Странствие (СИ) - "Алексис Канте" (мир бесплатных книг txt) 📗
Эвет Хакни кисло улыбнулся:
— Вы сможете лично пожелать здоровья брату! Он ждет в крепости. Припасов в ней мало, но если спустимся к Хорту, то Вард устроит вам подобающий пир, принц Гулуй!
Неужели старый больной лорд прискакал в Битву Хакни, чтобы их встретить! Как же он успел?
— Очень благодарен, лорд Эвет! Сожалею, у нас совсем нет времени на пиры. Король призвал меня на службу Странствию! Мы спешим в болота тонка, боюсь, даже не будем ночевать в замке.
— Представлю вам наших лордов и проедем в крепость, — невозмутимо сказал Динт Долговязый. Верхушка его шлема тужилась возвысится над стягом Хакни.
У Эвета оказалось два взрослых сына, у Динта и Сармена по одному мальцу-оруженосцу. Кроме них, троюродные братья и дядья, мелкие лордики, и какое-то чудо — двоюродный дед Варда Хакни — Родаст, глубокий старик, на удивление не угасший, умело правящий лошадью. «Наша гордость! Родаст — девяносто три зимы пережил», — ухмыльнулся Эвет Хакни, и получил скорый ответ. «Будешь болтать и тебя переживу», — так огрызнулся Родаст, а Гулую похвастал: «Я, дорогой принц, видел вашего прапрадеда Висара Третьего в пору его слепоты».
После, во время перехода в крепость, Гулуй чуть-чуть презрел правила учтивости. Он оставил Хакни, для того чтобы переговорить с сыном и узнать, что здесь к чему.
— Ты опять меня подвел, Шан. — сказал он сквозь зубы. — Какого демона все Хакни и даже хворый Вард съехались в Битву?
Шану семнадцать — Гулуй был уверен, что в свадебную ночь его зачатию поспособствовала бабка. Их преждевременный союз с Лантой Киоген — интрига отца и дяди, — одно из средств, вынудивших к отречению Сайдиона. От жены в принце немногое, сын очень похож на Гулуя, он его точная копия! И внешне и по характеру, хотя без дисциплины Выжившего, намертво вбитой в Гулуя Торсусом. В четырнадцать Шан убил простолюдина в таверне, в пятнадцать купеческая дочь родила ему бастарда. Он дружил с выводком Кимирры, и вся четверка наводила на Колыбель ужас, устраивая драки и побоища. Гед пообещал наказать их всех, как только он придет к власти.
Шан гневно оскалился, но не успел огрызнуться. Его опередила Такула.
— Принц не виноват, милорд! Мы встретили Эвета на полпути к Сторожевой Руке, и он препроводил нас к Хорту. Город, недалеко отсюда, на слиянии Тупого и Болотного притоков. У них там какое-то староверское моление состоялось.
Гулуй дотошно изучал карту и сам знал о местонахождении Хорта. Великий Демон, язычникам повезло встретиться с Шаном, а Гулую с ними нет!
— Ладно, — остыл он. — Такула, а лорд Хакни не обиделся, что я прислал тебя в свите Шана?
— Вроде нет. У староверов ведь равноправие, — напомнила она. — Лорд прочитал письмо, поблагодарил за подарок, а про меня сказал, что счастлив познакомиться с дочерью знаменитого Торсуса.
«Все верно, женщины староверов даже могут стать лордами!»
А Такулу ничем не проймешь, ей глубоко наплевать кто там обиделся или ее обидел, правда лишь пока он меч не достал. Ей тридцать три — среднего роста, как и ее отец, с овальным лицом и высокими скулами. Пронзительные глаза, редкого цвета, цвета того вереска в горах, что он в юности нарвал Ланте. Жаль Такула не красавица, ее красоту подпортили великоватые для женщины уши, жесткий подбородок, а также большой шрам на правом виске, давно ею нажитый. Гулуй пришел в храм Выживших десятилетним, Такула же находилась там с рождения. Ее младенческими игрушками стали ножи, а сосками от плача наконечники стрел. Она не могла соревноваться с мужчинами в силе, но успешно делала это в скорости и верткости. И меч подобрала себе под стать: очень узкий, будто длинная игла, с граненым клинком; острие, бывало, проскальзывало сквозь кольчужные кольца, хотя ее меч все-таки покороче, чем меч у Гулуя.
Кроме того в левом рукаве Такула обычно прятала нож — прямой и тонкий. В поединке с ней приходилось выбирать из двух зол: держать ее на дистанции с риском постоянных уколов в пальцы, запястье или локоть; сближаться и быть внезапно атакованным ее скрытым кинжалом. «Каким концом тебя ужалила сегодня Кобра, малым или большим?» — спрашивали друг у друга Выжившие, намекая на раздвоенный язык змеи. Кобре проигрывали многие.
