Невеста без места - Сапункова Наталья (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Велька обрадовалась: если ведунья так вот, с ходу, в других силу видит, значит, и сама сильная. А то ведь может быть на сто верст вокруг и такая знахарка, что только травы и корешки знает, а им нынче не это нужно. И Велька прекрасно ее поняла: если две сильные помогать друг другу не умеют, то одной надо не мешать. Хотя легко сказать — притухни…
Впрочем, давно пора бы княженке устать, без сил свалиться, так нет же…
— Зови, если понадоблюсь, — сказала она, ведунья опять кивнула.
Иринея она быстро оглядела и велела отнести к костру и уложить там, Чаяне сесть рядом не позволила, указала место ей и боярыням с другой стороны от костра, а Вельке — ближе, но тоже не рядом. А вокруг, на некотором расстоянии, собрался мало не весь обоз, кто ближе, кто дальше, всем хотелось знать, чем же дело кончится.
Чара уселась в головах у Иринея и принялась бить пальцами в свой кудес, легонько совсем, и он зарокотал еле слышно, а она, нагнув голову, прислушивалась, глядя куда-то в неведомое невидящими глазами. А у Вельки от этого рокота что-то скручивалось в груди в тугой узел, все туже, туже скручивалось…
Вдруг ведунья подняла голову, взглянула на Вельку осмысленно.
— А ведь к тебе его сила течет, огневуха. Ты ее пьешь, — не так и громко она это сказала, но тихо было, и далеко потому слышно.
— Я? Нет! — Велька даже отшатнулась, потрясенная такой нелепостью. — Нет…
— Да, да, — спокойно подтвердила Чара, — ты. Огородись, не пей — и ему, и мне легче станет. Сможешь?
Велька закивала, но была слишком потрясена, чтобы реально что-то предпринять, и еще не поняла толком, что от нее требуется. Огородиться от Иринея — да как, если она не ощущает никакой связи с ним?
— Так это все ты? — закричала, вскакивая с места, Чаяна. — Это ты? Это ты завидуешь, себе вернуть хочешь?
— Нет! — воскликнула Велька, порываясь отползти от костра, подальше от всех, но тело словно тяжелым стало и не слушалось.
Да что же это? Как сон дурной.
— Как ты посмела, ты! — кричала, плача, сестра, вырываясь из держащих ее рук, которые мешали ей кинуться на Вельку.
Люди вокруг сдержанно зашумели, переглядываясь, боясь верить ушам и глазам. Младшая сестра-волхвовка мстила княжичу, который предпочел старшую сестру? С одной стороны, это было по-житейски понятно, но, с другой, все равно казалось каким-то невероятным.
— Тихо вы! — крикнула ведунья, и ее голос перекрыл шум. — Еще неясно ничего. А ты, матушка, — она глянула на Воевну, определив в ней главную и не затрудняясь больше подробностями, кто тут кто, — ты, матушка, если не уймешь свою девку, сама лечи парня.
— Прости, ради Богов Светлых, — сказала гордая боярыня, которая и воеводам первая не кланялась, — она не помешает больше. Или за косу возьму.
Любица подошла к Вельке, ничего не говоря, села рядом и обняла ее сзади, прижимая к себе. Чара на то возражать не стала, она снова склонилась к кудесу, мягко провела пальцами по его шелковистой упругой коже и опять ударила, легко-легко, прислушиваясь и к чему-то приглядываясь, а кругом снова все затихли, дыхание затаили…
Наконец она опять подняла голову и сказала, обращаясь к Воевне:
— Ну я поняла. Ох и глупая девка эту кашу заварила. Надо же, приворот да на огневуху завязать! Такое, должно быть, никому еще в голову не приходило. Это только если жить надоело или парня порешить захотелось. Так обоим с камнем да в омут — проще было бы.
Все переглядывались и покуда ничего не понимали.
— Она? — дрожащим пальцем показал на Вельку боярин Мирята.
А та сжалась, закрыла руками лицо. Ей уже стало понятно. Она весь день, пытаясь лечить Иринея, только вредила ему все больше.
— Отойдем-ка, матушка, там и пояснишь, — сдержанно попросила старшая боярыня, подходя и беря ведунью за рукав, — что за приворот, и прочее все.
