Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗
На третий день Адэр решил искупаться, но прыгнуть с десятиметровой высоты не рискнул. В носовой части шхуны борт был ещё выше. Скинув рубашку и обувь, Адэр спустился по верёвочной лестнице с металлическими ступеньками и с наслаждением погрузился в море. Вода — тёплая, солёная — отлично удерживала тело. По мышцам, уставшим от малоподвижного образа жизни, разливался приятный жар. В жилах горячилась кровь.
К Адэру присоединился Парень. Зверь не боялся высоты, глубины и превосходно плавал. Когда ныряльщики вернулись, Адэр поднялся на борт по лестнице, ориенты сбросили Парню сети и вытащили его, словно огромную рыбу.
В тёмное время суток парусники ложились в дрейф. Йола неоднократно водил шхуну в Ориенталь, но за тридцать лет рифы могли сдвинуться с места и вырасти, а Талаш не слышал шёпот моря, как слышал Иштар.
С наступлением темноты двое дежурных забирались на крышу рубки и следили за направлением ветра. Ориенты, отвечающие за паруса, спали на палубе. Адэр перетаскивал кресло на нос корабля и до глубокой ночи сидел, улавливая странные, едва заметные изменения: луна становилась больше, звёзды ярче, небо приобретало тёмно-сиреневый цвет, воздух насыщался влагой, и иногда казалось, что моросит дождь.
Морское путешествие близилось к концу. Поздно вечером, посовещавшись с Талашем, ориенты убрали паруса и бросили якорь. На палубе, залитой лунным светом, остались только Адэр с Парнем и двое ориентов. Спустя какое-то время мужчины потопали на корму, что-то крикнули на своём языке приятелям с другой шхуны, посмеялись над ответом и скрылись в рубке.
В наступившей тишине прозвучали шаги.
— Не спится? — спросила Эйра и поднялась на возвышение в носовой части парусника, похожее на треугольную сцену с одной ступенькой.
— Думаю.
— О чём?
— О Хлысте, — сказал Адэр первое, что пришло в голову.
Признаться, что он думал о ней, думал о том, что из-за её непонятных принципов потеряны пять дней — и Эйра уйдёт.
— Хлыст четыре года работал на каменоломне в искупительном поселении, — проговорил Адэр, — год провёл в «Котле», полтора года в «Провале», год на асбестовой фабрике. Что это за человек?
Эйра присела на приступок:
— Он перестал быть человеком, когда совершил первое убийство.
— Как он сумел пройти через сущий ад и выжить? — произнёс Адэр, рассматривая её руки, скрещенные на коленях.
Если бы Эйра не пряталась в своей крепости и была не так зажата, он бы сел рядом с ней и заговорил на более приятные темы. Наверное, чужие трагедии отвлекают её от собственных страхов: показаться доступной, стать ненужной.
— Хлыст умеет подчинять себе людей, — проговорила Эйра. — Он организован и умеет организовывать. Он дальновиден, жесток и безжалостен. Это делает его необычайно живучим.
Парень словно прочёл желания Адэра: подполз к Эйре и положил голову ей на колени.
— Можно распустить слух, что Хлыст работал на стражей, — промолвила она, погладив зверя. — Продажных уголовников никто не любит.
— Это мой план! — удивлённо воскликнул Адэр и перебрался к Эйре. Поймав её косой взгляд, проговорил: — Нас могут услышать.
— Поэтому вам надо знать, Хлыст это или кто-то другой, — произнесла она, перебирая пальцами шерсть холке Парня.
— Нельзя просто распустить слух. Хлыста уберут свои же дружки, его место займёт другой главарь. Надо узнать, связан ли Хлыст с главарями шаек из городов, где он проводил чистки. И надо придумать, как сообщить им, что в гибели их людей виноват именно Хлыст.
— Вы хотите разжечь бандитскую войну?
— Жалко на бой отправлять хороших парней. Пусть бандиты сами уничтожат друг друга, а хорошие парни зачистят.
— В стране начнётся бедлам. — В голосе Эйры прозвучало сомнение.
— Не в стране, а в Рашоре. Надо придумать, как убрать оттуда детей.
— Но как банды пройдут в Рашор? Хлыст контролирует пригород, его успеют предупредить.
— Через Ведьмин парк.
Эйра вновь сложила на коленях руки крест-накрест и искоса посмотрела на Адэра:
— Люди не зря обходят Ведьмин парк стороной. Там находится могила морун.
