюю и величественную, что, казалось, ни один звук, ни одно движение, будь то сбивчивое дыхание или же неосознанный судорожный взмах руки, не в силах хоть как-то повлиять на ее непостижимую, иррациональную монументальность.
Словно испугавшись этой непостижимой громады, от мрачного холода которой замерло вдруг само время, сердце девушки растерянно дернулось, замедляясь, обеспокоено сократилось еще несколько раз, и наконец, оробело замерло.
Ялика почувствовала, как дыхание могильного холода, злорадно коснувшись кончиков пальцев, неспешными ручейками заструилось по рукам. Времени на поиски северян не так уж и много. Если ледяная стужа доберется до сердца, девушка уже никогда не сможет вернуться назад. Нет, конечно, она не умрет, но и найти дорогу к оставленному где-то там, в реальном мире, живому телу не сможет, навсегда скованная и плененная бездушным холодом изнанки мира. Так и будет она скитаться бесплотным духом по бескрайним просторам, не в силах ни умереть, ни вновь почувствовать себя живой. Пока какой-нибудь обитатель Серых Пределов, привлеченный запахом ее памяти, не положит конец бессмысленному существованию лишенной тела души.
Разогнав черную тучу горестных мыслей, Ялика заставила себя медленно открыть глаза.
Мир мертвых, как и в прошлый раз, встретил ворожею густым клубящимся маревом, которое, впрочем, с первым же ее шагом испуганно отпрянуло куда-то в сторону, открыв взору девушки ровную, плоскую, как блин, равнину, словно бы выжженную невиданным пламенем. Безжизненное плато, скупо освещенное мертвенно-серым светом, безрадостно льющимся с монотонно свинцового неба, властно раскинулось до самого горизонта. Ни кустика, ни деревца, лишь редкие закопченные и оплавленные чудовищным жаром валуны, да серый пепел под ногами. Стоило лишь только потревожить его вековечный покой, как в воздух тут же поднимались искрящиеся красными мушками дымчато-хмурые вихри. Закручиваясь прихотливо извивающимися спиралями, они освобождали из своего безрадостного чрева сотни огнистых искр и обреченно-медленно опадали на землю.
Неподвижно замерев на месте, Ялика опасливо прислушалась к своим ощущениям. Внезапно сознание девушки захлестнуло мучительной волной неизбывной, болезненно-беспомощной тоски. Настолько тягучей и пронзительной, полной невыразимого отчаяния, что ворожея сразу же догадалась о ее истинной природе. Только души умерших раньше предначертанного срока, могут испытывать подобные муки, страдая от постигшей их несправедливой участи. Слишком хорошо они помнили, каково это быть живым, и оттого, попав в лишенные какой бы то ни было радости и надежды чертоги смерти, тяготились своими воспоминаниями, причиняющими невыразимые страдания. Лишь перейдя по Калинову Мосту, души умерших наконец-то обретают покой, в одно мгновение, лишившись в бурлящем пламени течения Пучай-реки, всякой памяти о прошлой жизни.
Именно этого и не должна допустить Ялика. Ей, во что бы то ни стало, нужно найти бесплотные души северян, задержать их на границе двух миров, не позволив совершить роковой шаг по Калинову Мосту, с которого уже не будет возврата. А выпитая кровь ей в этом поможет, указав направление.
Не в силах больше сдерживать всесокрушающий шквал горести и печали, Ялика неожиданно для себя завыла, как-то совсем по-звериному, надсадно и заунывно. На ее глазах вдруг выступили кровавые слезы. Взор заволокло красным туманом, в одночасье превратившим выцветшую, пепельно-серую реальность вокруг в огненно-яркую, пламенеющую алым пустошь. Невесомо сорвавшись с ресниц, три рубиновые капли устремились было к земле, но где-то на полпути замерли на мгновение, а потом, покружившись вокруг остолбеневшей ворожеи в неком хаотичном подобии танца, и неуловимо для взгляда, разом превратились в пульсирующие красные нити, протянувшиеся к далекому горизонту. Совсем не ожидавшая подобного Ялика едва успела подхватить кровяные жилки до того, как те безвольно опали к ее ногам.