Сор из избы выметать Воевна все же не хотела. Но ведунья легко стряхнула ее руку и сухо, громко засмеялась, отвечая Миряте — видно, беречь чужой сор она не собиралась:
— Что — она? Говорю же, с дури на огневуху завязали. Она огневуха и есть, волхвовка огневая. Не она, а ее порешить хотели. Это она помереть была должна, она бы хворала, если была бы обычной девкой. Ее жизненная сила должна была приворот любовный питать. А она сильная, вот наоборот и вышло. Не от нее сила пошла, а к ней. От парня этого, и ее он питает, и приворот! А она все ему помочь пыталась, а для этого силу звала, еще больше у него забирая! У него уже почти и не осталось.
А толпа вокруг молчала, силясь понять и осмыслить происходящее, мало кому удавалось сразу. Младшая, выходит, не виновата? Чужих рук это злодейство?
Совсем непонятно.
— Да что ты такое говоришь, безумная?! — протяжно выдохнула княжна. — Нет! — она отчаянно посмотрела на Воевну. — Не так все! Я просто хотела, чтобы он ее разлюбил, чтобы не замечал. Он мой ведь, мне сужден, сама знаешь! Сестре вредить — да что я, лиходейка какая? Просто чтобы он разлюбил, она-то его и так не любит, спроси у нее! И приворот был… такой… надежный, редкий, не могло от него быть худого!
— Любит он, да… выходит, так, — усмехнулась Чара, — потому его сила к ней и пошла, а не твоя. Наяву небось он только на тебя одну и глядел, а душой-то все равно к ней рвался. Вот и поняла ты, девка, какая цена любовным приворотам, небось больше не захочешь?
Княжна молчала, тяжело дыша и прижимая руки к груди.
— А приворот и правда редкий, — как в раздумье продолжала ведунья, — тридцать лет назад и еще три года, или того раньше, сплели этот науз [39] на девять узлов, для девки одной, чтобы привязать к ней парня да соперницу извести. Как соперница та померла бы, силу свою всю отдав, тогда бы и завершилась ворожба, и парень тот больше на других и не глядел бы, кроме той, на которую творилось. Последний узел в наузе том незавязанным остался, его девка сама завязать должна. И добавить в тот узел… — что, кровь, волосы? Ты, понятно, про эти зароки могла не знать, не для тебя ведь делалось. Не в бабкином ли сундуке науз отыскала? Или какая-нибудь выжившая из ума тебя одарила?
Чаяна все молчала, бездумно глядя перед собой, и даже неясно было, понимала ли. Только боль и отчаяние были на ее лице, и ничего больше. А Велька вдруг вспомнила, как нянька в последнюю ночь сунула что-то под лежащий на лавке покров, сестра потом сказала, что это оберег. Вот, значит, каков оберег тот. Но нянька — добрая женщина, любившая Чаяну без памяти, и Велька от нее лишь добро видела. Невозможно поверить, что нянька знала про условия той давней ворожбы и что творилась она на смерть. Скорее всего, тоже не знала. Хранила небось как сокровище, хотела, чтобы пригодилось кому-нибудь на счастье. А надо было сжечь тот науз! Пока до конца не завязан, сгорел бы. Теперь, наверное, и не сгорит, и не порвется, и ничего с ним не сделаешь, раз дело не закончено, Ириней жив еще!
И другая есть опасность… Тридцать с чем-то лет — вдвое больше, чем Велька на свете прожила! А науз развязать и ворожбу отменить может тот, кто ее творил, или кто-то много сильнее! И Велька отчаянно пожелала теперь, чтобы эта лесная ведунья, Чара, была сильнее всех на свете и легко сняла бы приворот и сожгла проклятый науз! А уж потом-то они вместе Иринея в считаные дни на ноги поставят, да хоть бы и сама Велька справится, если Чара научит как. Только бы успеть разделаться с приворотом, пока Ириней жив.
— Понятно, матушка, — Воевна низко поклонилась ведунье, — ради Богов Светлых, сними ты этот приворот, а мы уж не поскупимся. Чего хочешь, серебра, мехов, самоцветов? Сама выберешь себе и шубу, и сапоги, что только княгине бы носить, и еще что захочешь вдобавок. Поторопись только!
А Чара снова засмеялась, без веселья — как ворона закаркала.
— Оставь, боярыня. Или кто ты, уж не ведаю. Шубы княжеской мне не надо, да и успеется с платой. Я тебе самого плохого пока не сказала, может, и раздумаешь меня шубами дарить! Колдуньи той, что науз вязала, на свете давно нет. А я что-то сомневаюсь, что ее ворожба мне по зубам. Однако науз несите сюда, попробовать-то нужно.
