Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии (СИ) - Шихматова Елена
Из Даллима Амалия, Гедовин, Модест и гонец, который доставил записку от Заряна, вылетели только к обеду, на двух птицах рокха. Амалия летела на Сайдаре вместе с Гедовин, а Модест, вооруженный щитами Видены, старался не думать о трясущемся от страха гонце — тот боялся высоты, непонятно было, как его такого вообще отправили в путь на птице рокха, неужели во всей Дамире не было нормального гонца, устойчивого к страху перед высотой?
Со щитами Видены Модест выглядел солидно, а сам он чувствовал себя уверенно, довольным и гордым собой. Щиты Видены представляли собой металлические блестящие легкие доспехи: нарукавники, нагрудник, накладки на голени, шлем и две палочки по тридцать сантиметров в длину, сейчас закрепленные на кожаном поясе. Палочки при соприкосновении друг о друга метали искры, способные на несколько часов парализовать противника. Щиты придумала и претворила свою идею в жизнь волшебница Видена почти полторы тысячи лет назад. Пять с половиной лет назад их нашел Модест в Велебинском посаде, целый месяц он никому не говорил о своей находке, пока однажды Гедовин и Драгомир не застали его бой с невидимым противником. В отличие от Модеста ребята предположили, что доспехи могут быть опасными и лучше сообщить о них взрослым. Взглянув на доспехи, Данислав попросил мальчика показать, чему тот научился. Но сражаться вновь с невидимым противником Модест не стал и просто сразу провел одну палочку о другую и, создав искры, выстрелил, попав точно в картину на стене позади Гедовин и Драгомира, искры пролетели между ними, а ведь стояли они близко друг к другу, оба даже вздрогнули, но признали: Модест никогда еще не был так точен и ловок, как сейчас, похоже, щиты Видены в прямом смысле слова преобразили его и придали ему сил. Дан похвалил его и разрешил оставить доспехи себе, за что мальчик был ему несказанно благодарен: он всегда чувствовал себя рядом с друзьями и особенно рядом с братом недостойным, даже ущербным, а так, с щитами Видены, он ощущал себя сильным, способным защитить друзей, если понадобится, и способным сражаться рядом с ними на равных. Но реальных боев в жизни Модеста пока не случилось, зато тренировкам он уделял немало времени, мечтая о том, что через пару лет он похорошеет внешне и вкупе со щитами Видены произведет неизгладимое впечатление на ту единственную, с которой он проживет всю жизнь. Подозревая о чем-то подобном, Гедовин и Дамира частенько хихикали за его спиной, но Модест старался не обращать на них внимание.
После четырех часов полета Амалия устроила привал на берегу небольшой речки. Место она выбрала поистине живописное. Речка здесь делала поворот, песчаный берег переходил в луговую растительность, а потом резко поднимался на метров пятнадцать в высоту. Гедовин шустро достала еду птицам рокха, а потом уже скатерть, расстелив ее на песке. Модест тем временем достал приготовленные дворцовым поваром пирожки, настой шиповника и сухофрукты.
Спасибо, — поблагодарила их Амалия, она устала сидеть несколько часов подряд и для начала немного прошлась босиком по горячему песку.
Поев, Гедовин и Модест искупались, позагорали и только спустя два часа все отправились в путь. Гонец из Дамиры нашел это странным, что они так задержались, но не стал произносить вслух никаких замечаний, он молча поел, быстро окунулся в речке и терпеливо ждал, когда госпожа Розина скажет собираться.
Сверху Тусктэмия выглядела небогато, природная красота — это да, но вот поселения. Поселения — в основном одноэтажные серые деревянные постройки, все дороги в выбоинах и колдобинах, практически нигде не мощеные камнем, и только в самой Дамире стояли красивые каменные дома, многоэтажные, украшенные всевозможными арками и барельефами, словно соревнующимися между собой в мастерстве исполнения. Только бывшие храмы портили весь внешний вид своей однообразностью и серостью. Город окружала мощная двойная стена, между стенами был небольшой промежуток, практически незастроенный — всего несколько каменных бараков для городской стражи, патрулирующей стены, башни и пять входов в город.
На улицах Дамиры было на удивление мало народу, зато ближе к центру люди стали попадаться группами так, что сначала не сразу стало понятно: это хвост настоящей толпы, которая заняла всю дворцовую площадь.
