Пилигримы - Шведов Сергей Владимирович (прочитать книгу TXT) 📗
– Но это твой человек? – с нажимом спросил Симон, пристально глядя в глаза гостю.
– Я дважды спасал ему жизнь, да и он не раз выручал меня в бою. Тебе в утешение скажу, барон, что он сторонник Вельфов, не любит Гогенштауфенов, следовательно симпатизирует Рожеру Сицилийскому. В этом смысле ты можешь на него положиться. Правда, он молод и как все юнцы подвержен предрассудкам. В частности, он верит в священные узы брака, и до сих пор не согрешил ни с одной замужней женщиной.
– Прямо ангел какой-то, – засмеялся барон.
– А в довесок к этому ангелу ты получишь от меня еще двух негодяев, благородный Симон. Люди проверенные. Не болтливые. Но им нужно платить. За сотню денариев они способны не только оклеветать человека, но и убить его. Они тоже алеманы и тоже выкуплены тобой из плена.
– А как зовут твоего рыцаря?
– Вальтер фон Валенсберг. Ты можешь смело ручаться за его благородное происхождение, а если у кого-то возникнут сомнения на этот счет, то сошлись на папского легата Теодевита, он хорошо знает моего друга. Так же как и маркиз Одоакр фон Вальхайм.
– Но ведь они сейчас в Константинополе?
– Я думаю, что ни тот, ни другой не откажутся от клятвы, данной Господу, и в ближайшее время отправятся в Святую Землю. Нам надо сделать все возможное, чтобы король Конрад и папский легат миновали Антиохию на пути к Иерусалиму. Иначе Раймунд, чего доброго, обольстит и их.
– Ты собираешься в Византию, благородный Герхард?
– Да, – кивнул Лаваль. – Нельзя упускать Конрада из виду. В отличие от короля Людовика, он лютый враг Рожера Сицилийского и сделает все возможное, чтобы помешать его торжеству.
Вальтер фон Валенсберг произвел на барона очень хорошее впечатление. Прежде всего, простодушием и почти детской наивностью. О делах, творящихся на Востоке, он не знал практически ничего. А из всех городов Святой Земли назвал только Иерусалим. Шевалье де Лаваль посмеивался, слушая ответы своего протеже. А благородный Симон вскоре убедился, что Вальтер вполне соответствует характеристике, данной ему Герхардом, и вряд ли способен поломать чужую игру. Зато алеман действительно мог оказаться идеальным исполнителем замыслов очень хитрых и коварных людей.
Барон де Вилье встретил спасенного алемана с распростертыми объятиями и тут же включил его в свою свиту. Графиня Констанция отнеслась к поступку мужа с пониманием и со своей стороны выразила надежду, что благородный Вальтер сумеет оправиться от раны, нанесенной ему в жестоком бою. К счастью для Валенсберга, меч сельджука не повредил ему череп, зато он разукрасил шрамом его лицо. Вальтер хоть и гордился втайне этой полученной в кровавой битве отметиной, все-таки горевал по поводу своего лица, ставшего менее привлекательным для дам. И на все попытки доброй Констанции убедить его, что это не так, угрюмый алеман только пожимал плечами. Пьер де Саллюст лично осмотрел новое сокровище, невесть какими путями попавшее в свиту наследника антиохийского престола, и пришел к выводу, что этот простоватый малый именно тот человек, за которого себя выдает. О чем и сообщил в доверительной беседе Раймунду.
– Кажется, он приглянулся благородной Кристине, – дополнил он под конец.
– Пусть их, – равнодушно махнул рукой граф. – Твоя забота, Пьер, – французские дамы. Если ты нуждаешься в помощи, то я пришлю тебе барона де Бари.
– Пусть Гишар опекает королевского братца, а я справлюсь сам. Тем более что мои подопечные в понуканиях не нуждаются.
– Меня беспокоит граф Тулузский, он прямо-таки грезит о Триполи, можно подумать, ему мало земли в Европе. Чего доброго он станет уговаривать Людовика, помочь восстановить справедливость.
– Я предупрежу Филиппа де Руси, – кивнул Саллюст. – Думаю, он сумеет убедить Людовика, что упрямство благородного Альфонса-Иордана может обернуться кровавой бойней между крестоносцами старой и новой волны.
