Темные времена (СИ) - Виноградова Мария Владимировна "Laurewen" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Что было, то было, – буркнул кузнец. – Сделанного не воротишь, и нам придется изрядно попотеть, прежде чем избавиться от этой напасти. Думать о причинах будем потом. Работай давай.
Гул прокатился по земле, горн выплюнул целый сноп искр, и дрожь ввинтилась в тело, ударила набатом в виски, заставила согнуться от нестерпимой боли – казалось, голову сжимают в тисках, дробят кости, тянут душу из груди.
Альв тяжело застонал и осел на землю, выронил молот, который с тяжелым грохотом выпал из рук. Мира больше не существовало: вся реальность сузилась только лишь до грызущей и скручивающей внутренности боли, ядом разъедающей волю, сознание и способность мыслить.
Яркая вспышка на самой границе зрения вытолкнула тьму из скорчившегося на полу человека. Кузнец с трудом открыл глаза и, покачиваясь, поднялся на ноги: клирик стоял, сложив руки в чудном жесте, и вокруг него бушевал обжигающе яркий белый огонь, плясал на волосах и отражался в широко раскрытых глазах. Заметив, что Альв поднялся, он опустил руки, и диковинное пламя сразу угасло, оставив после себя лишь наэлектризованный, словно перед грозой, воздух.
– Что, Темный побери, произошло? – прохрипел мужчина и сам подивился своему голосу.
– Не упоминай отродье тьмы, – привычно рявкнул святой брат. – Боюсь, произошло то, что мы все так хотели оттянуть.
– Твари? – недоверчиво протянул Альв, помимо воли вздрагивая.
Высокий вопль, пронзительный, вибрирующий, пробирающий до дрожи в ногах, вновь пронесся над городом, молотом рухнул на тех, кто успел избежать первой атаки, и люди, словно куклы, валились на мостовые, не в силах пошевелиться.
Кузнец подхватил двуручный меч со стойки для оружия – лезвие сверкнуло в отсветах пламени серебряным напылением, – и выметнулся прочь из кузни. Клирик, шепча под нос молитвы, выскочил следом.
Прямо за дверью они наткнулись на мальчишку, одного из учеников охотников, который делал древки для стрел: худощавое тело валялось на подтаявшем снегу, изломанное, безжизненное. Мертвые глаза слепо смотрели в равнодушное небо, изо рта, ушей и носа протянулись тонкие струйки крови. Кузнец едва не попятился назад, но совладал с собственным ужасом и почувствовал, как ярость закипает в груди, выплескивается могутной силой наружу.
Твари напали сверху. Вытянутые, тонкие тела были покрыты роговыми пластинами, а между ними серебрилась чешуя, как у рыб; узкие глаза светились бледно‑желтым и улавливали любое движение. Иные раскрыли тяжелые кожистые крылья, перепончатые, как у летучих мышей, со стальными наконечниками‑когтями на концах. Падали камнями сверху, впивались в беззащитных жертв, разрывали одним движением и вновь взмывали вверх. И в уши ввинчивался непрерывный вой, лишающий сил, мешающий сориентироваться и найти пути к спасению.
В нескольких футах от них промелькнула быстрая тень, вскинула небольшой, мощный лук: сверкнуло, вспыхнуло – и одна из Тварей захлебнулась воплем и рухнула вниз, проломив крышу дома, загрохотала, катясь по всходу – внутри завизжала женщина. Охотник взвился в прыжке, зацепляясь за ставни, извернулся кошкой и спустя несколько мгновений стоял на водосточной трубе. Качнулся, удерживая равновесие – и снова щелкнула тетива, и вновь существо, клоком тьмы расчерчивающее небо, сорвалось, глухо ударилось о землю, подмяв под себя вывернутые из суставов крылья, и затихло.
Альв почувствовал себя беспомощным – настолько быстро двигались охотники, спешащие к месту происшествия. Пели луки, срывались вверх стрелы, те самые, которые они делали уже два дня без перерыва, щелкали спусковые механизмы арбалетов – и зачарованные наконечники находили свои цели, вспыхивали рунами и прожигали Тварей насквозь, заставляя падать с неба, где еще живых споро добивали.
Одна из Тварей метнулась в сторону, пропуская серебряную смерть мимо, туманной полосой расстелилась у самой земли и ринулась, раззявливая пасть, прямо на кузнеца. Он хладнокровно подпустил ее на расстояние удара – двуручный меч вспыхнул рунами, рассек плоть, как масло, а потом полыхнул длинным лучом света, выжигая еще нескольких Иных, оказавшихся поблизости. Альв оскалился – этот клинок зачаровывал Хес, и добрая сталь, помнящая прикосновения охотника, не подвела, а кузнец в кои‑то веки подумал, что магия приносят сейчас куда больше пользы, чем вреда.