Похоже там какой-то митинг, — предположила Гедовин. — Что будем делать?
Летим на посадочную площадку, а дальше будет видно.
Может, пойдем в какую-нибудь гостиницу подальше от центра и останемся там до утра?
Сначала нужно попытаться узнать: в чем дело.
Модест старался прислушаться, но так ничего и не расслышал: о чем они говорили, но, в общем, об этом нетрудно было догадаться. К счастью, на посадочной площадке были работники, видимо, всеобщее собрание их не очень интересовало.
А что там такое в центре, вы знаете? — спросила Амалия у подошедшего к ним молодого человека.
Тот махнул рукой.
Ничего хорошего. Люди требуют вернуть власть храму.
Что?! — Амалия не верила своим ушам, она никогда не слышала, чтобы в Тусктэмии так сожалели о старой религии.
Да, да, только мы то знаем, что народ туда пошел из-за денег.
В каком смысле?
Да в прямом, — просто сказал парень, — Тем, кто придет из городских, обещали дать по монете, но в-основном там деревенских понавезли.
Но сверху мы не видели людей на улицах города, значит, туда пошли многие.
Да нет, просто никому неохота связываться, нормальные люди сидят дома, ну или как мы, работают.
Журан! — окликнул парня мужчина из окна домика для рабочих.
О, да, извините, — спохватился парень, — мне нужно записать ваши имена.
Конечно, — охотно ответила Амалия, — это Гедовин Смолина, Модест Нисторин, я — Амалия Розина, мы из Истмирры, а это Баян…
Травин, — договорил мужчина, — я — гонец его величества.
Записывая имена, парень прикидывал в уме, где он слышал имя молодой женщины, вспомнив, он побледнел и сразу засуетился. Даже если это не та самая Амалия Розина, упасть в грязь лицом все равно нельзя!
Я сейчас же распоряжусь подать экипаж, госпожа! Прошу, вас и ваших спутников следовать к воротам, о птицах рокха, на которых вы прибыли, мы позаботимся, можете не волноваться.
Спасибо, Журан, — улыбнулась Амалия, — мы очень тебе благодарны.
Меж тем в голове Амалия оценивала создавшуюся в городе ситуацию. Из того, что сообщил им Журан, следовало, что в Дамире есть кто-то, кто хочет возвращения старой религии, этот кто-то открыто заявил о своей позиции, для масштабности действия он организовал проплаченный митинг, значит, не очень то беспокоился об искренности своих временных сторонников. Сам факт подкупа говорил о небедном положении организатора митинга, возможно, и скорее всего, это не один человек. Один или несколько богатых людей Дамиры, которых, наверняка, все знают, но как вывести их на чистую воду до того, как они осуществят свои планы до конца?
Гонец почти сразу откланялся и поспешил к себе домой, а Амалии и остальным Журан предложил отправиться в хорошую гостиницу и переждать там обещающую быть беспокойной ночь.
— У нас несколько хороших гостиниц, я могу сказать кучеру, чтобы сразу вез вас туда.
Спасибо, Журан. Сколько с нас?
Проводив их до кареты, Журан вернулся в домик для рабочих площадки.
Ну что там? Кто к нам пожаловал? — спросил тот самый мужчина, что кричал Журану, парень работал второй день и к людям в одиночку вообще-то вышел первый раз.
Сама Амалия Розина! — мужчина присвистнул. — Ну ничего себе! Не часто таких гостей встречаешь! Повезло тебе, парень, второй день на службе и уже встречаешь именитых гостей. А я вот все семь лет Новой эры здесь и ни разу ни ее, ни властителя магии не видел. Ты кстати записал в книгу учета?
Да.
Хорошо.
Журан был прав, большинство городских предпочло не высовываться, на деньги купились только самые бедные, кому раньше и во сне не снилось, что можно заработать, просто постояв на площади. А вот многих сельских жителей можно было таким способом не заманивать: большинство из них всегда жило очень бедно и потому они, по крайней мере в душе точно, были не согласны с неравным положением. Религия Алина изначально опиралась именно на таких, недовольных своим положением людей, которые сейчас совершенно не хотели принимать во внимание тот факт, что и во время тысячелетнего правления Храма, жили они точно также. Однако общий враг всегда был замечательным способом объединить и повести за собой людей, которым скорее важно наличие этого врага, чем осознание его реального влияния на их жизнь.
