Народ, или Когда-то мы были дельфинами. - Пратчетт Терри Дэвид Джон (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Мау понял. Он посмотрел на то, что она рассеянно чертила в грязи. Девочка из палочек и мужчина из палочек стояли рядом на большом каноэ, которое, как Мау теперь знал, называется кораблём. Глядя на девочку, он подумал: «Она делает то же, что и я. Видит серебряную нить, которая ведёт в будущее, и старается притянуть его к себе».
В отдалении трещал костёр, посылая искры в красное ночное небо. Ветра сегодня почти не было, и дым поднимался прямо к облакам.
— Он приедет! Хочешь — верь, хочешь — нет. Острова Шестого Воскресенья После Пасхи довольно далеко отсюда. Волна не могла до них дойти. А если и дошла, губернаторская резиденция построена из камня и очень крепкая. Он губернатор! Он может послать дюжину кораблей меня искать, если захочет! Уже послал! Один корабль будет здесь через неделю!
Она опять заплакала. Мау не понимал её слов, но понял слёзы. Она тоже не уверена в будущем. Думаешь, что уверенность у тебя есть — будущее так близко, что уже стоит перед глазами, и вдруг его словно смывает волна, и ты пытаешься словами вернуть его обратно.
Он почувствовал, что девочка коснулась его руки. Он не знал, что с этим делать, но осторожно сжал её пальцы пару раз и показал на столб дыма. Должно быть, на островах сейчас совсем немного костров. Этот знак наверняка виден на мили кругом.
— Он приедет, — сказал Мау.
Девочка на мгновение, кажется, страшно удивилась.
— Ты думаешь, он приедет? — спросила она.
Мау порылся в скудном запасе фраз. Лучше всего ещё раз повторить то же самое.
— Он приедет.
— Видишь, я же тебе говорила, что он приедет, — просияла девочка. — Он увидит дым и повернёт корабль прямо сюда! Столб огня ночью и столб дыма днём, совсем как у Моисея.
Она вскочила.
— Но пока я тут, я, пожалуй, пойду присмотрю за ребёночком!
Она убежала, счастливая, как никогда. А всего-то понадобилось два слова.
Явится ли за ней отец на большой лодке? Вполне возможно. Дым костра улетал в небо.
Кто-нибудь обязательно явится.
Охотники за черепами, подумал он…
Он знал о них только с чужих слов. Но все мальчики видели огромную дубинку в хижине вождя. Она была усажена акульими зубами, и Мау, когда попробовал впервые, даже не смог её поднять. Дубинка осталась как воспоминание о последнем налёте охотников за черепами на остров Народа. С тех пор людоеды уже не смели забираться так далеко на восток!
Все мальчики пытались поднять трофейную дубинку. Потом с круглыми глазами слушали рассказ про большие тёмные каноэ. Носы каноэ были увешаны окровавленными черепами. Гребцами служили пленники, которые сами почти превратились в скелеты. Мальчикам рассказывали о судьбе этих пленников — тому, кто ослабевал и не мог больше грести, страшно везло: его обезглавливали ради черепа. С теми пленниками, которых забирали на Землю Огней, обходились гораздо хуже, даже до того, как пускали их на мясо. Обо всём этом рассказывалось в мельчайших подробностях.
В этот момент, сидя с открытым от ужаса ртом или затыкая уши руками, ты думал только об одном — как бы не обмочиться.
Но тут начинался рассказ про Агану, вождя племени, который бросил вызов главарю охотников за черепами, сошёлся с ним в поединке, согласно обычаю, и забрал из мёртвых рук усаженную акульими зубами дубину, а охотники за черепами бежали обратно к своим каноэ. Они поклонялись самому Локахе, и раз уж он не собирался даровать им победу, оставаться не имело смысла, верно ведь?
После этого мальчикам предоставляли ещё одну возможность поднять дубинку. Мау никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь не смог поднять её после этого рассказа. И только теперь он задумался: это на самом деле из-за рассказа или старики придумали, как сделать, чтобы дубинка в первый раз была тяжелее?
— ТЫ ОСКОРБЛЯЕШЬ ПАМЯТЬ СВОИХ ПРЕДКОВ!
У-у-у, опять. Они весь день молчали. Даже не сказали ничего о том, что он доил свинью.
— Это не оскорбление, — сказал он вслух. — Я бы на их месте именно так и поступил. Если это трюк, то он дарит надежду. Сильным мальчикам он не нужен, а тем, кто послабее, поможет ощутить себя сильными. Каждый из нас мечтал, что именно он победит вражеского бойца в схватке один на один. Кто не верит в себя, тот никогда не победит! Разве вы сами никогда не были мальчиками?
