Дочь творца стекла (ЛП) - Брайсленд В. (книга жизни txt) 📗
Мило присвистнул.
— Боги, не дайте услышать ее принцу! — Риса посмотрела на него большими глазами.
Камилла не теряла зря время. Она быстро прошла по комнате, выглянула в окно с видом на север. Через секунды она вернулась, качая головой.
— Тани и Рикарда на площади не видно. Ты отпугнула его, казарра.
— Я поищу его, — сказал Мило. — Он, наверное, ищет обед.
— Или спит, сейчас самые жаркие часы, — ответила Камилла. — Толио не даст тебе уйти одному. Мне не нужно просить разрешения с моим рангом. Я пойду, — она коснулась кинжала, словно проверяла, на месте ли он. Она тихо сказала Рисе. — Не переживай. Оставайся тут и не покидай казу. А ты, — резко сказала она Мило. — Будь все время рядом с ней.
— Скажи Рикарду, что ему нельзя петь ту песню, — тревожно сказал Мило.
— Поверь, — Камилла мрачно улыбнулась, — я многое хочу сказать Рикарду.
21
Веками считалось, что Кассафорт собирался захватить Лазурные острова, так крепко город удерживал северный берег Лазурного моря. Или нехватка армии, или отсутствие амбиций удержало их от этого.
— аноним «Краткая и полная история города Кассафорт»
— Ты его потрясла. Он молчал весь день, — Маттио склонился и кивнул на Фредо. — Но до этого твой кузен вел себя как главный тут.
Риса сделала вид, что проверяла записи отца, записанные аккуратным почерком. Она уже несколько дней не видела, как его рука движется по странице. Последняя строка заканчивалась наспех, он бросил запись посреди слова. Он бросил перо от новости о смерти короля? Что он сейчас делал? Ее синяя чаша стояла на старом столе рядом с ней. Она смотрела на ее поверхность, но видение не появлялось. Она хотела спросить у Маттио, видел ли он, чтобы ее отец так колдовал со стеклом, но знала, что его ответ будет удивленным и отрицательным. Так что она спросила:
— Как Амо?
— Он хороший и трудолюбивый, — признался Маттио. Это была высшая похвала от него. — Он даже лучше в технике, кем Эмиль. И он не против запачкать руки, что порой отказывается делать твой кузен.
— Он может остаться тут?
— Пока твой отец не вернулся, решать тебе, — сказал Маттио. — Я был бы не против еще одного работника, пока Эро нет, — Риса улыбнулась Мило. Тот сидел у стола, слушал их, хотя в этот раз не озвучивал свое мнение. — Но когда твой отец вернется, решать ему. Кстати, — добавил он без эмоций на лице. Он проследил за взглядом Рисы. — Я кое-что покажу, — Маттио обвил рукой ее плечи и повел Рису по комнате к ящикам, где они хранили листы стекла в вертикальном положении. — Мы сейчас, парень. Не переживай, — сказал он Мило. Страж чуть расслабился, хотя все равно был насторожен.
— Что-то не так? — спросила Риса.
— Это я хотел спросить у тебя, — Маттио указал на листы стекла. — Сделаем вид, что говорим о запасах. Все хорошо у тебя и того мальчика?
Румянец проступил на лице Рисы.
— О чем ты?
— Он переживает за тебя сильнее, чем должен страж на работе, — Маттио понизил голос, чтобы никто не слышал. — Он явно тобой заинтересован.
— Он — друг, — возразила Риса. — И все. Мальчики не смотрят на меня так, — ее лицо покраснело, она вспомнила признания Рикарда несколько часов назад. Если это была любовь, она такое не хотела.
С Мило было иначе. Ее присутствие не заставляло его сочинять стихи или песню. Он не жил так, словно был на сцене воображаемой пьесы. Его слова звучали порой игриво, порой раздражающе прямо, но всегда честно. Он мог указать на ее ошибки, но не унижал ее на публике. Он не шутил, как брат. Он… с ним просто было удобно. Словно она знала его задолго до того, как они встретились, и он ей нравился.
Мило озирался с интересом, словно мастерская и оборудование вызывали у него любопытство. Он с уважением смотрел, как Амо крутит раскаленный кубок из стекла тяжелыми металлическими щипцами. Мило нравилось узнавать новое. Он не просто сочинял все, как Рикард.
— Ты того возраста, милая, когда мальчики начнут обращать на тебя внимание, если уже не начали.
