На полпути к себе - Иванова Вероника Евгеньевна (читать книги без регистрации txt) 📗
Теперь я понимаю, почему ты просила «не делать им больно»... Намекала. Давала пищу для размышлений. Браво, Магрит! Никто не сумел бы так быстро и просто заставить осознать простейшую, но такую невероятную истину...
— Ке, милая... — она несмело подняла взгляд. — Я не считаю возможным вмешиваться в твою жизнь больше, чем уже успел, и, надеюсь, в моём отношении ты придёшь к схожей линии поведения... Постарайся запомнить и понять одно: если я делаю что-то непонятное, значит, это необходимо МНЕ. Пусть происходящее выглядит глупо, опасно, нелепо, безрассудно, ошибочно — неважно! Некоторые шишки просто нужно набить, и всё...
— Я попробую... понять, — эльфка улыбнулась. Всё ещё обиженно, но с надеждой.
— Вот и договорились!
— Но всё же... не пугай меня больше!
— Постараюсь... Но твёрдо обещать не могу!
— О, ты уже на ногах! — из-за дверного косяка выглянул Кэл.
— Как видишь. Обед готов?
— Готовится. Я тут привёл доктора, так что...
— Поняла, поняла! — усмехнулась Кайа. — Мальчикам нужно посекретничать!
В лучших традициях моей подружки — оставив последнее слово за собой — эльфка величаво выплыла из комнаты, не забыв, впрочем, прикрыть за собой дверь.
Доктор, как и ожидалось, тоже оказался эльфом, но из какого-то иного клана, чем те, с представителями которых мне довелось последнее время общаться. Волосы цвета белого золота и внимательный тёмный взгляд придавали его облику большую зрелость, чем он, возможно, заслуживал. Но всем остальным... Всем остальным он ничуть не отличался от своих иноплеменных собратьев по ремеслу, потому что его первым вопросом было:
— Как Вы себя чувствуете, молодой человек?
— Великолепно! Вашими стараниями, не так ли?
— Не думаю, — без тени улыбки на лице ответил эльф. — Моё искусство оказалось бессильно в данном случае.
— А не в данном?
— Что Вы имеете в виду?
— Хочется верить, что вот этому господину, — кивок в сторону Кэла, — Вы уделили гораздо большее внимание, чем мне.
— В некотором роде... А почему Вы об этом упомянули?
— Видите ли, доктор... Физическое повреждение его тела не столь велико, как нарушение внутренних структур. Надеюсь, Вы уже выправили порванное Кружево?
Листоухий стал ещё серьёзнее, хотя, казалось, дальше некуда.
— Вы говорите...
— Кружево было нарушено, как минимум, в трёх слоях, и больше всего пострадал, разумеется, внешний. Правда, требовалась всего лишь тщательная штопка, но следовало действовать аккуратно, во избежание появления избыточных цепочек. Всего нужно было поправить не более семи штук, верно?
— На внешнем слое — семь, на внутренних — от трёх до пяти цепочек, — подхватил эльф. — Процесс занял некоторое время, но, смею надеяться, что входил в контакт с Кружевом даже реже, чем это предписывается...
Ту он спохватился и сузил глаза, насторожeнно глядя на вашего покорного слугу.
— Вы сведущи в строении Кружев, молодой человек?
— Отчасти.
— По крайней мере, Вы совершенно правильно предположили количество и глубину повреждений... Какой техникой диагностики Вы пользовались?
— Своей собственной, доктор. Если она отличается от Вашей, то очень незначительно.
— Возможно... — он задумчиво качнул головой. — Но, собственно, я пришёл затем, чтобы проверить Ваше самочувствие.
— Я совершенно здоров!
— Очень похоже... Впрочем, повязку всё равно надо сменить.
Он подошёл ко мне и начал ловкими, уверенными движениями разматывать полосы ткани. На всё действо ушло не более полуминуты, по завершении которых...
Глаза Кэла стали круглыми. Совершенно круглыми, и я даже испугался, что прежний разрез к ним больше не вернётся.
Доктор остался безучастным: только склонил голову набок и вперил в меня слегка затуманенный взгляд.
Я хихикнул: до того забавно выглядели листоухие. Хихикнул, но задумался о причине их, скажем так, потрясения. Освобождённая от повязки голова казалась легче, чем раньше, но это и понятно. А вот лицо... Не знаю, на что оно было похоже, но я не чувствовал ни малейшего неудобства: если на нём и были рубцы или язвы, то они совершенно не ощущались.
