Чужая жизнь (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (книги без сокращений .txt) 📗

Алиас расположился между моими бёдрами и томительно медленно играл языком, а я, согнув ноги, тихо постанывала, растворяясь в вожделении. Порочная ласка распаляла меня всё сильнее, и хотелось молить, чтобы он меня поскорее взял. Алиас словно услышал мои мысли.

Он накрыл меня своим телом, укрывая своим теплом, ворвался в глубины моего желания. Он переплёл наши пальцы и дарил своими осторожными движениями бурю восторга. Мы целовались, ловили вздохи друг друга, упиваясь нашей страстью. Алиас двигался всё быстрее, а я, запрокинув голову, была благодарна ему. Хотела закинуть ноги на его бёдра, но Алиас остановил, давя на колени, чтобы открылась перед ним ещё больше.

Миг, когда мир стал расплываться и ускользать, накрыл меня с головой, я застонала, отдаваясь этому искромётному восторгу, чувствуя, что Алиас достиг разрядки чуть позже меня. Он склонил голову, зажмурившись, сипло дышал.

Через несколько минут, лёжа на мне, придавив своим телом, выругался и с раскаянием на лице извинился:

— Прости, опять забыл про презервативы. Я куплю их, обещаю.

Я долго не могла прийти в себя от его заявления, а затем в голове закопошились неприятные мысли.

— А если уже поздно? — тихо озвучила ему их. Пусть и он помучается вместе со мной.

— Почему поздно? — не понял моей тревоги Алиас.

— А если я уже беременна? — решила быть прямолинейной, раз до него не доходит.

— Ты не хочешь больше детей? — уточнил Алиас, чуть приподнимаясь на локтях, от чего дышать стало легче.

— Хочу, но…

— Никаких «но». Хочешь, значит, будем рожать, — прекратил Тамино наш спор поцелуем, прижимаясь бёдрами к моему паху. Отстранившись, он погладил меня по лбу, убирая с него влажные волосы.

— Хочу много детей от тебя, — с улыбкой произнёс он, пожирая взглядом. — Таких же красивых девочек и похожих на меня мальчиков. Да и Генри с Эльзой нужны братики и сестрички, а то совсем разбаловали их.

— Опусти меня, — попросила я Алиаса, а когда он погладил ожерелье, и сила, удерживающая мои руки, пропала, я обняла его за шею и поцеловала, глуша внутри себя боль. Я тоже хочу детей и буду рада иметь их от него. Я просто буду счастлива, если они буду вылитыми альбиносами. И если вдруг судьба распорядиться по-своему, у меня будет…

— Кэйт, ну что ты опять плачешь? — тихо возмутился Алиас, сбивая меня с мысли. — Ведь не больно было и не страшно. Смотри, даже следов не осталось.

Тамино убрал мои руки со своих плеч и снял браслеты. Следов не было, зато в душе зашевелилось мерзкое чувство.

— Ты специально их купил для меня? — обиженно спросила, садясь и отталкивая его, заставляя скатиться.

Алиас кивнул, провел пальцем по щеке и тихо шепча:

— Тебе идет покорность, Кэйт. А верёвки кожу портят. Как я только это раньше не заметил.

Я хмурилась, отмечая про себя, как темнеют его глаза, как красная радужка превращается в тонкий ободок.

— Эти браслеты не ранят и не портят кожу, зато многое позволяют.

Украшение он вертел в руках, при этом поглаживая пальцем, от чего на нём вспыхивали знаки на неизвестном языке. Любопытство взыграло, и я, кивнув головой на браслеты, спросила:

— А что это за язык?

Алиас опустил глаза и ответил:

— Нонарский.

Вот ведь! Жабоподобные опять мне свинью подложили. То вино, то браслеты. Чем они, вообще, занимаются у себя на планете? Даже знать не хочу.

Я попыталась встать с дивана, но Тамино остановил вопросом:

— Дорогая, ты злишься?

Я тяжело вздохнула, стёрла слёзы и просто не знала, что ему сказать. С ним невозможно оставаться спокойной, я то реву, то стону, то вообще выпадаю из реальности.

— Не знаю. Наверное, нет. Давай собираться, — предложила ему и опустила ноги на пол, только Алиас положил руку на диван, преграждая мне путь, медленно склонил и поцеловал.

Я сначала хотела не отвечать, но совершенно забыла, что от его ласковых губ моё сердце каждый раз сжималось в груди, этот раз не стал исключением. Я обняла его за шею, и Тамино опрокинул меня на диван, увлекаясь, заводя меня снова, возрождая из пепла утихшую страсть.

