Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Найдем. Уж как-нибудь. Я постараюсь разузнать про твоего брата в деревне шша перед тем, как… отправиться по важному поручению.
— К сестре Кагайи, да, я слышала.
Айхе удивленно вскинул брови.
— Это была идея Дориана, — объяснила Гвендолин, — разыскать амулет.
— Смотри-ка, ты везде успела. А Левиафан? Как тебе удалось?..
— Он сказал, что любит рыбу.
— Прямо… сказал?
— Не веришь?
— Ну почему же, — все-таки не верил.
— Ты ведь превращаешься в дракона, — Гвендолен поглядела на него испытующе, — почему бы и Левиафану не разговаривать?
— Я таким родился.
— Может, и он таким родился.
— Он — рептилия.
— И тем не менее. Клянусь, это правда.
— Ладно. Пускай, — Айхе помолчал. — У меня есть день или два прежде, чем улетать.
— Прежде, чем ты сможешь улететь.
Он нахмурился. Неужели надеялся обойти неприятную тему? Отвлечь от чувства вины? Его рубашка была застегнута наглухо, но Гвендолин знала: бинты под ней туго перетягивали грудь, сломанные ребра болели. В человеческом мире с такими травмами он лежал бы пластом и не шевелился.
— Сильно досталось, да? — встревожено спросила Гвендолин.
— Терпимо, — Айхе поморщился, явно не желая заострять внимание на своей беспомощности. — Дориан напичкал меня какой-то отвратной микстурой усиленной целебности, так что заживет, как на кошке, за считанные сутки. Не бери в голову.
Гвендолин не купилась на его нарочито бодрый тон. Сердцем чуяла пустую браваду.
— Подумай лучше о том, что совсем скоро вернешься домой, — посоветовал Айхе. — Всего-то и нужно — чуть-чуть перетерпеть, пока я не вернусь. Справишься?
— Постараюсь.
— Вот и умница.
— Айхе… — слова давались нелегко. Вопрос прилип к губам — не стряхнешь.
— Да?
Он терпеливо ждал, и Гвендолин заставила себя продолжить. В конце концов, другого шанса могло не представиться, а ей очень, очень хотелось услышать ответ.
— Зачем тебе все это? — шепот на грани слышимости.
Повисла тишина. Гвендолин чувствовала, как колотится в груди сердце: того и гляди выскочит. Айхе молчал так долго, что волнение успело переродиться в страх.
— Я должен идти, — наконец произнес он.
Гвендолин почти физически ощутила мгновенно выросшую между ними стену.
— Нет, постой. Тебе крепко влетело — не отнекивайся, я знаю: ведьма чуть тебя не убила. Но ты по-прежнему возишься со мной, как с ребенком, защищаешь, утешаешь… Почему?
Айхе, морщась, поднялся с пола и прихватил с собой лампу. Развешанные под потолком метелки цеплялись за его волосы, сухие листья сыпались вниз.
— Потому что это правильно, — его голос прозвучал отстраненно. — А теперь мне действительно пора. Нужно восстанавливать силы. Ненавижу быть слабым. Ненавижу, когда…
Он оборвался на полуслове, но Гвендолин заметила, как сжались кулаки.
— Увидимся, — бросила она ему вслед.
И Айхе исчез, оставив после себя лишь горький аптечный запах. И недоумение. И тревожную грусть.
Ну кто ее за язык тянул? Что она рассчитывала услышать? Какое признание? Довольно того, что Айхе вообще появился в этой комнате. Бестолковая, глупая… Если бы не ее дурацкие вопросы, быть может, он остался бы чуть подольше.
Гвендолин улеглась обратно на матрас, подоткнув под щеку подушку. Вопреки поспешному уходу мальчишки, на душе воцарилось тихое, блаженное спокойствие. Плакать больше не хотелось, дурные мысли растворились в нахлынувшем сонном умиротворении. Душистый аромат шоколадной мяты приятно наполнял легкие, солома в наволочке перестала колоться и даже матрас уже не казался таким жестким. Улыбаясь самой себе, проваливаясь в глубокий сон без сновидений, Гвендолин стиснула в ладони шнурок с бусинами.
Кажется, она нашла свое сокровище.
Наутро Гвендолин разбудил громкий окрик Нанну:
— Подъем, соня! Встаем, одеваемся — и на завтрак. У нас полно работы.
