Трава – его изголовье - Герн Лайан (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
На четвертую ночь пути мы остановились в доме богатой семьи в крупной деревне. Несмотря на нищету всей окрестности из-за разрушительных гроз, торговцы накопили значительные припасы еды и оказались щедрыми хозяевами. Лавочник предложил нам девушек, служанок дома. Акио и Казуо согласились. Я нашел некую отговорку, вызвав бурю насмешек, но никто настаивать не стал. Когда пришли девушки и возлегли с ними, я взял тюфяк, постелил его на веранде и задрожал от холода под светом хрупких ледяных лучей звезд. По правде сказать, меня мучила похоть, тоска по Каэдэ, по женской ласке. Скрипнула створка ширмы, и, как мне показалось, на веранду вышла одна из девушек. Она закрыла за собой дверь, я уловил ее запах и узнал поступь.
Юки опустилась на колени. Я протянул руку и прижал ее к себе. Пояс был уже развязан, одежда висела свободно. Я помню, что был невероятно ей благодарен. Она помогла мне раздеться, чтобы все произошло просто – слишком просто – я очень спешил. Она ругала меня за нетерпение, обещала научить. Что и сделала.
На следующее утро Акио окинул меня внимательным взглядом:
– Так ты передумал вчера?
Интересно, откуда он знает, услышал через тонкую ширму или сказал наугад?
– Ко мне вышла девушка. Мне показалось невежливым ей отказать, – ответил я.
Он хмыкнул и закрыл эту тему, однако с подозрением наблюдал за мной и Юки, хоть мы и молчали. Он словно уловил, что между нами что-то изменилось. Я все время думал о ней, балансируя между ликованием и отчаянием. Ликование – от неописуемого наслаждения любви, отчаяние – оттого, что на ее месте не Каэдэ. оттого, что содеянное еще больше привязало меня к Племени.
Я часто вспоминал прощальные слова Кенжи: «Хорошо, что Юки будет рядом. Она присмотрит за тобой». Он уже тогда знал, что случится между нами. Может быть, он договорился с Юки, проинструктировал ее? Акио все известно, потому что ему доложили? Меня терзало дурное предчувствие, я не доверял Юки, но все-таки приходил к ней при первой же возможности. Она была куда опытней в этих делах и делала все, чтобы мы встречались чаще. С каждым днем ревность Акио росла.
Так наша компания добралась до Мацуэ, внешне единая и гармоничная, а на деле раздираемая острыми противоречиями, которые, как полагается в Племени, скрывались от постороннего взора и друг от друга.
Мы остановились в доме Кикуты, опять торговцев, где пахло бродящими соевыми бобами, халвой и соусом. Хозяин, Госабуро, был младшим братом Котаро, кузеном моего отца. Необходимость в секретности отпала. Мы находились вдалеке от Трех Стран и вне досягаемости Араи. Местный клан Ешида не враждовал с Племенем, находя его полезным в вопросах заимствования денег, шпионажа и заказного убийства. Здесь мы узнали последние вести об Араи, который продолжал покорять Восточный Край и усмирять Срединный, заключая союзы, подавляя приграничные волнения и назначая наместников. Дошли первые слухи о кампании против Племени, о намерении Араи избавить от нас земли, и эти слухи порождали лишь усмешки и веселье.
Я не буду излагать, как меня тренировали. Учение должно было ожесточить мое сердце и посеять в нем беспощадность. Но даже теперь, годы спустя, я содрогаюсь от суровости и жестокости занятий. На мою долю выпали тяжелые времена: то ли злились Небеса, то ли в людей вселился дьявол. Вероятно, когда слабеют силы добра, повсеместно начинает царить зло и приносит с собой упадок. Племя, безжалостное и беспощадное, процветало.
Тренировали не меня одного. Здесь находилось еще несколько мальчиков, почти все намного младше меня, они родились Кикутами и воспитывались в семье. Старший был крепкого телосложения и веселого нрава. Нас часто ставили вместе. Мальчика звали Хаймэ, и хотя он не мог повлиять на Акио – это было бы немыслимым непослушанием, – ему удавалось смягчить гнев по отношению ко мне. Почему-то он мне нравился, правда, не скажу, чтобы я всерьез доверял ему. Он дрался намного лучше меня. Хаймэ был борцом, достаточно сильным, чтоб натягивать огромные луки мастеров-лучников, но в способностях, которые даются от природы, а не развиваются тренировками, никто и в сравнение со мной не шел.
