Остров Серых Волков (ЛП) - Нейткотт Трейси (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
— Каков план?
— Стихотворение намеренно сбивает с пути, — говорю я, разворачивая карту на вершине скалы. Я пристально смотрю на карту, прокручивая стихотворение в голове.
Эллиот нахмуривает брови, когда видит мой пристальный взгляд.
— Скажи, что у тебя есть для нас блестящая теория, Рубс.
В этот момент моя голова полна тёплого воздуха, и есть такое чувство, будто пенящееся шампанское пузырится в моего груди. Как я протянула так долго, не слыша, что моё прозвище произнесли вслух?
Это связано не только с Сейди и тем, как она раньше меня называла. Это связано с тем, каково это слышать его срывающимся с языка Эллиота, подобно «А», «И» или «Но». Подобно миллиону других слов, которые он произносит каждый день. Подобно слову «друг».
Мои щёки покрываются румянцем, и я наклоняю голову.
— Может быть, не блестящая, но идея, — я делаю глубокий вдох и затем говорю: — Однажды, когда мы лазали по скалам, я думаю, мы должны были спуститься по холмам, чтобы подняться и выйти из долины, что привело бы нас к Звёздным Камням.
Эллиот наклоняется над картой, его руки широко разложены на скале. Я кладу палец на лес в восточной части острова.
— В стихотворении говорилось: «Отправляйся на юг, и твоя миссия завершится», а там мы пошли на север. Но даже если Звёздные Камни на юге, возможно, они не слишком далеко.
— Итак, нам надо идти на юго-запад через долину, чтобы вернуться к маршруту, — улыбка ползёт по его лицу. — Вот так.
Громкий и пронзительный крик проносится по лесу, и я чуть ли не подпрыгиваю на фут. Анна поднимает подбородок к небу.
— Птицы, — говорит она. — Мы видели птиц, кроликов, белок, выдр и оленей. Мы слышали ту сову и тех отвратительно кричащих куниц-рыболовов.
— Хорошо, рейнджер Анна.
— Не насмехайся надо мной, Чарльз Ким. Я просто указываю на всех животных, которых мы видели и слышали, — она поворачивается к Эллиоту. — Итак, где все волки?
ГЛАВА 21: КУПЕР
Через пятнадцать минут плавания вокруг Острова Серых Волков лодка раскачается, и я роняю яйцо.
— Нужно двигаться вместе с лодкой, — говорит Бишоп, качая головой.
Палуба вся в золотых ракушках и желтке. Я подбираю всё, что могу и бросаю за борт. Остальное споласкиваю вёдрами морской воды.
— В следующем году, Барт, — он ведёт лодку за изгиб острова. Скала из коричневого камня возвышается над нами, её плоская вершина покрыта колышущейся травой. — Начиная с завтрашнего дня, будем тренироваться до тех пор, пока ты не сможешь удержать яйцо в ложке, танцуя джигу. Кубок будет наш.
Он говорит о золотой чаше — аналогу сокровищ, зарытых в той яме. Тот приз, который мы с Бишопом могли выиграть, если бы быстрее всех обогнули Остров Серых Волков в гонке «Вокруг острова», и если бы я не уронил яйцо.
— Чёртово яйцо.
Я стараюсь ругаться меньше.
Бишоп качает головой.
— Как дела с картой?
Мы идём вдоль западной стороны острова — место, которое я изучал перед последней поездкой Бишопа. Он вернулся только прошлой ночью, как раз к началу в Уайлдвелле Фестиваля Душ.
— Бишоп, я кое-что понял про себя.
— Что завтра утром ты соскребаешь яйцо с моей лодки?
— Что я не художник, — я вспомнил день, когда начал рисовать карту сокровищ. До прошлой недели я смирился с тем, что создам поистине ужасную карту. — Вместо этого я составляю словесную головоломку.
Бишоп ничего не отвечает. Он что-то делает с парусами, — не знаю, что именно. Он меня этому ещё не учил.
— Кроссворд, ведущий к сокровищам?
— Стихотворение.
Эта идея нравится мне больше, чем я хочу показать. Я продолжу это тупое рисование, если он упрётся на старомодной идее о карте сокровищ. Я даже оболью её чаем и подожгу края, как он хочет. В конце концов, это его сокровище.
Но я уже начал писать стихотворение. Слова льются из меня потоком. Рисование же подобно утоплению.