— Ты звучишь как папа. А потом скажешь, что я могу только очаровывать мужчин.
— Твой отец немного слеп, когда речь заходит о том, что могут женщины, — сказал Маттио. — У тебя еще есть годы на обучение до того, как ты заведешь свою семью. Ты — Диветри. Стекло в твоей крови.
Если слова Мило были правдой, боги предвидели, что Риса понадобится в Казе Диветри во время кризиса. Но когда все закончится — если закончится — какой от нее будет прок? На следующем Фестивале Двух лун ей будет двадцать два. Она будет уже взрослой для инсулы. Спасение казы означало, что она не научится чарам семьи?
Хоть Феррер Кассамаги звал эти чары незначительными, ей не нравилось, что она осталась даже без них. Она была первой Диветри, которую не выбрали, и она не могла на это повлиять, и она получила работу казарры без преимуществ.
Она могла покинуть казу. Она могла уйти и спрятаться, пока все это не закончится. Каза падет, ее семья потеряет мелкие чары, но ей хуже не станет. На миг она захотела отомстить. Чтобы остальные ощутили, как она себя чувствовала!
Но Риса знала, что не могла так сделать. Она защитит Казу Диветри, будет поднимать флаг каждую ночь. Рог ее семьи будет звучать. Да, она лишилась обучения в инсуле, но она могла выполнять долг семьи.
— Порой я думаю, что я наказала, — сказала она медленно Маттио. — Почему у меня все должно быть таким тяжелым?
Он обнял ее так, что она не смогла дышать. Он делал так часто, когда она была ребенком.
— Думаю, ты идешь сейчас по другой дороге, — сказал он. — Сложнее, чем у других, да. Но порой боги дают трудности, чтобы в конце было приятнее. Тебе просто нужно идти вперед, девочка, как бы сложно ни было. Слышишь?
Она услышала рев голосов в другой части комнаты.
— Что вы творите, дурак! — кричал Амо.
Риса и Маттио обернулись и поспешили по комнате.
— Ты — дурак! — вопил Фредо. Он еще держал длинный металлический шест, на котором было стекло, над которым они работали. Стекло уже раскалилось, конец обмяк. — Настоящий мастер не стал бы дергаться.
— Мастер! Вы зовете себя настоящим мастером? Если бы я не отодвинулся, вы сожгли бы мне лицо! — Амо злился, сжимая кулаки. — Там, где я работал, мои мастера порвали бы вас заживо за такой трюк!
Кипя от гнева, Фредо смотрел на него, ноздри раздувались.
— Это моя мастерская. Моей семьи! Не твоей, неизвестный мелкий…
— Фредо! — повысил голос Маттио.
Амо осторожно ощупал красное пятно на лбу, будто он обгорел на солнце. Волдырей не было, но все равно ему было больно.
— Я разочарован, что в знаменитых мастерских Диветри есть работник, который так беспечно…
— Тебе тут нет места! — ядовито завизжал Фредо. Он замахнулся горячим стеклом на Амо. Тот попятился, подняв руки, готовый защищаться. Мило вскочил на ноги. Эмиль стоял за Фредо без движения.
Стало тихо. Риса сказала тихо и злобно:
— Кузен. Отец не стал бы обходиться с гостем с таким не уважением.
Фредо повернулся к ней с дикими глазами. Комок стекла свисал с палки, стал темнее, остывая, но все еще был достаточно горячим, чтобы повредить от прикосновения.
— Да, казарра, — сказал он, не двигаясь. Он выдавил слова, словно они ему не нравились. — Конечно, казарра.
Маттио в три шага добрался до Фреда, подавляя гнев.
— Хватит, — ему не нравилось происходящее в его мастерской. Он надел перчатки и забрал железную палку. Он отдал ее Эмилю, и он поспешил вернуть ее в печь, где раскаляли стекло. — Сними фартук и остынь. Мы справимся без тебя до завтра.
От этого глаза Фредо широко открылись. Он посмотрел на Рису, но та только кивнула. Она боялась, что он расплачется, было бы неудобно видеть дальнего родственника, рыдающего как ребенок.
— Отдохни днем, кузен, — сказала она, выдавив улыбку. — Расслабься. Сегодня все расстроены.
— Прости, казарра, — сказал Фредо. Его тихий голос дрожал от эмоций. — Эта мастерская — все для меня. Я не знаю, что делал бы, потеряв ее.
