Витязь (СИ) - "Amazerak" (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Нас привезли в деревню, занятую военными, и разделили. Куда увели Михаила, я не видел, меня же сопроводили в ближайшую избу. Тут находился целый штаб: висела карта на стене, за длинным столом сидели два офицера, обложенные кипой бумаг. Один — низкорослый, с обрюзгшим лицом, другой — подтянутый, с завитыми вверх усами. У обоих на кепи — синие околыши. Такие я прежде не видел.
Солдаты снова обыскали меня, вытрясли всё содержимое карманов и сложили на стол перед офицерами. С собой у меня было не так много чего: два бутерброда, завёрнутые в газету, кобура, коробка патронов, удостоверение и родовая бумага.
Усатый офицер велел мне сесть на лавку у стены, а сам принялся рассматривать мои вещи. Особенно его заинтересовала родовая бумага: взглянув на неё, он хмыкал и морщил лоб, а потом протянул второму. Тот надел пенсне и внимательно, шевеля губами, стал читать про себя.
— Вы принадлежите к боярскому роду Птахиных-Свириных? — спросил у меня усатый офицер с деланной вежливостью и едва различимым недоверием в голосе.
— Там написано, — ответил я.
— И куда держите путь в одиночку, без охраны?
— Шестьдесят седьмой подвижной госпиталь. Ищу человека. Передвигаюсь инкогнито, а потом один.
— Какого человека ищите?
— Это конфиденциальная информация.
— Послушай, парень, — офицер отбросил показную вежливость. — Хватит голову морочить. Уж не знаю, кто ты, и откуда у тебя эта бумага, но меня ты на мякине не проведёшь. Шпионишь?
— Не верите, значит? — я скрестил руки на груди.
— А с чего мне тебе верить? — офицер взял со стола родовую бумагу и продемонстрировал мне. — Подделка. Машинопись. И дураку известно, что родовая бумага пишется от руки. Да и ведёшь себя, как простолюдин. Ты боярина-то хоть раз видел? С мужиками такой фокус пройдёт, с нами — нет. Говори по-хорошему, кто таков и зачем здесь околачиваешься? Мы тебе в любом случае развяжем язык.
— А дуракам, видимо невдомёк, что никто не станет с собой таскать оригинал, — произнёс я, испепеляя взглядом усатого офицера. — Да, это копия, на которой, смею обратить твоё внимание, стоит печать. Так что одно из двух: или вы, двое ослов в форме, сейчас же отпускаете меня, или беседовать я с вами буду иначе, — я сделал морду кирпичом и старался говорить, как можно уничижительнее. Если им показалось подозрительным, что я слишком вежливо общаюсь, что ж, сами напросились: умеем и по-другому.
— Поумерь тон, — грозно сказал офицер, — иначе…
— Что иначе? — я встал с места и подошёл к столу. Оба офицера схватились за револьверы. — Что ты в меня своей пукалкой тычешь, чернь безродная? Хочешь выстрелить в знатного человека? Давай. Мне никакого вреда не будет, а тебя вздёрнут, как пса шелудивого.
Говорил я это спокойно, не повышая голоса. Глядя офицеру прямо в глаза, я взялся за ствол наставленного в меня револьвера и медленно согнул его. Военный всеми силами старался сохранить присутствие духа, но я по лицу видел, что он осознал свой промах и теперь напуган. Второй находился в замешательстве.
— Прошу прощения, господин, — пробормотал усатый. — Ошибочка вышла. Не думал, что вы и правда — сильный. Но сами понимаете: гражданский, неместный в прифронтовой зоне. Я просто обязан был… Это моя работа. Сами понимаете: кругом шпионы. Ещё раз приношу извинения, Михаил, и не смею вас больше задерживать. Если могу чем-то помочь…
— Можете, — согласился я, возвращаясь к прежнему миролюбивому тону и рассовывая по карманам бумаги и отнятые вещи. — Во-первых, отпустите бойца, с которым я приехал. Он ни в чём не виноват. Во-вторых, немедленно сообщите в штаб дивизии, что германцы обходят с востока и уже заняли Санкеляй. В-третьих, я должен попасть в шестьдесят седьмой полевой госпиталь. Всё ясно?
На моё счастье офицер кочевряжиться больше не стал и даже распорядился на собственной машине отвезти меня в госпиталь. И менее, чем через полчаса, мы въехали на территорию палаточного городка, куда свозили раненых. Артиллерия грохотала совсем близко. Из-за деревьев на западе к небу поднимались дымы.
