Пепел Ара-Лима. - Костин Сергей (читать книги без сокращений TXT) 📗
Неожиданно он увидел, как в самом центре темноты, посередине черного пятна рождается маленькое, крошечное пламя. Почти искра. С каждым мгновением эта искра росла, становилась все больше и больше. Она отвоевывала у черного круга, поглотившего жаркое солнце, кусок за куском. В какой-то момент Аратею показалось, что крошечная искра разожгла среди темноты и мрака новое солнце. Создала новое пламя, которое уничтожила мрак, а вместе с ним и остатки ночи.
Новое, яркое, гораздо ярче прежнего, солнце всходило над зеленой долиной. Над миром.
— Ты все запомнил, мой мальчик?
— Да, Учитель, — Аратей отвел глаза от солнечного диска и увидел, как сотни ярких бликов заплясали непонятный танец в его глазах. — Что это было?
— Это Гран, Отец всех живых существ, увидел и благословил тебя. Его всевидящее око заметило тебя и дало знак. Ты, молодой король Ара-Лима, также как и та слабая звездочка, что уничтожила темную звезду, должен вернуть свое солнце, вернуть свой Ара-Лим. Когда-нибудь ты станешь таким же ярким и сильным, как та искра, и сделаешь невозможное — уничтожишь темноту, которая спустилась на твою несчастную страну, на твое королевство. Знай, юный король — Гран верит в тебя. И он всегда будет незримо стоять рядом с тобой.
— Как и мой отец?
— Да, Аратей. Как и твой отец, мудрый и добрый король Хесед.
Аратей отвернулся от колдуна и посмотрел туда, где всходило новое, только что родившееся солнце:
— Почему он оставил меня одного? Разве он не любил меня так же сильно, как и наша кормилица Вельда?
— Король Хесед и твоя мать, королева Тавия не пожалели ради тебя жизни. Как и многие другие, мой молодой король. Весь Ара-Лим не пожалел своей жизни ради того, что бы ты остался жив и сумел отомстить за убитых и сожженных. И когда ты вырастешь, когда станешь совсем взрослым, ты должен сделать это.
— Отомстить?
— Да.
— Йохо говорил, для этого я должен много убивать? Убивать всех, кого встречу на своей тропе?
— Что еще говорил Йохо? — нахмурился колдун.
— Учитель Йохо говорил, что убивать легко и приятно. Говорил, что для того, чтобы я смог вернуть королевство, я должен не жалеть ни врага, ни друга. И еще, что дорога моя будет залита кровью. Как это понимать, Учитель Самаэль?
— Проклятый лесовик, — пробормотал колдун. — Он слишком много говорит. Послушай, мой мальчик. Возможно, ты не совсем правильно понял учителя Йохо. Убивая всех, ты никогда не станешь достойным королем. Есть враги, смерть которых необходима. Но только в определенных случаях. Есть верные друзья, убийство которых никогда и ничем не может быть оправдано. Когда ты вырастешь…
— Даже ради Ара-Лима?
Самаэль растерялся. Серые глаза мальчика смотрели на него не отрываясь, готовые впитать каждое слово мудрого учителя. Каждое слово. Готов ли он сказать эти слова. И знает ли, что говорить ребенку, в чьем сердце стучит не отмщенная кровь отца.
— Смотри, мой мальчик, — Самаэль протянул в сторону равнины ладонь. Тот час на нее опустилась маленькая серая птичка, что сладко поет, пока в мире царит ночь. — Это вирбен, предвестник утренней зари. Дотронься до нее. Чувствуешь, какая она теплая?
Аратей прикоснулся к серому комку и ощутил, как стучится маленькое сердце доверчивой птицы.
— Теплая…, — согласился он, разглядывая вирбена.
— Теплая и живая, — кивнул колдун. — Это она будит тебя по утрам красивой песней. Это по приказу ее сладкого голоса встает солнце. Скажи — друг она тебе, или враг?
Наследник задумался ненадолго, поглаживая притихшую птаху по крохотной головке:
— Конечно, друг.
— Возьми ее в свои ладони. Видишь, она тоже считает, что ты ее друг. Она не улетает. Она верит тебе. И она готова петь свои песни под твоим окном всю жизнь. А теперь, сожми ладони так сильно, как только сможешь.
— Но, Учитель! — исказилось лицо юного короля.