— Оно в рифму?
Пытаюсь посмотреть ему в глаза, но они скрыты полами шляпы.
— Вы хотите рифму?
— Ну, разумеется, я хочу рифму, Барт.
Я улыбаюсь.
— Оно в рифму.
Мы идём вокруг острова. Если бы я не уронил драгоценное яйцо, то мы могли претендовать на чашу. С момента, как мы выбыли из гонки, Бишоп идёт довольно неторопливо. Он откидывается, скрещивает ноги.
— И куда ты уже дошёл?
— К Звёздным Камням, — думаю, это будет отличная часть. Со словом «звезда» рифмуется много чего. Я пытаюсь написать так, чтобы намекнуть на возможное пиратское прошлое острова. Арррх.
Я брызгаю лицо морское водой.
— Как они его получат?
У подножия самой высокой горы Острова Серых Волков возвышаются шесть камней. В 1886 охотник за сокровищами Джордж Астон выяснил, что, если их сложить вместе, то образуется шестиконечная звезда. Если сокровища не в яме, то они под этими камнями. Так я думал. Так думал Бишоп. Полагаю, каждый охотник, который думал о яме, думал и о камнях.
Велись раскопки. Была обнаружена пустая пещера, — целая система пустых пещер. Никаких сокровищ.
— Кто положил их туда? Какова их цель?
Бишоп запрокидывает голову. Я делаю также.
Небо такое синее, что выглядит ненастоящим. Сегодня так много хорошего.
— Может быть, кто-то нашёл клад и установил камни как памятник. Может быть, остров вырастил их из гальки. Не имеет значения, Барт. Ты задаёшь не те вопросы. Дело не в том, кто или как. А в том — что говорят эти камни.
Они нашёптывали мне месяц назад, когда Бишоп привёл меня на остров, чтобы отметить камни загадочным символом. Для нас он на самом деле не такой загадочный — его придумал Бишоп — но он надеется, что символ станет таковым для охотников за сокровищами. Я вырезал знак прямо на одном из Звёздных Камней. Не стоило этого делать. Бишоп говорит, они могут быть очень старыми и даже важными.
— Они говорят правду, — замечаю я, — но в чём правда?
Бишоп качает головой.
— Не в этом ли вопрос?
Капитан Тируолл приложил руку к Гонке «Вокруг Острова».
Он переживал, что чаша может быть украдена или потеряна. По крайней мере, так он говорит. Скорее всего, больше он беспокоился из-за того, что люди перестанут его просить возродить гонку. И тогда ему придётся перестать говорить об этом так много.
Теперь, когда маленький ребёнок пытается украсть трофей, капитан кричит.
Это смешно.
Я делаю шаг за ним, но Бишоп отдёргивает меня.
— Ты иногда ведёшь себя, как шестилетний, — произносит он.
— Может, мне и есть шесть.
— А может, ты просто незрелый для своего возраста.
— Вы незрелый для своего возраста, — отвечаю я, останавливаясь перед прилавком Хэнка Виндзора. Там должно пахнуть утренним уловом, но аромат жаренного из соседней бочки маскирует запах.
Бишоп рассказывает о предназначении бочек, пока мы ждём в очереди. История повествует о событиях четырехсотлетней давности.
Французские миссионеры и коренные американцы жили на Острове Серых Волков в начале XVII века. Когда англичане прибыли на остров несколькими десятилетиями позже, то они захотели отнять земли. Захватчики вырезали французов и коренных американцев. Сжигали тела.
Некоторые говорили, что тела не были сожжены. Что их просто сбросили в яму. Один на другого. Всё это вместе с горем было тяжело вынести земле. И она разверзлась. А тела провалились.
Их могила отмечена бесконечной пропастью.
Вскоре после того, как начались первые раскопки Острова Серых Волков, люди Уайлдвелла начали умирать. Все считали, что это взаимосвязано.
Люди были уверены, это нашествие злых духов, жаждущих мести.
Охотники за сокровищами хотели остановить это. Хотели остановить смерть.
Но сокровищ они хотели больше.
Поэтому жители Уайлдвелла создали большие металлические бочки. Поддерживали в них огромные костры.
Это отпугнуло злых духов.
В общем, так говорят. Бишоп уверен, то была эпидемия холеры.
— Англичане не были такими разрушительными, — говорит он.