Альбинос отстранился, поедая взглядом, и потянулся к моим рукам. Запястья вновь обняли золотые обручи.

— Алиас, — обиженно тихо позвала, сама уже трепетала, гадая, что он задумал.

Мужчина пальцем подцепил ожерелье и потянул меня к себе, садясь сам и усаживая меня. Он продолжал волнительную игру, целуя, заставляя довериться и расслабиться. Я позволила себе погладить его каменный торс, крепкие кубики пресса.

Алиас с шумом вдохнул воздух от моей робкой ласки, прикрыв глаза, запрокинул голову, а я, получив позволение, уже осмелела и прижалась губами к горячей коже. Он был невозможно притягателен. Как наваждение. Мне хотелось покрывать его поцелуями, везде, куда только могла дотянуться. Его мужское достоинство поднялось, наливаясь силой. Я подняла взгляд на Алиаса, он внимательно смотрел на меня сверху вниз. Я опять перевела взор на мужской орган, который доставил мне уже столько незабываемых воспоминаний, и протянула к нему руку, осторожно прикасаясь к чуть шероховатой коже.

— Да, дорогая, — тихо выдохнул Алиас.

Я смутилась, но руку не убрала и стала гладить его по головке, размазывая сочащийся сок. Мужские бёдра призывно двигались от моих движений. Я смотрела, как туманится взгляд у Тамино. Но терпение его лопнуло, и он схватил меня за волосы, сипло приказывая:

— Дорогая, если не собираешься его ласкать, то не мучай.

— Ласкать? — переспросила, так как я считала, что уже ласкаю его.

— Возьми в рот, — приказ прозвучал очень жалобно.

Я замотала головой, жутко стесняясь. И дело не в брезгливости, а в том, что я просто не умела. Видела, читала, слышала не раз от подруг. Но сама ни разу не пробовала, да и страшно было сближаться с мужчинами. Мне казалось, что я всё испорчу, если возьмусь ласкать его языком. Все равно сделаю что-нибудь не так, или того хуже — откушу.

Тамино ответ нисколько не смутил, но мои руки от своей возбужденной плоти он убрал.

— Развернись, — приказал он уже сильным голосом.

Я села на колени, поворачиваясь к нему спиной. Опять увидела море на картине и поняла, как же оно чётко отражает душу Алиаса. Он, как бушующее море, поглощает в себя, не опускает, и ты тонешь в нём, растворяясь от счастья.

Тамино подтолкнул, понуждая пододвинуться, чтобы освободить место. Он тоже встал на колени за моей спиной, прижимаясь ко мне. Обнял, удерживая за браслеты. Погладил золотую поверхность, голубые буквы вспыхнули, и Алиас нажал на одну из надписей. Обручи на руках опять завибрировали, соединяясь. Манаукец схватил меня за подбородок, поднимая мне лицо, склонился, целуя. Я чувствовала неприятное покалывание от высохшего сока фруктов на коже, и как в спину больно упиралось доказательство возбуждения Тамино. Его пальцы практически сжимали шею, а губы тягуче целовали меня. Я, прикрыв глаза, принимала новые правила игры, не сопротивлялась, прогибалась в спине, чтобы удобнее было.

Тамино отстранился. Я открыла глаза, и мы несколько секунд просто смотрели друг на друга, улыбаясь.

Алиас вновь поцеловал, а затем, кладя ладони мне на спину, толкнул. Я радовалась размерам дивана, который позволял вытянуть руки вперёд. Ладони Алиаса переместились к ягодицам. Я знала его слабое место. У него, по-моему, совершенно мозг вырубало, стоило только увидеть их. Мысли, одна шаловливее другой, роились в голове, как его соблазнять, как дразнить. Подол пеньюара неожиданно закрыл мне обзор, зато открыл Тамино всё, что он хотел увидеть. Я поморщилась, когда от избытка чувств Алиас сжал ягодицы сильнее, чем следовало, потом вздрогнула и застонала от горячих поцелуев.

— Ты сладкая, — тихо шепнул Алиас. Я понимала, что это всё сок фруктов, но было приятно.

Его голос и губы ласкали, заводили, разгоняя кровь. Я, опираясь на локти, стояла перед Алиасом на коленях и всё ждала. Но Тамино не торопился, хотя сам был на взводе. Он прокладывал тропинку поцелуев, спуская вниз к сокровенной расщелине. Я опёрлась лбом о диван, сгорая от нетерпения. Я слышала, как прерывисто дышит Алиас, и улыбалась.