Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Пратчетт Терри Дэвид Джон (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
— Как ты смеешь врываться… — начала она.
— Женщина, ребёнок, — настойчиво сказал Мау.
Он только что пришёл и думал, как бы разбудить Дафну.
— Что?!
— Ребёнок приходить!
— Что с ним такое? Ты достал молока?
Мау попытался думать. Какое это слово она использовала, чтобы обозначить одну вещь, а потом другую? А, да…
— Женщина и ребёнок! — сказал он.
— Что с ними случилось?
Похоже, и это не работает. Тут его осенило. Он вытянул руки перед собой, словно у него спереди была гигантская тыква.
— Женщина, ребёнок. — Он сложил руки вместе и покачал ими.
Призрачная девчонка уставилась на него. «Если Имо сотворил мир, — подумал Мау, — почему мы друг друга не понимаем?»
«Это невозможно, — подумала Дафна. — Он про ту бедную женщину? Но не может же быть, что у неё появился ещё один ребёнок! Или…»
— Люди приходить остров?
— Да! — радостно завопил Мау.
— Женщина?
Мау снова изобразил тыкву.
— Да!
— И она… в положении?
Это означало «беременная», но бабушка говорила, что настоящая леди никогда не употребляет таких слов в приличном обществе. Мау бабушка точно не отнесла бы к приличному обществу. Он непонимающе посмотрел на Дафну.
Она, яростно краснея, изобразила свой вариант тыквы.
— Э… вот такая?
— Да!
— Ну что же, это замечательно, — отозвалась Дафна, и стальной ужас стиснул ей душу. — Я желаю ей всяческого счастья. Но мне срочно нужно кое-что постирать…
— Женская деревня, ты приходить, — сказал Мау.
Дафна покачала головой.
— Нет! Я тут ни при чём! Я ничего не знаю… про то, как родятся дети!
Это было враньё, но Дафне хотелось — страстно хотелось, — чтобы это было правдой. Стоило закрыть глаза, и ей до сих пор слышались… нет!
— Я не пойду. Ты не можешь меня заставить, — сказала она, отступая.
Мау схватил её за руку — осторожно, но твёрдо.
— Ребёнок. Ты приходить, — сказал он, и голос его был так же твёрд, как и рука.
— Ты не видел маленький гробик рядом с большим! — закричала Дафна. — Ты не знаешь, каково это!
И вдруг до неё дошло, как ударило. Он знает. Я же видела, как он хоронил людей в море. Он знает. Как я могу ему отказать?
Она расслабилась. Она уже не та девятилетняя девочка, которая сидела на верху лестницы, дрожа, прислушиваясь, не попадаясь под ноги, когда доктор с большим чёрным саквояжем, топоча, взбегал по лестнице. А хуже всего (если, конечно, в море зол можно найти самую высокую волну) было то, что она не могла ничего сделать.
— У бедного капитана Робертса в сундуке был медицинский справочник, — сказала она, — и ящик с лекарствами и разными другими вещами. Я, пожалуй, схожу за ними.
Когда Мау явился в сопровождении Дафны, братья ждали возле узкого входа в Женскую деревню. И тут мир опять изменился. Он изменился, когда старший брат произнёс:
— Девчонка же из брючников!
— Да, её принесла волна, — ответил Мау.
И тут младший брат произнёс что-то похожее на слова брючников, и Дафна чуть не уронила ящик, который был у неё в руках, и быстро ответила ему на том же языке.
— Что ты ей сказал? — спросил Мау. — И что она тебе сказала?
— Я сказал: «Привет, красавица!»… — начал молодой человек.
— Кого волнует, кто кому что сказал? Она женщина! Ведите меня туда, быстро!
Кале, будущая мать, тяжело опиралась на руки мужа и деверя. Она была очень большая и очень сердитая.
Братья взглянули на обрамлённый камнями вход.
— Э… — начал муж.
— А, боится за свою набабуку, догадался Мау.
— Я ей помогу, — быстро сказал он. — Я не мужчина. Мне туда можно.
— А у тебя правда нет души? — спросил младший брат. — А то жрец сказал, что у тебя нет души…
Мау огляделся в поисках Атабы, но у старика оказалось какое-то срочное дело в другом месте.
— Не знаю, — ответил Мау. — А как она выглядит?
