Сорок апрельских дней (СИ) - Савенков Сергей (книги бесплатно без .TXT) 📗
Задрав голову, бездумно смотрю сквозь люк, в котором бежит почти стёршийся провод, как в растёкшейся среди облаков лазури мечутся ласточки. Вагон качает, и при каждом толчке наши тела на мгновение становятся ближе. Кладу подбородок девушке на плечо и смотрю в салон: кому, кроме нас, пришло в голову предпринять лишённую цели поездку?
Содрогаюсь, а сердце пропускает удар…
Тусклые глаза и волны зачёсанных серых волос. Фиест стоит, не держась за поручень — прямой, независимый от раскачивающегося вагона. Меня он, как будто не замечает, вперившись куда-то немигающим взором.
Прослеживаю его взгляд.
Девушка, моего возраста. Раскосые миндалевидные глаза, чёрная чёлка и коротко стриженый затылок. Платье колокольцем. Кроссовки — моднючие, сделанные под старинные «кеды», под резину и натуральную ткань. Задник натёр персиковую кожу, и белый носок-невидимка стал бурым от свернувшейся крови.
Мэйби что-то лопочет, не зная, что за спиной — отец облизывает тонкие губы.
Трамвай замирает на остановке.
Девчонка выходит, а за ней вылезает Фиест.
Перед дверью он оборачивается ко мне и кивает, приветствуя.
В глазах мечется Тьма. По залитому летним солнцем проходу ползёт промозглый ноябрьский холод.
Сквозь паутинку трещин на трамвайном стекле, я вижу, как качается из стороны в сторону колокольчик платья и, словно влекомый его неслышными перезвонами, вышагивает следом Фиест.
Домой возвращаться не хочется. А Мэйби, кажется, всё равно. Мы бродим и бродим по тенистым аллеям, рассматривая игрушечные кварталы.
Всё кажется нереальным: домики, фонтаны, трамвай и Фиест.
Утомившись, падаем на скамейку.
После увиденного, я думал, что больше никогда не засну. Но проваливаюсь в небытие, едва голова касается девичьего плеча…
Сахарный город
Улыбающийся Дракон — татуировка на кисти левой руки, возле большого и указательного пальца, подмигивает, изрыгая пламя.
Пальцы лежат на пульте управления бомбометанием. А под ногами, в иллюминаторе — прикрытая нежной сахарной ватой облаков, похожая на кусок торта, на лакомую вкусняшку планета. Густой сироп океана с цукатами островов и сахарные кубики небоскрёбов на побережье.
Диэлли.
Наш орбитальный бомбардировщик настолько древний, что нет ни нейроинтефейса, ни экранов наружного наблюдения.
Впрочем, так даже лучше. Приятнее.
Перед глазами стоит лицо военного дознавателя…
Жаль, я не умею воскрешать мёртвых.
Чтобы убить их ещё раз. И ещё. И ещё…
И ещё…
Ничего. Там, внизу, в столице Сахарного Королевства, таких миллионы. Нормальных людей с нормальными человеческими желаниями. Не такими, как у меня или Ленки.
Там, под сладкими облаками, среди сладких домов, разгуливают тысячи напыщенных слуг закона, сотни командиров, со своими постными рожами, и толпы отцов, наподобие моего.
Целый хлев нормальных людей!
Потом, непременно пройдусь по разрушенным улицам. Взгляну в эти лица, в глаза. Чтобы выяснить, достучался я до сердец или нет…
Жму на клавишу с надписью «СБРОС!». По хищному телу бомбардировщика проходит волна экстатической дрожи. Человеческое тельце на штурманском кресле дёргается в ответ.
Ам!
Я проглатываю сахарный город…
Жаль, невозможно растянуть этот миг навсегда. К несчастью, жизнь состоит из никчёмных занятий: перелётов туда и обратно, ремонта и техобслуживания, бессмысленных тренировок, нелепых попоек.
Лишь изредка этот оргазм.
Стоит ли он того, чтобы терпеть остальное?
Нет! Конечно же, нет! Потому, этот сброс — последний. Армия мне не нужна, я жажду свободы…
Горькими семенами сыплются чёрные бомбы, и, ощутив свою инородность в этом чистеньком мире, прячутся под белые парашютики…
Под крылом уже проплывают поля, когда мир заливает ослепительный свет.
