Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
- А когда он скажет, что пришло время идти, вы станете скулить и блеять?
Брови Горлореза поднялись. - Идти? Куда?
Бальзам прищурился. - Твоя очередь, Мертвяк.
- Худ мертв. Серые всадники патрулируют врата. Во снах я вижу лица - смутно, но всё же... Малазане. Сжигатели Мостов. Вы просто не можете себе представить, какое это облегчение. Они все там. Думаю, надо благодарить Мертвого Ежа.
- Ты о чем? - удивился Наоборот.
- Такое чувство. Словно он, вернувшись, прожег за собой тропу. Шесть дней назад... ну, готов поклясться, они были от нас на расстоянии поцелуя.
- Потому что мы почти что умерли, - буркнул Горлорез.
- Нет, они были как осы - но "медом" для них были не смерть и не ящеры. Их привлекло случившееся в авангарде. С Лостарой Ииль. - Глаза его сияли, когда он обводил взглядом товарищей. - Знаете, я сам мельком видел. Видел ее танец. Она сделала то же, что Рутан Гудд, но не пала под клинками. Ящеры отступили - они не знали, что делать, не могли подобраться близко - а те, что смогли... боги, их порубило в куски. Я смотрел на нее и сердце чуть не лопалось.
- Она спасла жизнь Адъюнкта, - сказал Горлорез. - Так ли это хорошо?
- Не тебе спрашивать, - ответил Бальзам. - Скрип нас созывает. Ему есть что сказать. Думаю, насчет нее, Адъюнкта. И того, что будет. Мы всё ещё морпехи. Мы по-прежнему морская пехота, и среди нас есть тяжелая пехота - самые упрямые быки, каких я видывал.
Он повернулся, потому что к ним подошли двое солдат из дозора. Они держали в руках два каравая, сверток с сыром и глиняную бутыль явно родом с Семиградья.
- Что это? - спросил Мертвяк.
Солдаты замерли в нескольких шагах. Тот, что справа, заговорил: - Смена вахты, сержант. Нам принесли завтрак. Но мы не особо голодные. - Тут они положили продукты на чистый клочок земли, кивнули и направились в лагерь.
- Розовое брюхо Худа, - вздохнул Мертвяк.
- Пригодится, - сказал Бальзам. - Но мы не закончили. Наоборот.
- Садки больны, сержант. Ты видел, что делается с нами, магами. Есть и новые, садки новые, я имел в виду... только они совсем не ласковые. Хотя я могу попробовать в них нырнуть, когда совсем одурею от своей бесполезности.
- Ты среди нас лучший арбалетчик, Борот, так что не говори о бесполезности.
- Может и так, Горлорез, но мне не по себе.
- Мертвяк, - сказал Бальзам, - ты тут занимался целением.
- Да, но Борот прав: это не весело. Проблема в том, что я всё ещё как-то привязан к Худу. Даже если он... хм, мертвый. Не знаю, почему, но когда магия ко мне приходит, она холодна как лед.
Наоборот нахмурился: - Лед? Бессмыслица.
- Худ был треклятым Джагутом, так что смысл есть. Но смысла нет, потому что он, э... ушел.
Горлорез сплюнул. - Если он действительно помер, как ты говоришь, он сошел в свое же королевство? И разве он не должен был уже быть мертвым, раз стал Богом Смерти? Это в твоих словах смысла нет, Мертвяк.
Некромант выглядел несчастным. - Знаю.
- В следующий раз, как будешь исцелять, - предложил Наоборот, - позволь мне принюхаться.
- Тебя снова затошнит.
- И что?
- О чем ты думаешь, Борот? - поинтересовался Бальзам.
- Думаю, Мертвяк уже не пользуется садком Худа. Думаю, это должен быть Омтозе Феллак.
- Мне тоже кажется, - пробубнил Мертвяк.
- Есть один способ проверить, - сказал Бальзам.
Наоборот выругался. - Вот. Мы не знаем точно, но ходит слух: у нее сломаны ребра, она кашляет кровью, и у нее сотрясение мозга. Однако с этим отатаралом никто к ней не может подойти.
- Но Омтозе Феллак - садок Старших. - Мертвяк кивнул. - Что же, идем. Стоит попытаться.
- Пойдем, - согласился Бальзам. - Но сначала еда.
- Оставим Адъюнкта страдать?
