Пилигримы - Шведов Сергей Владимирович (прочитать книгу TXT) 📗
– А я, кажется, нашел разлучника для наших голубков, – шепнул Раймунду Саллюст.
– Имя? – спросил граф, продолжая расточать улыбки благородным дамам.
– Олекса Хабар, барон из далекой Руси.
Раймунд бросил на чужака пристальный взгляд и удовлетворенно кивнул головой:
– Этот сможет. Но король почему-то считает его скифом.
– По-твоему, я руса от половца или печенега не отличу? – обиделся Саллюст.
– Займись этим человеком, Пьер, – попросил Раймунд, – но действуй так, чтобы даже тень подозрения не упала на нас с тобой.
Благородная Элеонора показала себя женщиной на редкость великодушной, во всяком случае, она, не моргнув глазом, уступила герцогине Бульонской своего пажа. Торг состоялся на виду у всех присутствующих, включая и супругов благородных дам. Чем заплатила Талькерия за эту уступку, Саллюсту, к сожалению, выяснить не удалось. Скорее всего, ее платой стало молчание о чем-то важном для прекрасной Элеоноры. Настолько важным, что она пожертвовала без раздумий зеленоглазым юнцом, очень похожим на сестру Адель, но на свое то ли счастье, то ли счастье родившимся мужчиной. Из слов, произнесенных Талькерией, Пьер расслышал только одно – «Гаст». И поначалу решил, что речь идет о старшем сыне барона фон Рюстова Вальдемаре де Гасте, смуглолицем черноволосом красавце, похожем скорее на тюрка, чем на франка. Но благородного Вальдемара не было в Антиохии, следовательно, дамы просто не могли его знать. Не исключено так же, что дамы говорили о юном Венцелине де Раш-Гийоме, который поглянулся Элеоноре. Увы, и здесь благородного Пьера подстерегала неудача. Ему пришлось стать свидетелем еще одного разговора, но теперь уже между королевой и Маврилой де Куси. Эта пышногрудая и крутобедрая блондинка действовала с не меньшей решительностью, чем ее смуглолицая подруга. Очень похоже, что благородные дамы в течение короткого времени составили заговор против своих мужей, а гарантией их молчания становились юные пажи, специально отобранные для этой цели предусмотрительной Элеонорой. Саллюст настолько увлекся головоломкой, которую подкинули ему хитроумные француженки, что невольно произнес вслух мучившее его слово.
– Ничего плохого сказать о нем не могу, – немедленно откликнулся на вопрос нового знакомого герцог Бульонский. – На редкость храбрый рыцарь, отличившийся в битвах при Меандре и под Хонами.
– Ты это о ком, благородный Гийом?
– О Глебе де Гасте, – пояснил Бульонский. – Я слышал, что он родился в Святой Земле. Ты ведь о нем спрашиваешь, благородный Пьер?
Саллюст с интересом глянул на поразительно красивого мужчину лет тридцати, о чем-то мирно беседовавшим с шевалье де Раш-Русильоном. Благородного Глеба барон видел в первый раз, зато он очень хорошо знал его отца, героя первого крестового похода Венцелина фон Рюстова, и старших братьев, Драгана и Базиля. Благородный Базиль давно уже покинул Святую Землю, зато Драган фон Рюстов считался одним из самых богатых и могущественных баронов Антиохии. Если этот Глеб уродился под стать своим старшим братьям, то у благородного Раймунда с ним будет масса хлопот.
– Кажется, я узнал имя любовника благородной Элеоноры? – сообщил Пьер радостную новость графу. – Это Глеб де Гаст, младший сын Венцелина фон Рюстова.
– По-моему, он даже не смотрит в сторону королевы, – нахмурился Раймунд.
– Выдержки ему не занимать, – согласился Саллюст.
– Думаешь, следует намекнуть королю Людовику на сердечную склонность его жены?
– Ни в коем случае! – всплеснул руками от возмущения Пьер. – Наоборот, надо всячески способствовать увлечению Элеоноры, дабы удержать ее в Антиохии.
– Но я слышал, что этот Гаст собирается в Иерусалим, – задумчиво почесал подбородок Пуатье.
– Он туда поедет не раньше, чем Халеб падет к твоим ногам. Наш старый недруг Филипп де Руси славно потрудился на благо Антиохии, и с твоей стороны было бы величайшей глупостью поломать ему всю игру. Русильоны не менее нас с тобой заинтересованы в том, чтобы Людовик и его армия стали союзниками Антиохии в войне с Нуреддином. Я уже обеспечил двух благородных дам юными любовниками, теперь меня беспокоит Мария Тулузская, у нее крайне огорченный вид. Было бы очень любезно с твоей стороны, Раймунд, найти ей среди наших шевалье сердечного друга.