Клирик повел руками, зажмурился, шепча губами одному ему известные слова – чары развернулись в копье, прянувшее к Тварям, пронзили взвывшее от боли существо, раскрутились, рассыпая в воздухе искры, и полыхнули расходящейся дугой, кромсая Иных, развеивая в пепел.
– Эй, святоша, давай еще разок! – крикнул кто‑то из охотников.
Торгес поджал губы, но спорить было некогда, и повторил только что примененное заклинание. Пока расходящаяся дуга выжигала не успевших избежать смертоносного луча Тварей, охотники выбивали оставшихся, мечущихся и ослепленных.
– Как‑то слабовато, – фыркнул невысокий темноволосый мужчина, опустил лук и смахнул пот со лба. – Не иначе как…
Договорить он не успел. В паре кварталов от них грянул взрыв – подлетел на воздух склад алхимических ингредиентов, и огонь прыгнувшим из засады хищником вгрызся в дома. Зарево в считанные мгновения вызолотило южную часть города, и в красноватых отблесках пожарища замелькали быстрые тени.
– Темный их сожри! – ругнулся тот же охотник и развернулся. – Отвлекли нас крылатками, а сами по водостоку прошли! Эрни, Скай – задержите их! Они сейчас там всех сожрут! Квентин и Джой – в Гильдию, вытаскивайте всех, даже учеников!
Связки споро разделились, и силуэты охотников осветились кровавыми отблесками бешено пляшущего пламени. Альв переглянулся с Торгесом, отметив, что клирик стал белее полотна – только голубые глаза сверкали на мертвенно‑бледном лице, – и бросился вперед, туда, где хрипло рычали Твари, чавкали, смыкаясь на плоти, громадные челюсти, звучали предсмертные стоны людей, которые ничего не могли противопоставить существам с Изнанки Миров.
Иные прорвались в тот квартал, где расселили беженцев с соседних деревень, и сейчас там находились лишь те, кто не мог держать оружие в руках – дети, женщины и старики. И когда появились чуждые существа, мостовая окрасилась кровью. Альва едва не вывернуло от вида распотрошенных тел, истерзанных и брошенных. Рядом споткнулся о мертвеца Торгес, опустил глаза вниз, на мгновение застыл – и его согнуло в спазмах.
Из‑за угла выметнулось гибкое тело. Иной, размером со взрослую лошадь, с хищной тупоносой мордой, похожий на горного льва, ударом лапы разорвал даже не успевшую вскрикнуть женщину и развернулся к застывшему кузнецу. Альв отшатнулся в сторону, пропуская мелькнувшую разжавшуюся пружину, и наотмашь хлестнул вслед. Длинное широкое лезвие прочертило дымную полосу по боку Твари, заставило ее взреветь и ударить шипастым хвостом. Мужчина не успевал ни избежать опасности, ни парировать атаку, но рядом звоном столкнувшихся клинков вспыхнули чары, и Иной рассыпался пеплом. Торгес опустил чуть светящиеся руки и внезапно рухнул навзничь, закатывая глаза.
– Эй, – кинулся к нему Альв, – ты чего?
Клирик не двигался, и дыхание с хрипом рвалось из груди. Кузнец испуганно зашарил по парню руками, попытался найти рану, которая заставила его рухнуть в небытие, но не было ни крови, ни разорванной одежды.
Крепкая изящная рука легла на плечо кузнеца и уверенно отстранила.
Над потерявшим сознание святым братом склонилась молодая темноволосая девушка. Миловидная, хрупкая, но в мужской одежде, плотной куртке с серебряными шипами на локтях, по вороту и манжетам, объемной сумкой на плече и небольшим бронебойным арбалетом в необычном чехле за спиной и спокойными серыми глазами, в которых Альв не заметил ни следа страха.
– Истощение, – тонкие пальцы на мгновение коснулись висков бессознательного парня. – Наколдовался.
Не успел кузнец даже слова сказать, как сверху рухнула чернильная тень. Гулко хлопнули огромные крылья, когти, способные расколоть даже прочный щит, только задели его по спине, распоров кожаную куртку и оставив длинные глубокие царапины на спине; но ослепительно полыхнуло, искры свились в светящуюся руну – и Тварь с воплем покатилась по земле, истаивая дымом.
