Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Сидеть. Я сказал, сидеть! Нет, не прыгать, не… ай. Прекрати! Сидеть, значит, опустить зад на камни. Видишь? Я сижу. И ты садись, ну?
Голос принадлежал Айхе. Едва Гвендолин распознала знакомый тембр, как сердце заложило крутой вираж.
— Вот бестолочь, чему тебя только учили в… откуда ты родом? С Северной гряды? Или с Вулканических островов? Где живет твой хозяин? — пауза. — Уф. Ничего-то ты, зверушка, не знаешь. Тупая, как пробка, да?
Пригибаясь, как солдат под обстрелом, Гвендолин подобралась поближе и притаилась за грудой обломков.
Когда-то здесь был открытый внутренний двор с крошечным садиком, скамейкой и мелким бассейном. От деревьев сохранились лишь сухие остовы, скамейка развалились надвое, а от бассейна остались выщербленные каменные борта да засыпанное камнями и грязью дно. Двор со всех сторон огораживали стены с портиками: половина тонких колонн сломалась и раскрошилась, другая половина продолжала поддерживать куски крыши.
Айхе стоял прямо посреди двора и сосредоточенно тыкал сухой веткой в плоскую морду пятнистой желто-коричневой рептилии. Та держала хвост на отлете и откровенно презирала и Айхе, и его палку.
— Нюхай! — велел мальчишка.
Земноводное пренебрежительно сощурилось, и Гвендолин почудился его мысленный посыл: сам нюхай!
— Теперь я брошу, а ты принесешь. Понятно?
Ящер сглотнул. На его выгнутой шее дернулась шкура.
— Раз, два… — начал Айхе.
Ящер не стал дожидаться слова «три» и харкнул. Раскаленный плевок за долю секунды обуглил сухую ветку, только дымок взвился да сажа посыпалась.
Айхе с воплем отдернул руку.
— Ах ты поганец! — зашипел он и ввернул в поток праведного возмущения пару-тройку заковыристых ругательств. — Значит, так, да? Драться будем?
Рептилия вскинула плоскую башку, открыла пасть и издала серию отрывистых выхлопов, подозрительно похожих на смех. Гвендолин сдавленно хихикнула и зажала рот ладонью. Подглядывать, конечно, было низко, однако ей не хватало смелости выйти из укрытия. Всякий раз, глядя на Айхе, она испытывала сильную неловкость и болезненное стеснение.
— Ну, ты сам напросился, тупица. — Юноша попятился, расстегивая рубашку. Передернул плечами, скидывая белую ткань. Бинты были на месте: и на груди, и на локтях. Он неприязненно скривился, окинув их взглядом, и потрогал ребра. Выдохнул:
— Терпимо.
И раскинул руки, выгибаясь.
Гвендолин видела, как он морщится от боли, как сжимает челюсти и как тяжело, прерывисто дышит сквозь стиснутые зубы. Как сквозь загорелую кожу рук просвечивают развилки вен и как по ним, словно электрические импульсы, начинают растекаться струйки света. Айхе запрокинул голову, зажмурился, весь пронизанный волшебной синевой. Пыльный воздух подернулся горячей рябью, похожей на жар от костра, и Гвендолин ощутила обжигающее дуновение на своих щеках. В немом ошеломлении она наблюдала за тем, как из пропитывающей пространство раскаленной синевы нить за нитью ткутся огромные, дивной красоты крылья и от самой земли поднимается прозрачная голова дракона — копия разбитой статуи из галереи.
Саламандра по-кошачьи выгнула спину дугой и, ощерив усыпанную мелкими зубами пасть, панически заверещала. Она бы пустилась наутек, да страх перед растущим чудовищем пришпилил к месту.
Айхе вдруг схватился за бока и бухнулся на колени, будто подломленный. Крылья разлетелись синими клочьями тумана, хотя воздух продолжал гудеть от волшебства. Айхе, содрогаясь, оперся рукой о камни. Длинные волосы упали ему на лицо, и минуту или две Гвендолин в смятении видела лишь раскрытые губы, со свистом втягивающие воздух. Она не могла заставить себя пошевелиться. Только что на ее глазах Айхе едва не обернулся драконом, и от потрясения ее била дрожь. Она бы, может, и кинулась к нему с дурацким вопросом: «Ты как?» — но Айхе не дал опомниться. Он тяжело поднялся с колен и принялся натягивать рубашку на плечи. Проворчал:
— Ладно, рептилия, будем считать, у нас ничья.
