Сорок апрельских дней (СИ) - Савенков Сергей (книги бесплатно без .TXT) 📗
Но ведь и Мэйби… Она тоже таскается за отцом. Может, и на неё нацепили ошейник?
Безысходность. Гнетущая, тягостная безысходность…
Но всё-таки, утро есть утро. Фальшивая смерть сна стирает тоску. То, что вечером было невыносимо, к утру становится сносным. Смиряешься и просто живёшь. В конце-то концов, что ещё остаётся?
Наверное, юность — утро человеческой жизни, столь же обманчива. Она обещает друзей, вместе с которыми ты будешь разгадывать тайны Вселенной. А в после, ты оказываешься возле нейросети, совершающей открытия за тебя, в окружении нашпигованных чипами зомби-коллег, мечтающих лишь о прибавке к зарплате. Обещает любовь и семью, но реальность дарит опухоли, предательство и предсмертную больничную койку.
Конечно, это неправильно — нельзя так с утра! К счастью, наши мысли влияют на реальность лишь опосредованно, через поступки. Иначе, я бы уже уничтожил всю свою жизнь.
Только… Разве моя в том вина, что внутри глухое отчаяние? Когда-то давно, распахнув пошире глаза, я наивно протягивал руки миру и людям.
Так же, как Облако…
Кому мы мешали? Мы лишь хотели жить, радуясь каждому новому дню. Но во Вселенной так мало места, и нужно бороться за каждый вдох, за каждый глоток воды, отбирая у вечности новый миг. Ведь кому-то самому лучшему нужны все озёра, весь ветер и все облака. А в придачу — миллиарды рабов.
Хотелось бы верить, что не я — этот лучший. Что на мне нет крови Облака.
И потому, я стою перед зеркалом, всматриваясь во тьму зрачков.
До рези…
Нет, не видно. Или Она просто мне не покажется…
Так! Хватит!
Оторвавшись от зеркала, опускаю глаза. На белой футболке расцветают кровавые звёзды…
Будто в тот день…
Кровь Облака на мне всё же была…
Моргаю, и наваждение исчезает.
Но ведь не я виноват в её смерти! Откуда же это гнетущее чувство вины?
И если Облако тут не при чём, значит, была другая девчонка?
Пустая тарелка. Полезная каша с приторно-сладкой вкусникой® и весёлым солнышком масла отправилась внутрь организма.
Как же тут стерильно и одиноко, в белой пустой квартире!
Над столом вспыхивает голограмма, и томный старушечий голос произносит: «Посетитель не определён».
Но я без труда узнаю Мэйби. Стоит перед входом, спиной ко мне, и весело машет кому-то рукой.
Нужно убедиться, взглянуть на лицо.
Обхожу стол. Да, это она, и теперь она машет мне.
Можно было отдать приказ развернуть голограмму, но колкий ком в горле не даёт говорить. Хоть не возвращайся домой, ошиваясь на улицах с Мэйби.
Так бы и было, не имей она гадкой привычки неожиданно таять в прозрачном весеннем воздухе, оставляя меня одного.
— Открой… — выдавливаю из себя.
Кран клюёт чайник, отдавая ему порцию молекулярно-очищенной стерильной воды. Пока я оживляю её не успевшими распустится и повзрослеть сухими листочками трав, Мэйби успевает подняться.
— Ничего себе аромат! Привет! — она целует меня, почему-то — в щёку. Садится за стол. — Жду не дождусь!
— Да нет, — наливаю душистый напиток. — Сегодня чай вышел не очень, для настоящего — нужна вода не из цикла регенерации. Та, что ещё не была в человеке. Но у меня она кончилась.
— Аура! Диэлли население сколько.
Нейросеть зовут Эйприл… Странное имя. Просто название месяца… Скорее всего, отец не заморачивался, а ляпнул первое, что пришло в голову. Но для гостей, все домашние сети — «Ауры».
Разумеется, Эйприл известно всё, и она не медлит с ответом:
— Сто миллиардов девятьсот восемьдесят миллионов. Уточнить?
— Ну, Кир? Нужны комментарии? Мы бы задохнулись на этом курорте, если бы не регенераторы! А вся вода, что есть на планете, когда-то была человеческим телом. Строила планы, радовалась и огорчалась.
— Мэйби, позволь мне остаться в иллюзиях! — я подмигиваю, как заговорщик.
— Да на здоровье! Лучше скажи, чего квёлый такой? — она смешно складывает губы и дует.
