Год нашей войны - Свэйнстон Стеф (список книг txt) 📗
Когда мать умерла, Микуотер достался Перегрину. К тому времени я уже был в Круге, однако передача дворца непосредственно мне могла вызвать некоторые волнения. К тому же я был немного не в ладах с моими родственниками по материнской линии. Перегрин хорошо заботился о землях, но я знал, что его сердце отдано океану. Как у Аты. Он делал для дворца все, что мог, поскольку собирался перед смертью передать его мне. А я бы сохранил его навсегда. Проклятье… Я видел, как все они старели и умирали или были убиты Насекомыми. Шира, ты никогда не испытывал подобных мук.
Мой второй по старшинству брат был еще жив. Он считал, что станет следующим наследником и получит дворец в свои руки. Но у Перегрина были другие планы. Тогда брат попросил об этом меня. Я отказался, и у нас вышла ужасная ссора. Я сказал тогда, что он виноват в смерти моей сестры. Его семья сменила имя.
Волнорез Туман не пожелал привести с собой в Круг ту, с которой был обручен, надеясь, что у него будет бесконечное число молодых любовниц – он всегда был эгоистичным ублюдком. Но за всю жизнь у него не было никого, и нельзя сказать, что он от этого страдает!
Молния остановился и уставился на меня. Он уже разошелся – воспоминания о прошлом были для него как наркотик. Он опять сделал привычный жест правой рукой, и на ладони показался похожий на ленту шрам.
Я пожал плечами.
– Нам стоило бы сражаться с Насекомыми, а не друг с другом.
– О боже, Янт, я люблю тебя. Какая глубокая, а главное, свежая мысль. Пойми, биться из-за Аты стоит, поскольку она, может быть, единственный ключ к победе над ними.
– Ты любишь ее, не так ли? – поинтересовался я, закатывая левый рукав рубахи.
– Это не совсем так. Ладно, продолжай. Делай, что хочешь.
– Что?
– Да ладно. Ты ухаживал за Свэллоу, и тебе нужно расслабиться. Разве я могу тебя останавливать?
– Это скорее облегчение, чем награда, – пробормотал я, однако ощущение вины все же ушло.
Я ввел иглу, хотя меня все еще держал прошлый укол. Молния рылся в кармане своего расшитого красного камзола.
– Здесь у меня письмо от Аты ее мужу. – Он протянул мне прямоугольный конверт, надписанный очень женственным почерком. – Я не хотел бы с ним разговаривать, поэтому буду признателен, если ты его доставишь.
– Где его найти? В Харкорте?
– В госпитале. Райн врачует его сломанные ребра.
– О, Сейкер!
– Никто не смеет махать мечом у меня перед носом, Комета. Ты уж должен бы это знать.
Теперь, немного выговорившись и облегчив груз прошлых обид и горестей, который лежал на его плечах, Молния смягчился. Рассыпаясь в благодарностях, он ушел, пообещав вскоре вновь навестить меня. Он явно думал, что нашел союзника для поддержки Аты. Пробежав вниз по спиральной лестнице, он направился к конюшням. Я захлопнул дверь, закрыл ее на засов и наполнил резервуар моего дистиллятора свежей водой. Мне нужно было придумать, как отпарить печать, чтобы прочесть это письмо.
Насекомые продвигались в глубь поместий Танагер и Роут. Терн сообщила мне, что жители Роута собирают вещи и перебираются по побережью в Хасилит. Я направил десять дивизий фюрда Элеоноре Танагер и послал ей письмо от императора с советом двигаться на запад и рекомендациями относительно тактики.
Затем я задумался, как мне повернуть весь этот разговор о каравеллах и огромных состояниях. Я хотел уберечь Тумана и Ату от взаимоуничтожения, когда империи нужны были они оба. И еще – для меня лучше иметь дело с Насекомым, нежели просто подойти к кораблю.
Я выбрал подходящую одежду, помылся, поел простой пищи, которую надеялся все же удержать в желудке, и отправился к императору, где узнал, что Сан не намерен отклонять просьбу Аты о состязании. Затем я полетел к перевалу Симург и там, немного повисев на послушном ветерке над небольшой толпой зевак, определил, какие окна принадлежат Молнии и на каких из них опущены занавески. Приземлившись на подоконник, я постучал в стекло.
В окне появилась растрепанная Ата. Она раздвинула занавески и некоторое время мучилась с задвижкой. Одна ее щека была ярко-лилового цвета и сильно распухла, в середине нижней губы красовался широкий красный надрыв. И это лицо женщины, которая водила в плаванье сотни кораблей. Она была бледной настолько, что походила на призрака, но огонь негодования в ее глазах питал тысячи иллюзий.
