Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗
Кангушар на секунду прикрыл покрасневшие глаза, встряхнул головой:
— В архиве сохранились личные карточки всех наёмных работников в замке. У одного из садовников действительно была дочь. На три года младше Зервана.
— И он в неё влюбился.
— Полюбил. Влюблённость зачастую лёгкое и быстропроходящее чувство. Слепой летописец утверждает, что дочка садовника была любовью всей жизни Зервана. — Кангушар потёр шею, заложив руку под воротник рубашки. — И вот что интересно. Во всех карточках есть записи: дата приёма на работу и дата увольнения. У садовника и его дочери даты увольнения нет.
Адэра бросило в жар. Откинувшись на спинку кресла, он ослабил узел галстука и расстегнул верхние пуговицы сорочки:
— Вы считаете, что в день своей свадьбы с принцессой Партикурама Зерван приказал казнить свою любимую женщину?
Кангушар кивнул:
— Получается, так.
— Но её не казнили. Потому что после свадьбы он издал указ об отмене в стране смертной казни. Это общеизвестный факт.
— Всё верно, — согласился Кангушар. — Смертную казнь заменили пожизненным заключением.
— Он продержал любимую женщину в подземелье тринадцать лет, потом забрал её труп, чтобы похоронить под «Короной мира». И умер от горя.
Кангушар тяжело вздохнул:
— Это похоже на правду. Он любил плебейку. Эта любовь мешала ему двигаться вперёд. Он решил избавиться от неё, но потом сжалился. Как он жил эти тринадцать лет, зная, что она находится под его ногами?
Плохо жил. Адэр помнил опустошённый взгляд на портретах Зервана, морщины, оставленные душевной болью и усталостью. Он умирал вместе с ней. Тринадцать лет…
— Вы обратили внимание, что на приказе о смертной казни стояли две подписи? — произнёс Кангушар. — Зервана и его молодой жены.
Адэр взял листы, но не сумел прочесть: текст превратился в размытое пятно.
— Да… в день свадьбы.
— Может, принцесса узнала о его любовной связи и выдвинула условие? — предположил Кангушар. — Или её отец, король Партикурама.
Адэр отложил бумаги:
— Давайте не будем гадать. И члены комиссии пусть не гадают. Вполне возможно, что дочь садовника и женщина из подземелья — два разных человека. Вполне возможно, что слепой летописец сошёл с ума, и выдумал эту историю. У нас нет приказа о казни, нет доказательств, что он существовал. Почему мы должны этому верить?
— Вы правы, Ваше Величество. Никому нельзя верить. Все говорят одно, думают другое. — Кангушар погладил папку, лежащую на коленях. — Скажу то, что думаю. Я хочу, чтобы Зерван оказался плохим человеком. Очень плохим. Я хочу оправдать моего прадеда. Но я верю в предсказание Странника: «Из бездны воскреснет его слава и гордость». Это о Зерване. И мне больно, что его славу и гордость воскрешаю я, правнук предателя. Я собственными руками топлю славу и гордость моего прадеда.
После ухода Кангушара Адэр облокотился на стол и обхватил лоб ладонями. Смог бы он, как Зерван, заточить Эйру в темницу? Чтобы не видеть, не разрываться на части, не искать встреч…
Она приехала ближе к вечеру. Адэр как раз говорил с посланниками Иштара. Когда Парень возник на подоконнике, ракшады вжались в стулья, изо всех сил пытаясь сохранить на лицах непроницаемые маски.
Находясь под впечатлением от беседы с герцогом, Адэр намеренно затягивал переговоры. На душе было гадко, будто он узнал не прошлое Зервана, а своё будущее. Не отпускало чувство, что притяжение к Эйре вынудит его совершить нечто подобное. Адэр заглушал это чувство, задавая ракшадам одни и те же вопросы. Ловил на себе подозрительные взгляды, но никак не мог заставить себя подписать документы и отпустить посланников. Потому что она здесь, в замке. Он пойдёт к ней, не сможет не пойти. Эйра улыбнётся, и на душе станет только хуже. Зря он позвал её в Ориенталь. Зря приближает.
Заполучив подписи, ракшады удалились. Старший советник Орэс Лаел задержался ещё на полчаса, уточняя свои задачи на время отсутствия правителя. И лишь потом, немного посидев в одиночестве, Адэр вышел в приёмную. Писем на столе не оказалось.