— Простыл… Вчера было мокро, — не имею желания объяснять своё состояние. Не поймёт, только сделает вид.
Я неплохо её изучил за неделю. Она не такая, как я. И отношения у неё не такие: ей прекрасно с отцом, и прекрасно одной. Мне — плохо с ним, без него — тоже плохо.
Мэйби смешно сопит и шумно втягивает в себя чай. Куда подевалась вся её взрослость!
— Вкусно! Лучший, что пробовала.
— В этом я спец! Научился на Арке, у местных.
Как же мне хочется пить!
Я делаю глоток, и пахучая терпкая влага смывает с горла иглы. Я снова могу говорить, а жизнь представляется не таким уж дерьмом.
— Он особенный.
— Особенный? — девчонка многозначительно улыбается. — Это мне нравится!
— Не настолько… — я морщусь. Новым глотком смываю нахлынувшее раздражение. — Просто вкусный и немного бодрит.
— Здорово… — разочарованно тянет девчонка. — Кир, хочешь увидеть трамвай?
— Трамвай? Какое смешное название! Эйприл, что это такое: «трамвай»?
Мэйби вздрагивает. Да так, что роняет чашку и чай выплёскивается на стол.
Эйприл что-то бормочет, но я не слушаю.
— Мэйби, ты что?
— Эйприл! Это имя отец произносит во сне и кричит. Каждую ночь.
Кто мог подумать, что в городе есть подобное место!
Тенистые платановые аллеи, уютные площади и скульптурные фонтаны. Домики из резного мрамора: остроконечные башенки, стрельчатые окна и витражи.
— Кто здесь живёт?
— А… — Мэйби машет рукой. — Если честно, то я.
— Ты?
— Конечно! Вместе с тобой, в нашей маленькой уютной квартирке, увешанной сотканными из девичьих грёз гобеленами, на которых мой храбрый рыцарь повергает ужасного Змея, кровожадного драко…
— Да ну тебя! — я хохочу и приникаю к бархатным сладким губам.
А ведь не задержись я тогда в порту, сидел бы сейчас в одинокой квартире! В причудливой паутине жизни, даже такая мелочь, как поход в туалет, может сыграть роковую роль.
Мы выходим на затенённую листвой площадь, с фонтаном в виде существовавшего лишь в легендах цветка-одуванчика: ощетинившийся тонкими трубочками стебелёк и невесомая водяная пыль.
Одуванчики были и на гербе Ириды.
Мэйби кладёт руку мне на плечо, прижимается. Мы кружимся в неслышимом сказочном вальсе.
— Кир, если бы ты встретил чудо, в которое вовсе не веришь? Например, геноморфа, обладающего свободой воли…
О чём это она? Что за чудо?
— Такое нужно было бы изучить, провести тесты.
— «Такое…» — она вздыхает.
— Что?
— Нет, ничего… — девушка кружит под песню фонтана и музыку шуршащей листвы.
Трамвай оказывается вагончиком на колёсах, поставленным на не особенно ровные рельсы. Оранжево-чёрные божекоровьи бока, с участками, где время похитило краску, и усики токосъёмника.
Мы забираемся на площадку, по неудобному полу с набитыми деревянными рейками входим в салон, пропитанный запахом старой кожи и электричества.
Трамвай трогается, издав мелодичную трель.
— Как, нравится? — Мэйби улыбается. Прижимается нежно-нежно.
Такой я её не видел! Мягкой, будто пушистый котёнок.
Счастливой.
Точно! Вот, как оно называется, это чувство — давно позабытое, выброшенное за бесполезностью мной, Мэйби, и кажется, всеми людьми.
Счастье.
— Неплохо.
— Будто катишься через грозу. Или сквозь время.
— Медленно. Можно быстрее доехать.
— Куда?
— Туда, куда едем.
— Ты разве не понял? Маршрут игровой — трамвай ходит по кругу! Считай, мы всегда в конечной точке пути, постоянно приехавшие! Спешить некуда, наслаждайся! — Мэйби хохочет.
Люди, услышав её звонкий смех, улыбаются.
Надо же! В подземке, взрослые бы разозлились. Вызвали бы охрану, для теста на алкоголь. Видимо, он и правда волшебный, этот старинный трамвай!
— Помнишь, ты говорила про арифметику?
— Да.
— Признай, что была неправа.
— Я была права. Хотя тут действительно хорошо, — она кладёт голову мне на плечо, утыкается носом в шею.