Глава 2 Восточные ночи.
Герхард де Лаваль приехал в приграничную крепость Манбиш на исходе дня. Тем не менее, его не только впустили в пограничную цитадель, но практически сразу же проводили к ее коменданту почтенному Сартаку. Эркюль де Прален встретил старого друга широким жестом гостеприимного человека. Стол был заставлен восточными сладостями и фруктами, а вино появилось на нем только после того, как за нукерами, сопровождавшими анжуйца, закрылась дверь. В отличие от своего отца Иммамеддина Зенги Нуреддин твердо придерживался заветов пророка и считал пьянство едва ли не самым страшным для мусульманина грехом. Что, в общем-то, и не удивительно, учитывая обстоятельства, при которых погиб его отец. Победоносного полководца, сильно перебравшего на пиру, убил евнух, тайком пробравшийся в его шатер. Причем убил просто от испуга, дабы избежать наказания за выпитое хозяйское вино. Герхард подозревал, что у Эркюля не складываются отношения с новым владыкой, и именно поэтому его отправили из Халеба в приграничную крепость, которая хоть и являлась важным стратегическим пунктом в обороне эмирата, все-таки служила скорее местом ссылки, чем возвышения.
– Мне удалось договориться с бароном де Лорреном, – сообщил беку Герхард. – Он помог мне пристроить Вальтера в свиту Альфонса де Вилье.
– Лоррену можно верить? – прищурился на гостя хозяин.
– Мы сошлись на том, что для Антиохии и Халеба будет лучше, если крестоносцы Людовика уберутся подальше.
– А куда подальше?
– В Дамаск.
– Какое счастье, Герхард, что тебе не слышит сейчас Нуреддин, иначе нам с тобой не сносить головы, – криво усмехнулся Эркюль.
– Я понимаю сложность твоего положения, бек, – кивнул Герхард, – но, согласись, даже слух о том, что крестоносцы намереваются осадить его город, сделает Унара покладистым. Старый сельджук отлично понимает, что в одиночку с такой силой ему не совладать.
– А если крестоносцы возьмут Дамаск?
– У доблестного Нуреддина появится блестящая возможность вырвать его из рук неверных. Ты ведь не собираешься рассказывать ему о нашей дружбе с бароном де Лорреном?
– О твоей дружбе, Герхард, – рассердился Прален.
– Согласен, – примирительно кивнул Лаваль. – Просто доложи Нуреддину, что по имеющимся у тебя сведениям, франки собираются напасть на Дамаск. И что перед эмиром открываются пути для торга не только с Унаром, но и с баронами Святой Земли, не слишком доверяющим пришельцам.
– Ты что же, хочешь поссорить старых и новых крестоносцев, шевалье?
– Я хочу всего лишь заработать кругленькую сумму, бек. Мне надоело ходить нищим. Да и тебе следует подумать об отъезде. По слухам, Нуреддин не слишком привечает людей, поменявших веру.
Видимо, Лаваль попал в больное место бека Сартака, поскольку хозяин бросил на болтливого гостя полный ярости взгляд. Дабы не обострять ситуацию, Герхард принялся излагать свой замысел. Эркюль поначалу хмурился, но постепенно лицо его приняло спокойное выражение, а щедрая рука наполнила не только свой кубок, но и посудину шевалье де Лаваля.
– Так ты считаешь, что претензии Альфонса-Иордана Тулузского не встретят понимание у местных франков?
– Если эти претензии будут озвучены, то Триполи не только не станет поддерживать Людовика, но и пойдет на договоренность с Нуреддином, – спокойно ответил Лаваль. – Что касается антиохийцев, то они не простят французам отказа от похода на Халеб. Таким образом, силы крестоносцев сократятся на треть. Причем эмиру это не будет стоить ни денария.
– Но денарии все-таки потребуются? – насторожился Прален.
– Да, – кивнул Герхард. – На подкуп баронов и шевалье Иерусалимского королевства. Дабы они не проявляли излишнего рвения.
– Сколько?
– Двести тысяч.
Герхард был готов к тому, чтобы перехватить кубок, летящий ему в голову, но Прален, человек на редкость выдержанный, и в этот раз сумел совладать с собой. Правда, его смеху, не хватало искренности, но Лаваль не собирался в данном случае предъявлять к другу завышенных претензий.