И сахарный город вдали — тает, тает, тает…
У меня нет сомнений в том, что Союз отобьёт планету. Отстроят город и научные центры. Но, до человеческих склок мне нет дела. Я даже не в курсе, что люди не поделили.
Думаю, они сами не знают.
Глава 10. Смерть
«5:18»
Затянутое тучами небо. Ни Венеры, ни звёзд. И рядом нет Эйприл.
«Фиест… Он сжёг столицу, со всеми людьми. Вот, что означает ядерный взрыв на стене!»
Кир натянул одежду.
Завтрака не было. Никаких вкусник®.
Консервы жевать не хотелось. Выпив воды, Кир вышел на крышу и начал спускаться по лестнице…
Окутанная утренним сумраком Станция выглядела мёртвой. Над землёй полз туман, перламутровый в неверном искусственном свете. Кир спрыгнул, и он разошёлся в стороны, а вверх взметнулись переливчатые живые щупальца.
«Что, если всюду несчётное количество наноботов, которые меняют конфигурацию Станции и создают новые вещи? Может, именно этот туман порождает монстров, наподобие Эйприл?»
Кир шагал, не видя земли, столь густым был бесплотный зыбкий покров.
«Нет, чепуха… Какие ещё наноботы!»
Она была там — сидела на арке, на том самом месте. На коленях спал кот, пушистый и белый, как сгусток тумана.
Кир присел рядом.
Наступал новый день. Над горами светилась грязная жёлто-багровая клякса.
— Я только вчерашней ночью узнала…
Кир промолчал. Он не злился, но не понимал, что тут можно сказать. И кому? Вдруг он беседует сам с собой!
— Кир, я знаю, о чём ты думаешь. Реальна ли сидящая рядом девчонка или опухоль давит на мозг.
«Ну вот! Мысли читает… Лишнее доказательство».
— Кир, очнись! Я не галлюцинация! А ты — жив!
— Жив? Что с того? Это ведь ненадолго. И — тьма.
— Нет никакой тьмы! Точно тебе говорю, я недавно оттуда!
Кир молчал. Он уже ни во что не верил. Из головы не выходил сегодняшний сон.
«Всё смешалось. Ночь и день, сон и реальность… Эйприл и Мэйби. Они и похожи, и разные».
Кир вспомнил, как Мэйби забавно сопела и хмурила бровки, когда пила чай. Так же, как Эйприл.
«Эйприл… Почему Гадес так назвал домашнюю сеть? Почему Фиест выкрикивает это имя во сне? И главное, какое отношение всё это имеет ко мне? Маньяки, драконы и чёрные валуны! Что всё это значит? „Здесь пролилась кровь мальчишки! Твоя кровь, Кирилл! И девчонки…“»
Кир разглядывал чёрные камни в бухте внизу, а на душе было так же черно.
«Что, если ни один из миров: ни дневной, ни ночной — не реален? Что, если я уже мёртв? Здесь всё как во сне, на тех же местах. Вот торчат из воды развалины астропорта, в котором Кирилл встретил Мэйби. Их связывает с руинами города нитка маглева — эстакады возвышаются над радиоактивной пустыней, среди покосившихся ветряков. Только планета другая — Земля, а не Диэлли. Но откуда мне знать, на какой я планете? „Земля“, „Диэлли“ — названия звучат странновато. Возможно, я сам их придумал».
Рука Эйприл тихо легла на плечо.
«Что, если мы сидели с девчонкой у этих камней, и нас сожрал кровожадный дракон Фиест — сбросив бомбы или подкравшись с ножом?
А может, я только ещё умираю. Лежу, возле чёрной воды, и агонирующий мозг проделывает все эти штуки! Вот отчего в сновидениях мне хочется пить — от потери крови! Может, рядом со мной, в багровой луже — Эйприл, Облако или Мэйби — кто знает, какая из них настоящая! И нет никакой вечно изменчивой Станции!»
Солнце, всё же прорвалось сквозь тучи. Засверкали огненные столбы, подпирающие свинцовые небеса.
«Прямо, как башни накачки…»
Эйприл встала и молча ушла.
«Кажется, я теперь понимаю, зачем появилась девочка с конопатым вздёрнутым носиком…
Постепенно, она забирает всё. Если это — лечение эгоизма, то весьма радикальное: без пациента нет и болезни!
Сначала она забрала будущее и прошлое. Потом — веру в себя, в людей, в человечество и науку. Забрала веру в то, что я — человек, в собственный разум и память, в реальность этого мира…