– А я, по-твоему, уже не гожусь для этой цели? – обиделся граф.
– Ты должен остаться чист аки агнец в глазах французских вельмож, дабы какая-нибудь оплошность не привела к серьезной ссоре.
– Пожалуй, – согласился с рассудительным другом Раймунд. – Не понимаю только, почему ты так уверен, что добродетельные дамы пустятся во все тяжкие, едва ступив на землю Антиохии? Не проще ли заняться мужчинами и найти для них наложниц среди местных шлюх.
– Шлюх хватает и в Европе, – наставительно заметил Саллюст. – Мужчины едут на Восток ради войны и добычи. А зачем, по-твоему, к нам едут женщины?
– Чтобы поклониться Гробу Господню, – благочестиво вздохнул граф. – И получить отпущение грехов.
– Прежде чем покаяться, дорогой Раймунд, надо согрешить. Тем более что папа пообещал всем участникам похода, включая и дам, райские кущи. Независимо от количества их прегрешений. Дамы едут на Восток, чтобы вкусить запретного плода, подобно своей праматери Еве.
– Ты сегодня проницателен как никогда, благородный Пьер, – восхищенно покачал головой Раймунд.
– Подари благородным француженкам сладость восточной ночи, граф, и они никогда не забудут твоей доброты.
– Иными словами, ты предлагаешь мне стать Змием в твоем рукотворном раю?
– Соблазнителей в Антиохии и без нас хватает. А мы должны обеспечить дамам относительную безопасность и комфорт.
– Ты имеешь в виду уютный домик покойного Андроника?
– Именно его, граф, – кивнул Саллюст. – Место тихое, незаметное и недоступное взгляду ревнивых мужей.
– Я на тебя полагаюсь, Пьер, – дружески похлопал по плечу ловкого пособника Раймунд. – И никогда не забуду твоих услуг. Можешь не сомневаться.
Барон де Лоррен провел не самый лучший день и вечер в своей жизни. Благородный Симон был ярым приверженцем Рожера Сицилийского, но пока что скрывал свои взгляды от окружающих. Разумеется, его любовь к благородному Рожеру, претендующему на лакомый кусок, не была бескорыстной. Лоррен счел бы себя последним идиотом, если бы даром согласился таскать каштаны из огня для другого человека. К счастью он нашел в лице короля Сицилии умного и предусмотрительного сеньора. Рожер, надо отдать ему должное, денег на благое дело не жалел. Число его приверженцев в Антиохии стремительно возрастало, особенно среди нурманов. Французские бароны пока упирались, но отнюдь не из любви к выскочке Раймунду де Пуатье, а исключительно из чувства недоверия к чужаку Рожеру. Благородный Симон не терял надежды привлечь на свою сторону главу французской партии коннетабля Влада де Русильона, человека упрямого, но далеко не глупого. Этой цели как раз и должен был послужить брак между Раулем де Сен-Клером и Аделью де Русильон. Благородный Рауль был единственным сыном Симона, но в данном случае ни о какой жертве с его стороны не могло быть и речи, ибо молодой человек по уши влюбился в свою невесту. Барон де Лоррен рассчитывал, что этот брак станет первым в череде союзов между нурманами и французами и тем самым снимет все подозрения последних насчет коварства как Рожера Сицилийского, так и самого барона. Игра велась с дальним прицелом, но, увы, круто изменились обстоятельства, перепутав все расчеты умных и дальновидных людей. Крестовый поход, затеянный папой Евгением, сам по себе не сулил больших проблем королю Сицилии, но, к сожалению, последовавший за его безоблачным началом ход событий грозил разбить вдребезги надежды благородного Рожера. Вместо того чтобы идти на Эдессу, Людовик оказался в Антиохии, возможно даже вопреки своей воле. И его появление здесь сразу же укрепило позиции Раймунда де Пуатье. Этого выскочки и самозванца, не имевшего на графство никаких прав. В какой-то мере этими правами располагала благородная Кристина, на что Симон неоднократно намекал ее супругу барону де Вилье. Но благородный Альфонс оказался до такой степени ленив и глуп, что рассчитывать на его амбиции в борьбе за власть было бы верхом наивности.