Битва — замок маленький, простой, и кроме гордой истории ничем не примечательный. Въехав, через крепкие, почти полностью окованные железом ворота, Гулуй обвел взглядом цитадель, стены и двор, привычно прикинув каким образом он постарался бы взять эту твердыню.
Впрочем, к скорому решению Гулуй не пришел, спешился с Демона и зашагал внутрь замка вместе с хозяевами.
Вард Хакни сидел во главе расписанного стихиями стола из серебряного дерева. Лорд худ и тонок, словно леса для рыбы. Обвисшие усы, изможденное лицо, а на нем выделялись еще живые глаза — глаза непохожие на глаза мертвеца.
— Милорд, присаживайтесь, — лорд Хакни говорил тихо. — Благодарю за зрительную трубу, у нас уже есть парочка, но говорят, что лучшие делают в Колыбели. Нам она пригодится выслеживать этих мелких воров, крадущихся с болот.
Труба Кансаруса или его личная намного зорче, чем подаренная Хакни. В небольшой парадной зале гнусно воняло лекарствами; низкий потолок комнаты не знал штукатурки и его черные камни нависали, словно могли обрушиться на головы людей. Гулуй сел напротив, с другого конца стола, справа присел Кансарус, слева Шан. Эвет и два старших сына лорда Хакни опустились на стулья рядом со своим лордом.
— Я рад, что вам понравился скромный подарок моего отца. Несмотря на наши разногласия в вере, мы просим о содействии. Мглистые тонка не доставили в столицу дары, положенные по Договору Имени. Мы вправе взять их сами! — с нажимом сказал Гулуй.
— Вряд ли Кайромон написал мне, — Вард Хакни чуть приподнял уголки губ. — Скорее ваш брат-наследник?
Лорд замолк, и Гулую пришлось кивнуть. Однако лорд потерял интерес к письму и пристально вглядывался в искателя.
— Кансарус, ты ли это?
— Да. Доброго здравия тебе, Вард!
— Эх… Прошло лет пятнадцать?
— Восемнадцать, мой лорд, — Кансарус выглядел виновато и отвечал, будто не сдержал обещания.
— Зря ты тогда уехал! Где-то в Праведнике валяется указ о наделении тебя именем Хакни.
— Если только по линии матери.
— Зря ты бежал, мы ведь хорошо дружили, и я не собирался причинять тебе вред, — грустно прошептал лорд.
Больной лорд решил переманить Кансаруса к себе?
— Кансарус стал искателем, — напомнил Гулуй. — Он состоит в Гильдии.
— Он всегда этого хотел… — задумчиво вымолвил Вард Хакни и перевел взгляд на брата.
Эвет встрепенулся и решительно заговорил:
— Я расспросил вашего одноухого проводника и знаю о каком месте он толкует. Есть такая рощица, не помню насчет ядовитого дерева, но медное и железное в ней произрастает. Миль сорок к западу от истока Крюка.
— Земля Бурого клана, — дополнил Динт Долговязый, обрадованный возможности вступить в разговор.
— Болота? — спросил Кансарус.
— Начало болот, — отвечал Эвет, почесывая щеку. — Рощица, как раз стоит на их краю вместе с деревнями. Я был там пару месяцев назад.
— Торгуете с тонка? Я спрашиваю к чему, — постарался объяснить Гулуй, — вы же понимаете, лорды, по доброй воле тонка дерево не отдадут?
— Еще бы! Бурые гордятся своим леском. Но мы устраивали набег, а не торговали. Представляете, принц Гулуй, бестии набрались наглости и украли у нас двух коней на выпасе! — пылко воскликнул Эвет. — Коней! Не горную козу или барашка! Я пригнал сюда сотню их женщин и детей, дав срок, чтобы тонка вернули лошадей и отдали виру. Что малодушные слюнтяи и сделали!
Гулуй одобрительно улыбнулся.
— Так это сделали Бурые?
— Нет. Вроде бы тонка из клана Гремучей Многоножки. А точнее знают лишь Четверо! Он расположен севернее. Но воров нам так и не выдали, — посетовал Эвет Хакни.
Лорд Вард, видно устав отдыхать, прошелестел:
— Людские боги сильнее идолов тонка. Вы пришли в счастливое время, милорд. Соседний племенной союз уже два года, как воюет с Мглистыми. Бурые присылали часть воинов собирать урожай, а потом вновь ушли вглубь болот.