Он обхватил женщину с одной стороны, Дафна с обеспокоенным видом поддержала её с другой, и они направились в Женскую деревню.
— Красавица, спой ребёнку хорошую песню, чтобы позвать его в мир, — крикнул Пилу им вслед. Потом спросил брата: — Ты ему доверяешь?
— Он молод, и у него нет татуировок, — ответил Мило.
— Но он кажется… старше. И может быть, у него нет души!
— Я и свою-то душу никогда не видел. А ты свою? А что до девчонки-брючника в белом… Помнишь, мы помогали тащить боцмана Хиггса в тот большой дом, где делают людям лучше? Там были дамы, которые одеты в белое и всё время молятся. Они отлично зашили боцману ногу. Вот увидишь, она такая же, как они. Она точно умеет лечить людей.
Глава 6
Рождение звёзды
Дафна в отчаянии листала медицинский справочник. Он был издан в 1770 году, когда люди ещё не очень точно знали, как пишутся слова. Справочник был весь в пятнах и распадался на куски, как засаленная колода карт. Он был снабжён грубыми гравированными иллюстрациями: «Как отпиливать ногу»… а-а-а-а!.. «Как вправлять кости»… фу!., и диаграммы в разрезе, изображающие… только не это… а-а-а! а-а-а! А-А-А-А!!!
Книга называлась «Медицинский спутник моряка». Она предназначалась для людей, у которых из всех лекарств — только бутыль касторки, операционный стол — скачущая вверх-вниз скамья на палубе, а из инструментов — молоток, пила, ведро кипящей смолы и бечёвка. Насчёт родов в книге было очень мало, а то, что было… Дафна перевернула страницу… А-А-А-А!!! Она тут же пожалела, что увидела эту иллюстрацию. На ней изображался момент, когда всё так плохо, что даже хирург уже не сделает хуже.
Будущая мать лежала на постели из циновок в одной из хижин и стонала. Дафна понятия не имела, хорошо это или плохо. Но она была совершенно уверена, что Мау не должен на это смотреть, будь он мальчик или кто угодно. Это Женская деревня, и тут уж ни убавить, ни прибавить…
Она указала на дверь. Мау очень удивился.
— Кыш! Пошёл! Да-да. Мне всё равно, человек ты, демон, призрак или кто ещё. Но ты не женского пола! Должны же быть хоть какие-то правила! Я сказала — вон! И не подслушивать у замоч… верёвки, — добавила она, задёргивая травяные занавески, очень плохо игравшие роль двери.
Ей стало немного лучше. Хорошенько накричать на кого-нибудь — самое верное средство. От этого всегда становится легче и начинает казаться, что ты владеешь ситуацией, особенно если на самом деле это не так. Затем Дафна села на пол у циновки.
Женщина схватила её за руку и скороговоркой выпалила какой-то вопрос.
— Э… простите, я не понимаю, — ответила Дафна.
Женщина опять что-то сказала и вцепилась в руку Дафны так, что кожа побелела.
— Я не знаю, что делать… ох, лишь бы обошлось…
Гробик, совсем маленький, на крышке большого гроба. И захочешь — не забудешь. Она хотела заглянуть внутрь, но ей не позволили, и не стали слушать, и не дали объяснить. Мужчины пришли посидеть с отцом, и в доме всю ночь было полно народу, а никакого нового братика или сестрички не было, и это была не единственная потеря в её мире… И она всю ночь сидела на верхней площадке лестницы, рядом с гробами, хотела что-то сделать и не решалась, и так жалела бедного маленького мальчика, плачущего в одиночестве.
Женщина выгнулась дугой и что-то крикнула. Стоп, кажется, нужно петь. Они так сказали. Песня, чтобы приветствовать ребёнка. Что за песня? Откуда ей, Дафне, знать нужную?
А может быть, и неважно, что за песня. Главное, чтобы она звала ребёнка в мир, чтобы приветствовала его дух, чтобы ребёнок захотел родиться. Да, похоже, это именно так, но откуда вдруг у Дафны взялась такая уверенность? И в голове у неё всплыла песня, очень старая — Дафна знала её, сколько себя помнила. Эту песню пела ей мама, когда мама ещё была.
Дафна склонилась над женщиной, тщательно прокашлялась и запела:
— Ты мигай, звезда ночная! Где ты, кто ты — я не знаю… [8]