Только тогда я стал понимать, насколько редки мои таланты. Я мог оставаться невидимым несколько минут подряд даже в пустом зале с белыми стенами, иногда меня не мог найти сам Акио. Я раздваивался во время боя и наблюдал из угла, как соперник борется с моим двойником. Я двигался бесшумно, и при этом мой слух становился еще острей. Мальчишки быстро поняли, что не стоит смотреть мне прямо в глаза. Так или иначе, мне удалось усыпить каждого. Практикуясь на них, я учился контролировать свое умение. В глазах я видел слабость и трепет, которые делали их уязвимыми: иногда это были внутренние страхи, иногда боязнь передо мной и моими сверхъестественными талантами.
Каждое утро я выполнял с Акио упражнения на развитие скорости и силы. Я был слабей него практически во всем, а он отличался нетерпеливостью. Надо отдать должное, Акио целеустремленно передавал мне свои умения прыгать, чуть ли не летать. Ему это удалось. Отчасти такие навыки у меня уже были – приемный отец недаром называл меня дикой обезьяной. Жестокое, но качественное обучение Акио вывело тайные способности на поверхность и сделало их подконтрольными мне. Уже несколько недель спустя я почувствовал перемену в себе, окреп духовно и физически.
Мы часто заканчивали занятия рукопашным боем, несмотря на то, что Племя редко пользовалось этим искусством, предпочитая неожиданное нападение со смертельным исходом. Затем мы проводили часы в медитации, с накинутой на плечи легкой одеждой, сохраняя температуру тела лишь силой воли. Голова часто звенела от ударов или падений, но пустой она не стала, потому что я беспрестанно представлял себе, как в один прекрасный день увижу страдания Акио. На его совести оставались все мучения Е-Ана, о которых он сам мне когда-то поведал.
Тренировки были построены так, чтобы развить во мне жестокость, и я воспринял учебу всей душой, радуясь, сколько умений она мне прибавила, как новые способности приумножили старые, обретенные на занятиях с сыновьями воинов Отори, когда Шигеру был жив. Во мне проснулась кровь отца, кровь Кикуты. Истощилось материнское сострадание вместе с учениями моего детства. Я более не молился ни Тайному Богу, ни Просветленному, старые духи для меня перестали что-либо значить. Я не верил в существование кумиров и не видел доказательств благосклонности к людям, которые им поклонялись. Иногда я внезапно просыпался ночью и осознавал, в кого превращаюсь. Тогда я молча вставал и шел к Юки, занимался любовью и забывался.
Мы ни разу не провели вместе целой ночи. Наши встречи всегда были краткими, мы обходились без лишних слов. Но однажды вечером мы оказались одни в доме, вдалеке от слуг, которые трудились в лавке. Акио с Хаймэ повели мальчиков в часовню для некой церемонии посвящения, а мне велели переписать несколько бумаг для Госабуро. Задание пришлось мне по душе. Мне редко доводилось держать в руке кисть, и поскольку я научился писать поздно, то боялся забыть иероглифы. У торговца нашлась пара книг, и, по совету Шигеру, я читал при каждой возможности. Жаль, что я потерял свои чернила и кисти в Инуяме.
Я старательно переписал документы, цифры из лавки, отчеты о количестве соевых бобов и риса, проданных местным земледельцам. Руки так и чесались рисовать. Мне вспомнился первый приезд в Тераяму, яркий летний день, красота картин, горная пташка, которую я нарисовал и подарил Каэдэ.
Когда я думал о прошлом, обнажая незащищенное сердце, возникал ее образ и завладевал мною целиком. Я будто ощущал присутствие Каэдэ, вдыхал запах ее волос, слышал ее голос. Так сильна была связь между нами, что мне казалось, будто ее душа не покидает мою комнату. Каэдэ, наверное, злится на меня, переполняемая обидой и яростью за то, что я от нее ушел. В ушах звенели слова: «Я боюсь себя. Только с тобой я в безопасности».
В комнате было зябко, уже темнело, ощущалось наступление зимы. Я дрожал, полный сожаления и угрызений совести. Руки онемели от холода.