А ещё спустя мгновение, потрогав пальцами щёку, я понял, что никаких язв и в помине не было.
— Как тебе это удалось? — нарушил молчание Кэл.
— Что именно?
— Избавиться от...
— От ран?
— От клейма!
Я зажмурился. Тряхнул головой. Снова открыл глаза. Эльфы с недоумением на лицах никуда не делись. Комната — тоже. Всё, как всегда, и всё... не так. Что там они сказали? У меня больше нет клейма на лице? Не верю...
Кэл понял, какие сомнения меня обуревают, и потянул из набедренных ножен широкий кинжал.
— Сам посмотри!
Я и посмотрел. Посмотрел на полосу полированной стали. Зеркало клинка искажало пропорции и слегка меняло оттенки, но главные детали не упустило. Правая щека была девственно чиста.
Вернув Кэлу кинжал, я сел на постель и задумался. Наверное, призраки мыслей, сталкивающихся то друг с другом, то с реальностью, отразились на моём лице, потому что эльф удивлённо заметил:
— Кажется, ты разочарован...
Ошеломлён — было бы вернее. Произошло нечто большее, чем чудо. Всё перевернулось с ног на голову. Я считал, что никаким образом не могу исцелить своё тело, но сейчас стал свидетелем неоспоримого доказательства обратного. Как?! Кто?! Когда?! И память ехидно подсказывает: один маленький плевок из пасти инеистой ящерицы. Так просто? Нет, здесь есть какой-то подвох, я это не просто чувствую, а почти ЗНАЮ! Но в чём он состоит? Только бы не ещё один аванс, который надлежит отрабатывать...
«Можешь считать ЭТО подарком... К Празднику Середины Зимы...» — тоненьким детским голоском тянет Мантия.
Не рановато ли? Ещё больше месяца...
Осекаюсь, потому что понимаю: в её фразе важна первая половина.
Подарком от кого?
«Тебе виднее... Помнишь: я же не присутствовала при твоём разговоре с...» — умолкает.
Я не упоминал о разговоре!
«Разве?...» — деланно изумляется.
Ни словечка!
«А мне почему-то подумалось...»
Ты всё знаешь, стерва! Кто задавал мне вопросы?
«Твоё больное воображение!...» — обиженно огрызается Мантия.
Неправда!
«Ты о чём?... О том, что воображение — не больное?... Позволь не согласиться: ещё какое нездоровое...»
Не переиначивай!
«Научись сначала выражать свои мысли правильно!...» — ну вот, теперь она зло иронизирует.
Ты всё прекрасно поняла!
«И что?...»
Я хочу знать...
«А я — не хочу...» — и что мне с ней делать?
Как меня исцелили?
«А ты болел?... Ах да, на голову ты у нас слабоват... Но это, мой милый, не лечится...» — мурлычет, довольно поигрывая коготками.
Ты... ты... ты...
«Дама, замечательная во всех отношениях...»
Фрэлл!
«Поскольку твоя речь становится всё более нечленораздельной, пожалуй, оставлю тебя на несколько минут — вдруг пауза пойдёт тебе на пользу?...» — она захлопывает Дверь.
Т-а-а-а-ак... Знает все подробности, но не скажет. Ни при каких условиях. То ли из вредности, то ли потому, что мне нельзя это знать. И тут уж неважно, какая из причин — истинная: и в том, и в другом случае я останусь в неведении, что весьма прискорбно, поскольу мне и так слишком редко удаётся блеснуть интеллектом, а при недостатке сведений ваш покорный слуга и вовсе... круглый дурак. Хочется ругнуться и что-нибудь сломать. Правда, под рукой ничего подходящего нет, а мебель в комнате добротная — её и человек вдвое сильнее, чем я, не попортил бы... Разве ножиком поковырять, так ножика мне для этих целей не дадут...
— Эй, ты слушаешь?
Кэл склонился надо мной, а доктор, смирившись с тем, что на его глазах свершилось нечто из ряда вон выходящее, осторожно ощупывал тонкими пальцами моё лицо.
— Да. Ты что-то сказал?
— Я спросил, связано ли это с тем зверем...
— Наверное... — пожимаю плечами. — Точно сказать не могу. Не знаю.