— Ну и что?
— В местах захоронения морун творится что-то необъяснимое. Людям страшно.
Адэр рассмеялся:
— Брось, Эйра. Я же не ребёнок, чтобы верить сказкам.
Она хмыкнула:
— Будет нужна помощь — обращайтесь.
— Даже не надейся. — Адэр запрокинул голову. — Небо странное. Не находишь?
Таинственно улыбаясь, Эйра посмотрела на сиреневый небосвод, усыпанный бледно-голубыми звёздами-незабудками, и ушла, оставив после себя незнакомый притягательный аромат.
Утром Йола сказал, что скоро на горизонте появится остров, но радости в голосе Адэр не услышал. И вообще все эти дни настроение старейшины качалось, как на волнах. То он без умолку болтал, то вдруг замыкался, то срывался на соплеменниках, то лебезил перед Талашем. Может, старик действительно волнуется, как его примут кровные родственники. А может, переживает: живы ли они?
Шхуны не полетели, а поползли. Начался опасный участок моря, и половина ориентов была вынуждена плыть перед парусниками. Не дождавшись появления острова на горизонте, Адэр занял привычное место сбоку рубки и принялся просматривать документы, но никак не мог сосредоточиться. Мысли прыгали как белки: Ориенталь, Эйра, Ведьмин парк, Сибла… Адэр бросил блокнот на стопку бумаг, сверху придавил кружкой с кофе и закрыл глаза.
За спиной шептались служанки, развешивая бельё на верёвках, растянутых между фальшбортами. По едва слышимым голосам было тяжело определить возраст женщин. Адэр не хотел оглядываться и прерывать интимную беседу. Где служанки могли ещё посекретничать? В трюме полно народа, и там Эйра. Эйру недолюбливали и боялись.
В замке Адэр не особо ощущал всеобщую неприязнь к ней. Настороженность и нелюбовь дворян — да, чувствовал, но не знал, как к Эйре относятся простые люди. На шхуне с моруной общались её охранители и Йола, остальные сторонились. Адэр специально не взял дворян, чтобы Эйра смогла раскрепоститься. Похоже, он ошибся. Среди знатных людей ей было бы легче.
Мимо Адэра прошли Йола и Талаш: Адэр узнал их по запаху. С закрытыми глазами он мог узнать любого человека на паруснике. Войдя в рубку, ракшад и ориент со стуком закрыли двери. Решив, что правитель спит, служанки осмелели и зашептались чуть громче.
— Мужики красивые, — сказала одна.
— У них маленькие члены, — возразила вторая.
— Не бреши.
— В холодной воде член сжимается. А они сидят в море часами. Член превращается в сморщенный огурец.
— Ты щупала?
— Вот ещё. Стану я члены щупать.
Похихикав, служанки вновь зашептались.
— Бабка мне рассказывала, что они живут двести лет и у них по сто детей.
— Сколько у них жён?
— Не знаю. Говорят, они даже с дочками спят.
Послышались удаляющиеся шаги, скрипнули ступеньки трапа, ведущего в трюм. Адэр вытащил из-под кружки блокнот, открыл на чистой странице и взял карандаш. Двести лет и сто детей… Когда Грасс-дэ-мор повзрослеет? Мысли вернулись к Эйре.
Почему так устроен человек, что обидеть ему намного проще, чем одарить заботой и лаской? Лживые слова вылетают легко и свободно, а правда застревает в горле. Душа выворачивается наизнанку, но так и остаётся скрытой от близких людей. Почему бы не сказать, глядя Эйре в глаза, что она нужна ему, но он бессилен что-либо изменить? Он может предложить ей только место любовницы, здесь, в Грасс-дэ-море. Тезар не примет её. Эйру не примет ни одна страна, потому что он сглупил, возвысил её и всем показал. Показал, что тяготеет к ней, даже успел проболтаться Элайне. А мог тайком увезти куда угодно и разделить жизнь на две: на тайную, сказочную и реальную.
Он бы женился на принцессе: его долг дать короне наследника. Перед законными детьми мир встал бы на колени, а детей от любимой женщины назвали бы ублюдками. Хорошо, что он её не увёз.
— Спорим, что вы рисуете там рожицы?
Адэр поднял голову. Облокотившись на планширь, Эйра придерживала волосы, чтобы ветер не бросал их в лицо.
