Витязь (СИ) - "Amazerak" (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Закончив процедуру, лекарь нахмурился. Ничего мне не объяснил — сказал только, что мой случай крайне интересен и что завтра в восемь утра меня осмотрит лично Николай Николаевич.
А Николай Николаевич — это был один из практикующих врачевателей с высокой докторской степенью. Собственно, к нему-то и советовал обратиться наш семейный доктор. Но Николай Николаевич оказался такой важной птицей, что кого попало не принимал, только если имелся какой-то особый или очень сложный случай.
Покинув лечебное заведение, я поймал парового извозчика и велел отвезти меня на постоялый двор подешевле. Переночевал в комнатушке за полтора рубля и на следующее утро снова отправился на приём в надежде получить наконец-таки ответы.
На этот раз меня пропустили без задержек. В приёмной меня ждал лично Николай Николаевич — подтянутый седовласый господин на вид лет пятидесяти (хотя, поговаривали, будто ему уже за восемьдесят). Он усадил меня на кушетку и потребовал снова описать всё случившееся в мельчайших подробностях.
— Скажите, пожалуйста, Михаил, вы владеете какими-либо чарами? — спросил Николай Николаевич и, заметив моё замешательство, добавил. — Не переживайте, всё сказанное не выйдет за пределы кабинета.
Да, таковы были правила. Своего рода врачебная тайна. У многих влиятельных особ имелись секреты, которыми приходилось делиться с лечащими врачами, и репутация обязывала лекаря не разглашать сведения, полученные от пациента.
— Я владею энергетическими чарами, — признался я. — Надеюсь, слышали о них.
— Я в курсе, что это такое, — кивнул Николай Николаевич, — пройдёмте в смотровую.
После «сканирования» врачеватель снова пригласил меня в приёмную, сел за стол и очень серьёзно на меня посмотрел.
— Что ж, Михаил, ваш случай очень интересен. Иначе я бы даже браться не стал, сами понимаете, — он сцепил руки в замок. — И энергетические чары, и чары поглощения — это способности, редко встречающиеся у нас в империи. Они обе под запретом. Но не переживайте: как я уже сказал, ничто произнесённое здесь, за пределы кабинета не выйдёт. Гораздо больше беспокоиться вам стоит о другом. Говорю сразу: ваша болезнь прогрессирует и, если не принять меры, вы умрёте. Извините за прямолинейность. Не в моих обычаях ходить вокруг да около.
Я сглотнул. Новости, прямо скажем, не самые оптимистичные.
— Могли бы вы объяснить в двух словах, почему так получилось? Я впервые сталкиваюсь с чарами поглощения.
— Это не удивительно: мало кто с ними сталкивался, а кто сталкивался, уже ничего нам не расскажет. Удивительно то, что вы пережили их пагубное воздействие.
То, что Николай Николаевич поведал дальше, я понял с трудом. Действие чар поглощения заключалось в том, что они высасывали жизненную и ментальную силы противника. Иными словами, они блокировали магические способности того, на кого были направлены, а потом умертвляли. Вот только в моём случае это фокус не сработал. Моя энергия оказалась слишком сильна, она начала активно противодействовать поглотительным чарам, в результате чего в моём теле образовались устойчивые энергетические сгустки, которые постепенно разрушали материю — в данном случае, ткани головного мозга. Я старательно пытаясь понять, как это вообще работало, но моих познаний в магических искусствах явно не хватало. Впрочем, сейчас было важнее другое: как рассосать энергетические сгустки и остановить разрушительный процесс в моей голове. Ведь если этого не сделать, я не проживу и года. Под конец Николай Николаевич озвучил сумму лечения, от которой меня чуть сердечный приступ до кучи не хватил.
— Однако надо понимать, что гарантий, к сожалению, нет, — заключил врачеватель. — Без сомнения, мы сможем облегчить ваши боли и продлить жизнь, но невозможно точно сказать, удастся ли полностью устранить сгустки. Ваша внутренняя энергетика, с которой нам предстоит иметь дело, до конца не изучена.