В голове не раздалось ни ворчания, ни рёва…
«Я не думаю, что они думают, — подумал Мау. — Может быть, они раньше и думали по-настоящему, но мысли стёрлись от частого использования?»
— Этот ребёнок у меня выживет, даже если мне придётся подоить всех свиней на острове, — сказал Мау, хотя сама эта возможность вселяла в него дикий ужас.
Ответа не было.
— Я думал, что вам это интересно будет узнать, — сказал он, — потому что ребёнку будут рассказывать о вас. Наверное. Он станет новым поколением. Он будет звать это место своим домом. Как я.
Ответ пришёл не сразу и прозвучал как-то скрипуче, надтреснуто:
— ТЫ ПОЗОРИШЬ НАРОД! ЭТОТ РЕБЁНОК НЕ НАШЕЙ КРОВИ…
— А она у вас есть? — резко ответил Мау.
— А она у вас есть? — отозвался голос.
Мау посмотрел вверх, в рваную крону кокосовой пальмы. Сверху вниз на него смотрел серый попугай.
— Покажи нам панталончики! А она у вас есть? А она у вас есть? — крикнул он.
Вот что они такое, подумал Мау. Обыкновенные попугаи.
Он встал, взял копьё, повернулся лицом к морю и принялся охранять Народ.
Мау, конечно, не спал. Но в какой-то момент он моргнул и обнаружил, что звёзды светят ярко, а до рассвета осталось совсем немного. Ничего страшного. Найти храпящую свиноматку будет несложно. Обнаружив перед собой вкусную пивную кашу, она не будет задаваться вопросами, и, может быть, бежать придётся уже засветло, так что хотя бы видно будет, куда бежишь.
Он велел себе не вешать нос. Правда, деваться некуда: доить свинью во второй раз будет куда труднее, потому что всё время будешь вспоминать, как трудно было в первый раз.
Прибой в темноте светился там, где волны разбивались о риф, а Мау нужно было отправляться в путь. Мау предпочёл бы сразиться с врагом.
Дедушки придерживались того же мнения. Видимо, они на досуге обдумали тему свиней.
— РАЗВЕ ЭТО ПУТЬ ВОИНА? — гневались они. — РАЗВЕ ВОИН ВАЛЯЕТСЯ В ГРЯЗИ СО СВИНЬЯМИ? ТЫ НАС ПОЗОРИШЬ!
«Этот воин сражается со смертью», — с нажимом произнёс про себя Мау.
Ребёнок уже попискивал. Когда Мау забрал у молодой женщины калебас, чтобы помыть его в ручье, она едва заметно грустно улыбнулась. За всё время? она так и не произнесла ни слова.
Мау опять не взял копьё. Оно только помешает бежать.
Старик сидел на склоне над пляжем, глядя в уходящую ночь. Он кивнул Мау.
— Опять идёшь доить, демонский мальчишка? — спросил он и ухмыльнулся. У него было два зуба.
— Хотите сами попробовать, почтенный? У вас рот как раз подходящий!
— Ха! Зато ноги подкачали! Правда, я своё сделал. Прошлой ночью я молился богам, чтобы они помогли тебе!
— Ну что ж, сегодня можешь отдохнуть, — сказал Мау, — а я пойду поваляюсь в грязи безо всякой молитвы. А завтра я посплю, а ты помолись богам — авось они сделают так, что с неба пойдёт молочный дождь. Думаю, окажется, что валяться в грязи надёжнее.
— Ты что, мальчик, считаешь себя умником?
— Стараюсь не быть дураком, почтенный.
— Играешь словами, парень, играешь словами. Боги — во всём, что мы делаем. Кто знает, может, они сделают так, что и от твоего жалкого кощунства будет какая-то польза. Ты вчера упоминал про пиво… — с надеждой добавил он.
— А ты умеешь делать пиво? — улыбнулся Мау.
— Нет, — ответил Атаба. — Я всегда видел свой долг в том, чтобы его пить. Варить пиво — занятие для женщин. Девчонка-брючник не умеет делать пиво. Сколько я на неё ни кричал, всё без толку.
— Мне нужно всё пиво, которое у нас осталось, — твёрдо ответил Мау.
— Ох. Ты уверен? — У Атабы вытянулось лицо.
— Я не собираюсь сосать молоко из трезвой свиньи, почтенный.