— Я приказываю, — не попросил, твердо сказал колдун, не сводя с наследника прищуренных глаз. — Я приказываю!
— Я не могу, — на глазах Аратея показались слезы. — Она не сделала мне ничего плохого. Она просто сидела у меня в ладонях.
— Приказываю! — лик колдуна исказился, стал незнакомым, страшным.
Аратей зажмурился и, повинуясь приказу Учителя, сжал маленькие ладошки. Послышался тихий хруст и между пальцами юного короля на каменные плиты площадки просочилось несколько капель темной крови. Наследник побледнел, разжал руки и к его ногам упало бездыханное серое тельце.
— Я не хотел, — прошептал мальчик, опускаясь на колени.
— Но ты сделал это, — голос колдуна был холоден, как топор мясника. — Ты убил ее. Ты убил своего друга. Правда, это было легко сделать? Одно движение рук, и все. Никто не споет больше песню. Никто не прилетит на твое окно угостится хлебными крошками. Никто не согреет твои замершие руки.
— Я не хотел! — на капли крови упали первые капли слез. — Учитель, ты же сам приказал!
— Птица не была моим другом. Ты — король, и должен был сам решить, что для тебя лучше. Убить легко. Главное, потом не жалеть о том, что сделал. И в особенности о том, что сделал ты, поверив или послушавшись чужим словам. А теперь… Я не хочу больше говорить с тобой. Иди к себе и подумай о том, что ты сегодня видел, что сделал, а главное, что не сделал. Иди, юный король, и пусть Гран хранит тебя.
Аратей поднялся с колен и, размазывая по лицу слезы, бросился вниз.
Самаэль проводил его взглядом:
— Беги мой мальчик. Сегодня ты получил хороший урок. Надеюсь, пройдем много лет, прежде чем ты забудешь маленького друга, которого убил собственными руками. Пусть эта боль останется единственной в твоем сердце. Пусть хранит тебя Гран.
Колдун нагнулся, поднял окровавленную тушку, накрыл ее ладонью. Прошептал тайные слова. Серый комок ожил, встрепенулся.
— Лети сладкий голос гор, — Самаэль раскрыл ладони, открывая птице путь к небу.
Вирбен взмахнул маленькими крыльями и совершив над головой колдуна небольшой круг, устремился навстречу встающему над Зеленым Сердцем гор солнцу.
ХХХХХ
В самом центре зеленой долины, на берегу прозрачного озера, что питалось несколькими ручьями, стекающими с высоких гор, укрытый от посторонних взглядов раскидистыми ветвями вековых деревьев, лежал плоский черный камень. Его поверхность никогда не нагревалась, даже в самые жаркие дни лета. И никогда не покрывалась снегом, даже в самые лютые зимние морозы. Ни одна, даже самая крепкая кирка не могла отколоть от камня ни единого куска. Старые горняки, которые еще помнили рассказы своих предков, говорили, что камень упал с неба много и много веков назад.
В тихий вечер, когда до ночи было еще далеко, но день уже собирался уходить на покой, у черного камня собралось два десятка человек. Все они были в белых одеяниях, под которыми угадывались очертания коротких мечей. Большинство из собравшихся стояли двумя плотными рядами у подножия камня. Пять фигур, в простых одеждах, расположились чуть поодаль, у небольшого костра.
От тех, кто стоял у подножия монолита, отделилась одна фигура и, путаясь в белой накидке, пыхтя и сопя, забралась на черный камень. Расставила широко ноги, грозно осмотрела собравшихся:
— Все ли пришли сюда по доброй воле?
— Все! — ответил нестройный хор.
— Все ли принесли с собой оружие?
— Все, — вторили спрашивающему те, кто стоял у камня.
— Где новенькие?
Пятеро, что сидели у костра и, открыв рот наблюдали за происходящим, поднялись. У них одних не было мечей и белых одежд.
— Подойдите ближе, — приказал тот, кто стоял на камне. Дожидаясь, пока новенькие, толкаясь и перегоняя друг друга, подойдут к монолиту, он осмотрелся, проверяя, не подсматривает ли кто. И только убедившись, что вокруг все спокойно, заговорил снова: — Рад приветствовать тех, кто явился в эту темную, ужасную и страшную ночь к небесному камню, нашей святыне.
— Сейчас же только вечер! — засмеялся один из пяти.
Тот, кто стоял на камне, недовольно покачал головой.