Я ответил, что подумаю над предложением и что мне надо связаться с родственниками, и покинул лечебницу в тяжёлых чувствах. Вот такая вот ирония судьбы. Хоть магия боярина Крылова оказалась недостаточно сильной, чтобы сразу убить меня, я всё равно умирал. Сделал-таки он своё чёрное дело, исполнил миссию. Мои многочисленные враги будут рады. А мне теперь придётся сливать огромные деньги, чтоб хоть немного продлить свои дни (Птахины-Свирины вряд ли откажут в этом) и тешить себя надеждой, что судьба смилостивится, и меня всё-таки вылечат.
В тот же день я купил билет на поезд и отправился в Минск. Впереди предстояло ещё одно важное дело.
Гражданские поезда до Минска не ходили. Конечным пунктом следования был небольшой городок в пятидесяти вёрстах. Дальше ехали только военные и санитарные эшелоны. Я сошёл на станции ранним утром, проведя в дороге более суток.
Вышел на привокзальную площадь. Было тепло и сыро. То ли климат тут такой, то ли потеплело в последние дни. Снег почти весь растаял, и лишь местами лежал грязно-белыми ошмётками так и не наступившей зимы. Хмурые домики тихо серели в тоске промозглого утра. Что делать дальше — большой вопрос. Единственное, что приходило на ум: идти на дорогу, ловить попутку.
— Парень, ты не в Минск случаем? — крикнул мне водитель паровой тарантайки, напоминающей карету, только с котлом спереди, закрытым крышкой капота. Внутри уже разместились четверо пассажиров: трое — в салоне сзади и один — возле водителя.
— Угадал, — ответил я. — Именно туда.
— Угадал, — передразнил водитель. — Было б чего угадывать. Тут почти все в Минск едут. На кой чёрт вас туда несёт, непонятно. Но да Бог с вами. Садись, есть свободное место. Рубль цена.
Я устроился рядом с усатым мужчиной в униформе железнодорожника, поставил на колени саквояж, и машина тронулась. Напротив меня сидела семейная пара.
Само собой, первым делом я поинтересовался обстановкой в городе.
— Стреляют, — объяснил водитель. Говорил он с небольшим местным акцентом. — Как ваши вошли, так только и делают, что стреляют. Уже два раза бомбили нас. Да ещё и наших парней начали сгонять на войну. А народ бежит. Работы нет, воды и отопления нет, ничерта нет. Ну кто побогаче первым делом свалил. Что ещё сказать? Война есть война.
— А вот и неправда! — возмутился усатый железнодорожник. — Почему ты так говоришь так, будто наш император виноват? Не мы же вас бомбим, в самом деле! Ваши шляхтичи с нашими боярами по одну сторону воюют. А германцы мало того, что нагло вторглись, так ещё и внушают вам, якобы император наш — вам враг. На вас же кабалу хотят надеть, а мы вас избавляем.
— Ага, хорошее избавление, — усмехнулся водитель. — Полстраны в руинах. Да без разницы, кто виноват. Шляхта да бояре земли делят, а по башке простой народ получает, вроде нас.
— Иначе-то и не бывает, — буркнул мужчина, что сидел напротив меня.
Короче говоря, как всегда и бывает в подобных случаям, мужики завязли в разговоре о политике, начали спорить, чего-то друг другу доказывать, да ещё с таким жаром, будто болтовня эта могла что-то изменить. А я слушал краем уха и смотрел в окно на грязную дорогу, по которой катил наш экипаж.
Навстречу большими и малыми группами тащились люди с пожитками. Кто-то ехал на паровой телеге, кто-то — на обычной, запряжённой лошадью. Это были беженцы, покидавшие прифронтовые районы, а то и вообще — страну. Порой навстречу проносились военные грузовики, раскрашенные либо в чёрный, либо в защитный цвета. Мы ехали за колонной тягачей, дым от которых застилал небо. Колонна двигалась медленно, и обогнать мы её не могли, так что приходилось плестись в хвосте по гравийке, убитой многотонной техникой.
А я смотрел на всё это, и мне вспоминались годы армейской службы. Уж грязи-то дорожной мне повидать пришлось сполна. Разбитые гусеницами колеи, колонны хмурой техники болотно-зелёного цвета, ползущие вдаль — всё это казалось привычным и родным. Аж ностальгия навалилась. Ну а когда подъезжали к Минску, до ушей моих донеслись далёкие и до боли знакомые звуки артиллерийской стрельбы.