Продрав глаза — под веки словно насыпали песку, — Гвендолин обнаружила, что на улице едва рассвело. В комнате царил промозглый синий сумрак, в подоконник ударяли редкие капли дождя. Выпутавшись из пледа, пригибаясь под пучками трав, Гвендолин босиком пробралась к окну. Подаренный Айхе шнурок никуда не делся. Выходит, и ночной визит не приснился? Очарованная, она перебирала на ладони отполированные бусины из цветного дерева, осколки полудрагоценных камней, морские ракушки и окаменевший панцирь крошечного рачка.
— Кому-то требуется особое приглашение? — в комнату нетерпеливо заглянула Нанну.
— Нет! — Гвендолин торопливо повесила шнурок на шею и заправила в вырез майки. — Уже иду!
Туфли за ночь, разумеется, не высохли, пришлось надевать сырые и холодные, но неудобства мало волновали. Даже ледяная вода, которую Нанну предложила для умывания, не испортила чудесного настроения. Гвендолин с наслаждением поплескала ею в лицо и потерла шею, передернув плечами от волны мурашек, когда проворные капли устремились за шиворот.
— Как спала? — Нанну поставила перед ней кружку с дымящимся отваром трав и миску с кашей. К каше прилагалось варенье. Ни то, ни другое идентифицировать не удалось, но Гвендолин с удовольствием принялась за еду.
— Отлично, — заявила она, стуча ложкой.
Нанну с подозрением прищурилась, однако от расспросов воздержалась.
— Сегодня пойдешь со мной, — сказала она, отламывая кусок хлеба. — Научу тебя чему-нибудь полезному. Есть уже какие-нибудь навыки?
Гвендолин гордо кивнула с набитым ртом:
— Могу помыть пол, почистить обувь, полить цветы, разогреть в микроволновке пиццу, пожарить наггинсы, запустить стиральную машину и развесить белье!
Нанну списком умений своей подопечной не впечатлилась. Наверное, потому, что большую часть не поняла.
— Разберемся.
Ну да. Судя по деревянным кадкам и тазику, над которым Гвендолин умывалась, водопровод изобретут лет через триста, а микроволновую печь — вообще никогда. Любопытно, кто и как наполнял стены-аквариумы в замке Кагайи.
— Хочу подобрать тебе занятие, чтобы не болталась без дела, — продолжила тем временем Нанну. — Хозяйка с тобой ещё не определилась, поэтому в твоих интересах проявить себя как хорошую работницу. Понимаешь?
Гвендолин понимала.
— Доедай, а я пока отнесу завтрак Дориану в лабораторию.
Нанну подхватила тарелку с кашей и кружку чая и только собиралась толкнуть дверь, как та сама распахнулась. Едва не сшибив Нанну с ног, алхимик прогарцевал по кухне своей неповторимой походкой с подскоками и нырнул в подсобку.
— Стеллаж девятнадцать, — донесся оттуда его дребезжащий голос. — Так-так-так, полка номер семь… ага!
Нанну дождалась, пока он появится на пороге, весь пыльный, с паутиной в безобразно всклокоченных волосах и с огромной банкой, зажатой подмышкой. В банке, в мутном зеленоватом рассоле бултыхались маринованные слизни. Или что-то очень, очень на них похожее. Наткнувшись на суровый взгляд, Дориан стушевался и притормозил.
— У меня кончается запас головоногих моллюсков, — объяснил он, выставив перед собой банку, точно щит. — Это последние. Принесешь еще?
— Я тысячу раз просила не носиться, как оголтелый. Ты чуть не выбил у меня из рук свой завтрак. Хочешь остаться голодным?
— Пустая суета, — презрительно скривился Дориан.
— А сломанная шея — тоже? Рано или поздно ты навернешься с лестницы — костей не соберешь!
— У меня закипает элексир спокойствия, — алхимик ткнул пальцем в потолок. — Он срочно требует три четверти моллюска. Это для твоих бедных нервов, женщина. Пропусти, если не собираешься истерить в ближайший месяц.
Тут он заметил Гвендолин, соскребающую с тарелки остатки каши.
— Доброе утро, — чуть заметно кивнул. — Хороший амулет: редкие минералы, устойчивые защитные свойства. Айхе продолжает тебя опекать?
Гвендолин подавилась чаем.
— Дай уже пройти, — Дориан протиснулся мимо Нанну. — И завари новый чай — я не пью с чабрецом.
Нанну покраснела от досады и грохнула тарелкой об стол.