- Поедим здесь, - тускло глянул на него Бальзам, - потому что мы морпехи и не швыряем грязь в лица товарищей-солдат.
- Точно, - сказал Наоборот. - К тому же я голоден.
Курнос потерял четыре пальца на руке, державшей щит. Чтобы остановить кровотечение, не унявшееся даже после ушивания культей, он сунул пальцы в котелок с кипящей водой. Теперь они выглядели расплавленными, ладони покрылись ожогами. Но кровь остановилась.
Он готов был признаться в вечной любви Острячке, но пришел сержант Восемнадцатого и забрал Острячку с Поденкой, так что Курнос остался в одиночестве. Последний из бывшего взвода Геслера.
Он некоторое время посидел, протыкая терновым шипом волдыри и высасывая жидкость. Закончив, снова посидел, следя за угасающим огнем. Во время боя отрезанный палец ящера попал ему за воротник, между кирасой и рубашкой. Когда он его достал, вместе с Поденкой и Острячкой сварил обрубок. Скудные кусочки мяса и жил они разделили между собой, а костяшки привязали к волосам. Так принято среди Охотников.
Женщины настояли, чтобы он взял самую длинную фалангу, в компенсацию испорченной руке; теперь она свисает с бороды, затмевая прочие костяшки, собранные с летерийских солдат. Она тяжело стучит в грудь, ведь он тронулся в дорогу, вдруг осознав, что остался в одиночестве.
Запакованные вещи лежали на плече. Через двадцать два шага он оказался в лагере старого взвода Скрипача. Нашел место для палатки, положил мешок и присел с другими солдатами.
Красивая маленькая женщина справа передала оловянную кружку с чем-то пахучим. Улыбнувшись, он не увидел ответной улыбки и поэтому вспомнил ее имя. Улыба.
Но это, как показалось ему, лучше одиночества.
- Соперник, Корабб.
- Не вижу, - ответил семиградский воин.
- Курнос желает быть нашим новым кулаком, - объяснил Каракатица.
- Значит, во взводе будет четыре кулака? Я, капрал Тарр, Корик и Курнос.
- Я был капралом, не кулаком, - сказал Тарр. - К тому же я не бью, только прикрываюсь.
Каракатица фыркнул: - Едва ли. Ты шел вперед, как любой ударный кулак, какого я видел.
- Я шел вперед, сапер, чтобы закрепиться.
- Отлично, - согласился Каракатица. - Принимаю поправку.
- Я тут поняла, - вмешалась Улыба. - У нас больше нет сержанта. Или это ты, Тарр? Если так, нужен новый капрал, а раз только у меня есть мозги, им стану я.
Тарр поскреб в седеющей бороде. - Я думал насчет Корабба.
- Ему нужен отдельный фургон с оружием!
- Я сберег летерийский меч, - обиделся Корабб. - Больше ничего не терял.
- Давайте голосовать.
- Не будем, Улыба, - сказал Тарр. - Корабб Бхилан Зену'алас, отныне ты капрал Четвертого взвода. Поздравляю!
- Он едва перестал быть новобранцем! - скривилась на всех Улыба.
- Молодые сливки слаще, - заявил Каракатица.
Корик оскалил зубы на Улыбу: - Придется пережить, солдат.
- Я теперь капрал. Слышал, Курнос? Я теперь капрал.
Панцирник поднял голову над кружкой. - Что слышал?
Потеря Бутыла их травмировала. Каракатица по глазам видит. Первая потеря взвода... ну, насколько он может припомнить. Из первоначального состава - точно. Хотя гибель одного солдата - это чертовски хорошо. Большинству взводов досталось сильнее. Некоторых вообще больше не существует. "Некоторых? Скорее почти всех".
Он уселся на объемистую запасную палатку, исподтишка следя за солдатами. Слушая их жалобы. Корик - конченый человек. Если в нем и был хребет свободы, позволявший держаться прямо - он сломан. Теперь он носит цепи внутри себя, они обмотали даже мозг. Возможно, навеки. Он испил из колодца страха и все время на него оглядывается.
Та заваруха оказалась жуткой, но Корик зашатался еще раньше. Каракатица гадал, осталось ли хоть что-то от воина, которого он раньше знал. Дикари имеют обыкновение склоняться к самым гнусным порокам цивилизации; и не важно, насколько умен человек - он зачастую слеп к тому, что его убивает.
