Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович (читаем книги .txt) 📗
Ройчи легко просочился между двух щитоносцев, если можно обозвать таким громким словом крепкого хлопца в крестьянской одежде, но с расцарапанной бандитской рожей и высокого, худого, с изъеденным оспой лицом, мужчину, очень похожего на классического «ночного» по наряду и манере двигаться, более подходящей для владеющего ножом. Первый получил удар под ключицу — домотканая рубаха и наброшенная кожаная безрукавка не смогли исполнить роль эффективной защиты, а вот у второго под плащом просматривались доспехи, и наёмник пробил голень и с разворота мощным уколом, прошедшим кольчужный капюшон, разворотил щёку и вошёл в мозг.
Паника росла, словно на дрожжах, несмотря на то, что на призыв оркоподобного и частично зеленокожего предводителя, вооружённого ни много, ни мало, чудовищным молотом, подходящим для борьбы с воинами в тяжёлых доспехах, как например, рыцари или латная пехота, отовсюду сбегались всё новые и новые бойцы, будто тараканы на источающую аппетитный аромат отраву.
Освещение было отвратительным — лучи света, что едва проникали сюда сквозь различные прорехи, не улучшали работу зрения, а наоборот, скорее запутывали её, создавая сумеречные островки, припорошенные пылью и гарью. Ройчи, словно заведённый, неутомимо перемещался среди ошалевших ватажников, поражал всё, что не успевало уйти с его пути или прикрыться, мечом в правой и кинжалом в левой руках. Слишком быстр и непредсказуем он был, чтобы можно было надеяться его остановить. Разве что завалить трупами, что сейчас и пытались претворить в жизнь местные налётчики и городские бандиты. Беда была в том, что того количества трупов, имевшихся в наличии, было недостаточно. И они об этом ещё не знали. Поэтому некоего безнадёжного фатализма ситуации никак нельзя было избежать.
В какой-то момент рухнул дальний родственник «тёмных», охрипший под конец и так ни разу не воспользовавшийся молотом. Перестали прибывать новые действующие лица. А первой ласточкой благоразумия явился крепкий и невысокий бородач, судя по выправке и сюрко военного образца, бывший солдат, попавший с началом беспорядков совсем не в ту компанию, постаравшийся уползти прочь от места схватки. Но беда была в том, что волочащиеся следом сизые кишки изрядно тормозили движение…
Укрывшиеся в это время в саду Листочек и Оливия с напряжённым вниманием прислушивались к происходящему в доме. Судя по звукам, там шёл настоящий бой. Но эльф почему-то придержал девушку, порывавшуюся идти на помощь их компаньону, крепко и совсем не деликатно схватив её за руку. Симпатии или их отсутствие не должны были по её мнению влиять на принятие решения. Коль их товарищ нуждается в посильной (хоть какой-то!) помощи, то нужно её ему дать… Но эльф, как ни странно, совсем не объясняя логику своих действий, отрицательно качнул головой и ещё крепче сжал предплечье.
«Будут синяки», — отстраненно подумала девушка. Более обычного бледное лицо высокорождённого замерло в максимальной сосредоточенности — он слушал. С точки зрения Оливии их бездействие было сродни предательству, и зёрна справедливости, взращённые поколениями благородных предков, взывали ввязаться в драку. В связи с чем вместе с желчью на язык вновь рвались слова о трусости — и прочих аналогичных обидных качествах… Но, обращаясь к остаткам благоразумия, она выдернула этот ответ, ибо качества, которые она намеревалась озвучить, совершенно не относились к её попутчикам. Значит, дело в другом! И она постаралась обуздать свои порывы.
Появление десятка патрульных в фиолетовых плащах с вышитым голубем на них — форме особой стражи, подчинённой коменданту города РоШакли, с которыми они имели несчастье пересекаться, наконец-то сподвигло Каэлена действовать, и он, повторяя маршрут товарища, повёл девушку в обход дома…
Зверь насытился, но продолжал жадно водить глазами…
Ройчи встряхнул руки, сбрасывая усталость, всё-таки потратил какое-то время, добивая шевелящиеся тела. Скрупулёзности этой проверки он не мог себе позволить, и результат бойни отдал на откуп судьбе — если кто из бандитов выживет… ну, значит, так тому и быть.