Гюст указал на двери кабинета Эйры:
— Она у себя.
Эйра читала письмо, скинув туфли и подогнув ноги под себя. На мягком подлокотнике кресла лежали листы, на полу валялись конверты. Стараясь не шуметь, Адэр сел на кушетку, однако скрип сиденья привлёк внимание Эйры.
Она устремила на Адэра счастливый взгляд:
— Я никогда не получала письма. Настоящие письма!
— От кого?
— Галисия не написала ни слова. Даже привет не передала.
— Я не спрашивал о Галисии.
Эйра начала перебирать листы:
— Это от Иштара. Это от его сестёр и матери. Это от Альхары, моего легата. — Прижав письма ладонью, улыбнулась. — Я думала, что уеду, и обо мне забудут.
— Что пишут?
— Вспоминают, как было весело. Вам почитать?
— Не надо. — Адэр придвинулся на край кушетки, сцепил пальцы. — Ты хочешь ехать в Ориенталь?
Улыбка сползла с чувственных губ.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я буду там лишней, — ответила Эйра и стала суетливо складывать листы. — Я как раз хотела съездить в город развлечений, выбрать место для смотровой площадки. Думала, что вы рассердитесь.
— Как карьер?
— Карьер? — Наклонившись, Эйра подняла с пола конверты. — Хорошо. Ветонам понравилась идея с мостом.
— Как они построят его без техники?
— Я поговорю с Толаном. Это ему нужен мост. — Эйра выбралась из кресла, надела туфли. — Я могу идти?
В двери постучали.
— Ваше Величество, к вам Крикс Силар, — донёсся из приёмной голос Гюста.
— Пусть заходит, — крикнул Адэр.
Крикс вошёл в комнату не один. Сибла, одетый как сельский житель — в мешковатом костюме и стоптанных башмаках, — поклонился Адэру и с виноватым видом посмотрел на Эйру. С разрешения правителя страж и Брат разместились на стульях и обменялись взглядами.
— Слушаю, — сказал Адэр.
— Он сбежал, — промолвил Крикс.
— Я не сбежал, — откликнулся Сибла. — Просто я не могу там находиться. Это не город. Это не ад. Это адище.
— Остальные где? — спросил Адэр.
— Там. Но это пока. Они не видели того, что я видел.
— Что произошло?
Сибла кивком указал на Эйру:
— При ней не могу.
Она села на кушетку рядом с Адэром:
— Рассказывай.
— Не могу.
— Можешь! — прикрикнула Эйра.
Сибла заговорил, перемежая слова вздохами и непонятными жестами. Крикс смотрел в пол, Адэр смотрел на Эйру, а она сидела словно каменная. Закончив коротенький рассказ, похожий на выдумку безумца, Сибла обеими ладонями вытер пот со лба и висков и ссутулился как провинившийся пёс.
— Сколько человек живёт в городе? — спросила Эйра.
— Официально двести тысяч, — ответил Крикс. — Но думаю, что больше. После того как там обосновался Хлыст…
— Давай пока не будем на него всё вешать.
— Ладно, — кивнул Крикс. — Рашор всегда был любимым местом отребья. Но такая ерунда началась там два года назад. Значит, два года назад там объявился новый главарь.
— Почему люди оттуда не убегают?
— Там три действующих завода и фабрика, — сказал Адэр. — Где они найдут новую работу и чем заплатят за жильё? Если бы город был поменьше, я бы приказал обнести его рвами с колючей проволокой и прекратил бы поставки продовольствия.
— Дети, — промолвила Эйра.
— В том-то и дело, что там дети. И не все же двести тысяч преступники.
— Нам бы узнать, где его логово, — отозвался Крикс. — Я бы организовал рейд. Но по всему городу бегать не будешь.
— Надо узнать: Хлыст это или нет, — проговорил Адэр. — Если Хлыст, я знаю, как его уничтожить. Если кто-то другой, будет сложнее.
— Он просто так не покажется, — проговорил Крикс. — Надо втереться к нему в доверие.
— Я надеялся на Братьев. Думал, они закалённые. Столько людей у себя в катакомбах замучили. А они, оказывается, настоящих грешников не видели. На женщинах и детях срывались.
— Мы не срывались, — возразил Сибла.