– Королева кораблей, – пробормотал я, с ужасом глядя на ее ушибы и кровоподтеки, которые не мог скрыть никакой макияж. – Это Туман сделал такое с тобой? Я убью его собственноручно!
– Да, это он, однако вряд ли ты сумеешь что-нибудь сделать.
Лицом к лицу, скорее всего, и правда не сумею, зато в следующем бою с Насекомыми я могу, например, невыгодно расположить его войска. Или попросить Райн дать ему какое-нибудь жуткое зелье. Я достал письмо.
– Я просто желаю удостовериться, что ты действительно хочешь, чтобы твое послание дошло до адресата.
– Да, – сказала она дрожащими губами.
– Просто у меня есть странное чувство – некоторым образом догадка, – что когда ты его писала, ты была очень зла.
– Как?..
– На самом деле еще никогда, с тех пор как ты была юной девчонкой в полосатой кофточке, ты не выплескивала на бумагу столько яда.
– Я…
– Письмо получилось таким острым, что с его помощью можно разрезать рыбу. Эпистола, невзирая на краткость, просто сочится безумной ненавистью и жаждой возмездия. А такие слова могут привести к серьезнейшему конфликту между мужем и женой, в дополнение к войне с Насекомыми – к гражданской войне в Перегрине, опустошению, морям крови и решающей смертельной битве.
– Возвращайся, когда придешь в себя после наркоты, – рявкнула она.
– Так ты не жалеешь об этом? – попытался я зайти с другой стороны. – Ты хорошо знаешь Тумана и можешь предположить, какого результата ты добьешься этим своим письмом. Ты провоцируешь его или меня – ну, это ладно, я просто живу здесь…
Я еще говорил, когда платиновая блондинка вытянула руку и спихнула меня с подоконника. Мои широкие крылья распахнулись, поймав свежий ветер, и я завис у нее перед глазами и медленно опустил письмо в карман куртки.
– Передай это ему! – крикнула она. – Да ты боишься всего! Янт, меня поддержал император. Почему Волнорез так мне мешает? Просто он понимает, что я – лучший Мореход, нежели он. Туман – морской торговец и брезгливо пренебрегает возможностями, которые имеет речная крыса. А я могу быть и тем и другим! Мороз говорит, что во время весеннего прилива пройти по Ориоле теоретически возможно. А ведь она – лучший инженер и архитектор. Она использует реки, чтобы бороться с Насекомыми, и ее карты весьма надежны.
– Ата, но это будет означать, что у нас всего десять дней. За это время очень трудно мобилизовать достаточно военных сил, но я попробую.
– Ничто не остановит меня.
Я кивнул.
– Леди Дей, я прошу вас о том, чтобы вы дали мне еще один приказ. Хотели бы вы, чтобы я слетал на Травяной остров и убедился, что башни Сута все еще принадлежат вам? Я могу попросить Диу Выпь доставить туда припасы.
Призрачный свет в ее глазах стал ярок, как свет факела в ночи.
– Да, – выдохнула она. – Хотя я никогда тебе не доверяла. Возвращайся вечером, послания будут готовы.
– Жду не дождусь, – промурлыкал я, сложив крылья так, чтобы подняться вертикально вверх, подобно бумажному змею.
Стена унеслась вниз, уменьшилась в размерах, и уже вскоре я вновь оказался над зелеными крышами Замка. Теперь у меня появилась новая информация, которой не владел Молния. Как он смеет говорить: «Ты заслуживаешь объяснений»! Мне нужно знать больше, чем он, о том, что происходит вокруг, – такая вот своеобразная форма голода.
Волнорез Туман был единственным пациентом в госпитале, поэтому все внимание Райн было сосредоточено именно на нем. Думаю, она специально придумывала, что бы еще такого с ним сделать. Я тоже как-то был предметом ее экспериментов, с моей риданнской потребностью в восьмисотметровой высоте и пульсом меньше пятидесяти ударов в минуту. Я знал, как дотошна Райн. Она показала мне, где находился Туман. Он сидел на высокой кровати, застеленной накрахмаленными белыми простынями. Меня едва не растрогал жалобный взгляд его серых глаз. Моряк дышал, открыв пересохший рот, часто и неглубоко – как умирающее животное. Светлые волосы на груди, жесткие, словно проволока, пробивались сквозь бинты, которыми был обмотан поверх белой рубахи его мускулистый торс. Райн, похоже, пришлось покорпеть над тем, чтобы так туго затянуть их.