Рассеянно протянул руку, чтобы потрепать ящера по голове, но тот, наконец очухавшись, с молниеносным злобным выпадом тяпнул его за палец.
Уцелевшие в давней битве стены содрогнулись от многочисленных советов, которыми Айхе щедро снабдил саламандру. Та не стала дожидаться, пока ей отвесят ещё и пинка, благоразумно отпрыгнула на безопасное расстояние и вновь выдала серию наглых смешков. Айхе покраснел от досады на проклятую тупую ящерицу, на собственную беспомощность, на весь белый свет…
Неизвестно, чем мог завершиться поединок волшебника и рептилии, но окрестности вдруг огласились пронзительным, душераздирающим птичьим клекотом. По земле метнулась тень, потом еще одна. Гвендолин едва не свернула шею, пытаясь разглядеть того, к кому резко обернулся Айхе. Саламандра юркнула в трещину между камнями — и поминай, как звали.
С противным скрежетом вцепившись когтями в раздробленные обломки крыши, наверху устроилась гигантская птица: иссиня-черная, с гладкой серой грудью и… женской головой. Расправленные крылья молотили воздух, в поднятом вихре каменной пыли и крошева развевались длинные волосы. Гвендолин подавила желание зажмуриться. Она бы так и сделала, если бы мимо не проскользнула еще одна гарпия, тоже темная, но с лиловым оттенком оперения.
— Здравствуй, Айхе, — проворковала первая, медленно складывая крылья. Между алыми губами мелькнули острые зубы.
— Опять вы? — устало бросил Айхе, застегнув рубашку, и оттолкнул подошвой камень. Обманчиво расслабленная поза и небрежный тон могли ввести в заблуждение гарпий, но не Гвендолин. Она догадывалась, что его подрагивающие пальцы готовы в любой миг завершить комбинацию боевого заклятия.
— Разве ты не рад нас видеть? — притворно обиделась вторая женщина-птица, вышагивая по краю портика. Камни под ее когтистыми лапами хрустели, как раздробленные грецкие орехи, и сыпались вниз. — Ведь мы друзья.
Айхе проигнорировал претензию.
— А ты совсем с нами не летаешь, — подхватила вторая.
— Мы расстроены.
— Мы обижены.
— Мы в недоумении.
Жутковатая манера разговаривать по очереди очень шла этим… нелюдям.
— Не заговаривайте мне зубы, — проворчал Айхе.
— Мы?!
— Зачем нам?!
— Ты совсем нас не знаешь, — первая расправила крылья и резко смахнула с портика. Грянувшись оземь, всплеснула крыльями — нет, руками. Маховые перья обернулись тончайшими, как дым, рукавами открытого платья, схваченного на талии золотой узорчатой тесьмой. Высокая грудь, почти не прикрытая лифом, загнанно вздымалась, волосы рассыпались по обнаженным плечам, контрастируя с молочной белизной кожи. Женщина источала густой, вязкий и липкий, словно патока, магнетизм. У Айхе оборвалось дыхание, его взгляд прикипел к бесстыдно низкому вырезу платья.
Гвендолин ревниво стиснула в кулаках края бесформенной туники, вмиг возненавидев собственные далеко не выдающиеся формы. Таких прелестей ей вовек не отрастить. Она чувствовала себя полной дурой: так вот что ему нравится, вот что способно его прельстить?..
Покрасневший Айхе сглотнул и отступил на шаг. Мышцы на его руках напряглись, на щеках обозначились желваки.
— В чем дело? — промурлыкала женщина, подходя ближе. Она оказалась выше его на целую голову. — Ты нас боишься?
Тонкие пальцы прикоснулись к подбородку Айхе, заставляя приподнять лицо, соблазнительные пухлые губы разомкнулись. Сейчас она поцелует его, мелькнула у Гвендолин отчаянная мысль, и что-то гадкое завозилось внутри.
Уже будучи в сантиметре от призывно раскрытых губ, мальчишка с усилием отстранился, разрывая контакт.
— Не боюсь, — хрипло выдохнул он.
— Тогда полетай с нами.
— Разве мы так много просим? — рядом опустилась еще одна женщина-птица. Тонкое лиловое платье заколыхалось в вихрях взбаламученного крыльями воздуха.
— У меня нет времени, — Айхе попятился.
— Но ведь ты ничем не занят, — гарпии скользнули за ним.
— Я… разучиваю новую комбинацию, — голос у него окреп. — Показать?