Разбуженный то ли сильными эмоциями, захлестнувшими ведунью, то ли творимой волшбой, устилавший безжизненную равнину прах вдруг забурлил, на глазах оживая и превращаясь в кошмарные подобия скрюченных в мучительной судороге рук, тут же алчно потянувшихся к девушке.
Сбросив холодное оцепенение, насмерть перепуганная Ялика бросилась бежать в том направлении, куда вились тонкие алеющие нити, изо всех сил стараясь не разорвать их неловким движением или не угодить в цепкую хватку жуткого леса и его слепо шарящих в воздухе пепельных дланей. Яростно налетевший не пойми откуда порыв затхлого, гнилостного ветра, чуть ли не сбившего ворожею с ног, принес на своих зловонных крыльях отзвуки злого вороньего грая, то и дело перебиваемого едва слышимыми всхлипываниями, и сменяющиеся жалостливыми повизгиваниями.
К счастью растревоженный прах вскоре успокоился, а за ним унялся и ветер. Но изрядно выбившаяся из сил ворожея, не жалея себя, продолжала бежать. Ледяные ручейки омертвения все ближе и ближе подбирались к ее сердцу. Еще немного и весь ее план рассыплется, подобно песчаному замку. И даже, если ей удастся вернуться из Серых Пределов живой и невредимой, то северянам этого сделать будет уже не суждено. Конечно, Моровая Дева, не вкусив души, освободивших ее, не сможет получить безмерно желаемое могущество. Но несчастным нордам, столь отважно доверившим свои жизни ворожее, это уже не поможет. А, значит, их смерти окажутся напрасными.
По участившейся пульсации, то и дело пробегавшей по нитям и больше всего напоминавшей ток крови в венах, девушка поняла, что все-таки неумолимо приближается к своей цели. Лишь бы успеть. Лишь бы обогнать смерть, кажущуюся обманчиво неспешной и медлительной.
Когда неумолимо тающие силы уже чуть было совсем не покинули Ялику, заставив ту перейти на сбивчивый торопливый шаг, на горизонте замаячили призрачные фигуры. Совершив отчаянный, невозможный в реальном мире рывок, ободренная крохотным успехом ведунья чуть ли не в три прыжка догнала уныло бредущих навстречу вечному забвению призраков нордов, чьи тела в этот же самый момент лежали бездыханными у жертвенника проклятой крипты.
Схватив одного из них за плечо, кажется, это был Ульв, ворожея заставила его замереть. Будто бы растерявшись на мгновение, норд медленно обернулся и воззрился на запыхавшуюся девушку пустым безжизненным взглядом. Два его товарища, сделав еще пару шагов, безучастно остановились чуть впереди, налетев на невидимую стену.
— Ты? — не меняя выражения лица, холодно спросил Ульв. — Ты обманула. Предала.
Ялика упрямо мотнула головой.
— Нет, — выдавила она из себя. — Я пришла за вами.
— Поздно, — холодно отрезал ярл. — Неужто сама не видишь?
Произнесенные им слова разогнали кровавую пелену, до сих пор застилавшую взор ворожеи, и она, вдруг прозрев, увидела, что все вокруг залито радужным переменчивым сиянием, рассеивающим серую липкую хмарь, бесстрастно баюкающую на своих дланях сумеречную реальность.
— Зов привел нас к тебе, могучая Модгуд, — припав на одно колено и в почтении склонив голову, произнес Ульв.
Ничего не понимающая Ялика обернулась и в ужасе ахнула.
Прямо у нее за спиной, попирая своими могучими плечами само небо, огромной нерушимой скалой возвышалась великанша. Необычайно уродливая и отталкивающая, она казалась отвратительным, извращенным порождением противоестественного кошмара неведомого умалишенного, в чьих воспаленных безумием снах, потерявших всякую связь с реальность, только и могло зародиться подобное чудовище.
— Назови себя! — презрительно скривилась Модгуд, уставившись на обмершую в страхе Ялику. — Тебе не место здесь, смертная. Звенящие цепи Гьялларбру говорят мне об этом.
