Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
А в круглой башне продолжались исторические беседы.
— Ну что ж, теперь нам понятно, как князь Григорий власть захватил, — подвел черту Дубов.
— Да, жук тот еще, — пробасил майор.
— Ну ладно, это все были частные донесения, — сказала баронесса, — а вот, пожалуйста, официальный документ — переписка высокопоставленных лиц обоих государств. Интересно, что они находились в одном пакете с вышеприведенными тремя донесениями, как будто их кто-то нарочно вместе сложил. Здесь даты нет, но имеется пометка, что данная переписка относится к генварю — иулию одиннадцатого года правления царя Дормидонта. — И баронесса приступила к чтению: — «Главе Царь-Городского Потешного приказа князю Святославскому. На ваш запрос относительно участи царских скоморохов отвечаю следующее…»
— Что за чушь! — перебил майор. — Какой еще Потешный приказ?
— Ну, это, наверное, что-то вроде нашего министерства культуры, — не очень уверенно предположила баронесса. — Так, на чем я остановилась? Да, «…отвечаю следующее. Скоморохи, приехавшие в Белую Пущу потешить честной народ, заявили два представления: древнегреческую трагедь „Офигения в Авлиде“ стихоплета Еврипида и комедь собственного измышления „Просто Маруся“ со слезами, песнями и плясками. Однако, поимев успех изрядный, вконец распоясались и стали по своему почину играть представление без названия, коего начало записали служивые тайного приказа.
ГЛАВНЫЙ СКОМОРОХ.
КНЯЗЬ ШУШОК.
ГРИГОРИЙ (про себя).
КНЯЖНА ОЛЬГА.
КНЯЗЬ.
КНЯЖНА.
(со слезами уходит).
ГРИГОРИЙ.
КНЯЗЬ.
ГРИГОРИЙ.
(Подает бумаги. Князь отворачивается подписать указы, Григорий достает из-за пазухи бутыль с надписью „Отравное зелье“ и подливает в лекарство).
КНЯЗЬ.
(выпивает, уходит).
ГРИГОРИЙ.
Поняв, что недостойные шуты собираются показать в лицах и с подробностями небезызвестную клевету на нашего всемилостивейшего правителя князя Григория, зрители в лице простого люда начали кидать в поганцев репой, яйцами да каменьями, и тогда служивые тайного приказа, дабы уберечь скоморохов от праведного народного гнева, прекратили представление и в темницу оных препроводили, где они по сию пору и пребывают. Князь Григорий, по доброте и незлобивости своей, давно уже готов простить и отпустить нечестивцев, да озабочен тем, что, оказавшись за пределами темницы, они растерзаны будут честным народом. А посему просим прислать представителя, который и забрал бы оных скоморохов. А ежели они вам не надобны, то отпишите нам об этом, так как кормить их накладно, зело прожорливы, и мы в таком случае отдадим их на праведный суд народа. Барон Альберт, начальник тайного приказа при князе Григории».
— Очень мило, — хмыкнул Дубов. — И что же, их так и казнили?
— Нет, и по этому поводу как раз второй документ. «Расписка. Дана начальнику Потешного приказа князю Святославскому в получении им скоморохов в целости, сохранности и сытости в количестве шести голов. В обмен же получено то, что было обещано. Барон Альберт».
— И чего было обещано? — заинтересовался майор.
— А кто его знает, — пожала плечами баронесса. — Может, деньги, а может, и оружие. Про то в бумагах ничего не сказано. Однако в этом пакете оказался еще один документ, вернее, даже не документ, а частная записка главы Потешного приказа князя Святославского.
— К кому? — заинтересовался Дубов.
— Обращение отсутствует, как и начало записки, — развела руками баронесса.
— Будем считать, что к неизвестному лицу. Судя по тому, что эта записка попала в хранилище — возможно, к самому архивариусу или человеку, близкому к нему. Значит, так — уважаемый, почтеннейший… пишу к вам… как ваше здоровье… Ага, вот: «Намедни Государь призвал меня к себе, дабы обсудить участь злополучных скоморохов. При сем были Рыжий и царь-городский градоначальник князь Длиннорукий. Князь объявил, что на месте Государя не стал бы скоморохов выручать, ибо покусились они на святое — на нашу верную дружбу с князем Григорием, да и плата за их вызволение слишком велика есть. Все, подумалось мне с горькостью, пропали мои скоморохи. Но тут вдруг поднялся Рыжий и твердо сказал, что не вправе мы отдавать своих соотечественников на смерть лютую и что должны выкупить их, перед тем хорошенько поторговавшись о цене. Выслушав внимательно обоих, Государь сказал: „Быть по сему. Тебе, Рыжий, и поручаю вести переговоры с посланниками князя Григория“. Градоначальник при сем зело разозлился и, плюнувши на пол смачно, выбежал из царских покоев, дверию шибко потряся».
Так, ну там дальше уже что-то другое, и подпись: Князь Святославский, писано одиннадцатого иуния одиннадцатого года.
— Все ясно, — хмыкнул Василий.
— Что ясно? — удивился майор.
— Ясно, кто все эти бумаги в один пакет собрал и в доступное для баронессы место положил. — И, не желая продолжать эту тему, сыщик сладко зевнул: — О, уже совсем стемнело, пора и на боковую. Утро, знаете ли, вечера мудренее.
Царевна проснулась, зажгла тусклый ночник и внимательно, насколько позволяло освещение, оглядела княжескую опочивальню — красные стены с развешанными на них рыцарскими доспехами и охотничьими трофеями, лепной потолок, грубо выкрашенный коричневой краской, и, наконец, само брачное ложе — огромный двуспальный гроб, выстланный изнутри перинами и красным постельным бельем. Князь Григорий с открытыми глазами лежал рядом с царевной и остекленело глядел в потолок.
— Ну что, князь, ублажила я тебя, али нет? — томно потянулась царевна.
Князь медленно повернул голову в ее сторону:
— Вы меня полностью удовлетворили, глубокоуважаемая Татьяна Дормидонтовна. Я беру вас к себе у жены.