Всё пространство между палатками было завалено ранеными: они лежали рядами, окровавленные, кое-как перебинтованные. А среди них бродили врачи и медсёстры, меняли повязки, осматривали, некоторых тащили в палатки, других загружали в медицинские машины или в обычные тентованные грузовики. Болезненные стоны множества глоток раздавались ото всюду. Я был шокирован этой картиной. Прежде я никогда не видел такого количества раненых. Их тут были сотни! Человеческие страдания переполняли это место.
Мы остановились возле офицерского шатра. Едва я вылез из машины, в нос ударил запах гнили, фекалий и медикаментов. Зашёл в палатку. Меня встретил усталый подполковник с потухшим взглядом. Он был предупреждён о моём приезде. Он приветствовал меня полупоклоном. Представился. Звали его Василий Леонидович Чернецкий, был он из потомственных дворян. Пригласил за стол.
— Чем могу быть вам полезен? Меня уведомили, что вы ищите человека, — произнёс он учтиво.
Я объяснил ситуацию.
— К сожалению, не помню новоприбывших по именам. Но да, верно, приехали к нам позавчера три новые медсестры. Я отправлял запрос в управление. Зашиваемся, как видите, нехватка личного состава. Сейчас распоряжусь привести Татьяну.
Подполковник позвал денщика и отдал распоряжения.
— Много раненых, — констатировал я, когда денщик ушел. — Страшная бойня там, похоже.
— Не то слово, — устало кивнул Василий Леонидович. — Враг атакует наши позиции второй день подряд. Потери чудовищные с обеих сторон. Транспорта не хватает, врачей и медсестёр не хватает, медикаментов тоже нет. Людей приносят и прямо в грязь складывают. Да сами видите, чего говорить-то?
Я понимающе кивнул. Действительно, всё своими глазами видел.
Мы ждали долго. Наконец, полог палатки откинулся, в неё вошёл денщик, а за ним — Таня. Она тоже выглядела уставшей и замученной, её передник и руки были запачканы кровью. Глаза наши встретились, но Таня быстро отвела взор.
— Вы меня звали? — спросила она у подполковника.
— Тебя разыскивает этот молодой боярин, — кивнул на меня Василий Леонидович. — Не буду вам мешать, можете пообщаться прямо здесь, — подполковник надел кепи и покинул шатёр.
Я хотел подойти и обнять Таню, но наткнулся на недоумевающий взгляд.
— Миша, что ты тут делаешь? — голос её звучал растерянно и даже как-то испуганно.
— Нет, это ты что тут делаешь? — задал я встречный вопрос. — Почему уехала? Почему мне ничего не сказала?
— Прости. Понимаешь… — Таня замялась. — Я думала, ты будешь против. А мне надо было сюда поехать. Здесь требуются мои способности. Здесь я делаю то, что должна.
— Ты должна находиться в Оханске и заниматься собственным образованием, разве нет?
— Но ведь здесь я нужна гораздо больше! Медперсонала не хватает — сам видишь.
— Почему ты вбила себе в голову, что должна здесь быть? Скажи правду: тебя вынудили?
— Никто меня не вынуждал, — помотала головой Таня и опять уткнул взгляд в пол.
— Не надо мне врать! — нахмурился я. — Я всё знаю. Чего боишься-то? Я в курсе, что Ольга уговорила тебя.
Таня вздохнула:
— Да, Ольга Павловна мне сказала, что на фронте нужны медсёстры. Но она меня не заставляла, клянусь! С тех пор, как началась война, я сама только и думаю об этом.
— Понятно всё. Вот, значит, кто намекнул…
— Да нет же…
— Ты не понимаешь, — я подошёл, взял Таню за плечи и посмотрел в глаза. — Нас с тобой просто хотели разлучить. Они посчитали, что ты дурно на меня влияешь.
— Если так, они правы. Ты совсем из другой среды, у тебя свой путь и…
— Это не имеет значения! — перебил я. — Сколько раз можно повторять? Это всё не важно. И путь у нас такой, какой мы сами выберем. Да если хочешь, мы хоть завтра можем пожениться. Хочешь? Я хочу, например. Потому что ты — самый главный человек в моей жизни.
— Но мы не можем… — растерялась Таня.
— Да всё мы можем! Плевать я хотел на их обычаи. Что по-настоящему важно? Скажи, что? Глупые обычаи или наше счастье? Как битва закончится, мы сразу же едем обратно.