Но было ещё несколько человек, сумевших уйти, пользуясь моментом, и сейчас его равнодушный и спокойный взгляд скользил по лестнице. Он не собирался просто так отпускать кого-либо. Мастерство охотника определяется по его цепкости и бескомпромиссности.
Ройчи уклонился от сброшенной сверху тумбы, и дабы не испытывать противника искушением придавить ещё чем-нибудь тяжёлым, и возможно каким-то образом случайно нанести увечье, пошёл непрямым путём. Оттолкнувшись от перил, перепрыгнул на следующую промежуточную площадку между пролётами, подпрыгнул, ухватился за деревянный декор галереи второго этажа и акробатическим кувырком оказался на внутреннем балконе. Замешкавшийся противник получил смертельный удар и, подвывая, повалился вниз. А Ройчи продолжил свой путь, к пацифизму и миролюбию не имеющий никакого отношения…
Зверь сыто свернулся калачиком, но всё равно продолжал поглядывать в полглаза…
Последний из противников просто выбросился в окно третьего этажа, разбив чудесный витраж с символическим сюжетом: явление Единого народу. Метнувшийся следом Ройчи — даже этого хитреца он не собирался отпускать — констатировал прямой конфликт расчётливости и случайности (если, конечно, имеет смысл рассматривать какое-либо планирование): упавший на крышу этажом ниже мужчина схлопотал в затылок большой осколок стекла, и теперь его неподвижное тело распласталось на черепице и к миру живых оно уже не имело никакого отношения…
Листочек и Оливия обнаружили Ройчи на самом верху, в хозяйской спальне, с подозрительным интересом перерывающим кучу какого-то добра. Несомненно, это была сокровищница этой шайки, а само помещение — что-то вроде покоев — кабинета — штаб-квартиры главаря. Огромная кровать под уцелевшим балдахином с выразительно сбитой набок белоснежной постелью под атласным покрывалом и практически нетронутыми спальными принадлежностями, не подвергнутыми разорению, служили любопытной иллюстрацией к происходящему. Выбитое окно, в которое стал задувать шаловливый ветерок, теребя прозрачные шторы и занося водяную пыль постепенно портящейся погоды, выглядело этаким диссонансом.
Наёмник поднял глаза от совершенно непритязательной вместительной торбы, в чреве которой просматривалось множество разных мешочков и вроде какие-то мелкие предметы. Вид это вместилище всякой всячины в отличие от вполне достойно поблёскивающих побрякушек по соседству, небрежно сваленной посуды и прочих привлекательных для мародёров-сорок вещей имело очень простой, даже затрапезный. Тем не менее, мужчина, сидящий на полу, приподнял заинтересовавший его предмет и произнёс:
— Любопытно.
Лицо его при этом было крайне задумчивым. И немного бледным под сбившимися, выскочившими из завязки прядями волос.
— Что любопытно? — непонимающе уточнил эльф, которого ни антураж сцены, ни «сокровища» грабителей абсолютно не заинтересовали. Он только беспокоился о душевном здоровье товарища, ибо путь, проделанный ими, наталкивал на разные мысли. Для нехороших ещё, правда, не было повода, но вот такое спокойствие человека, как сейчас, ему не нравилось.
— Эти драконы умудрились вот это, — вновь продемонстрировал искомое на весу, — отнести к ценному, — покачал головой в сомнении. — Ну, молодцы, — пробормотал, вставая и вешая торбу на плечо.
Вид его был ужасен. Мало того, что плащ и куртка превратились в лохмотья, так ещё он весь был в крови, словно вышедший из бойни. Наверное, оно так и было. Но, судя по лёгкости движений, кровь была не его.
Только тут он обратил внимание на несколько напряжённые фигуры товарищей.
— Чёй-то вы какие-то зачарованные, — в голосе явственно прозвучал вопрос. — Не поверю, что искали третьего, чтобы он нарушил ваше чудесное уединение, — на губы скользнула привычная кривая ухмылка, и эльф с облегчением выдохнул. А мужчина словно не заметил реакции товарища. — Ну что, идём дальше? Тут мы свои дела решили. Жаль, это добро не унести, — довольно улыбнулся, когда брезгливо передёрнуло бледную Оливию. — Но мы нашему хозяйственному и накопительному другу Ностромо ничего не расскажем. Ведь правда? — тихо уточнил у эльфа.
