Остров Серых Волков (ЛП) - Нейткотт Трейси (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

— Прекрати, — говорю, прежде чем его губы снова обрушиваются на меня. Я чувствую его боль и смятение, но ничего романтичного в этом нет. Снова толкаю его, сильнее. — Гейб, прекрати!

Он двигается быстро, очень быстро. Я моргаю, а он пересекает комнату и забивается в углу, как загнанное животное. Анна направляется к нему, но останавливается на месте.

— Всё нормально, — произношу я, потирая распухшие губы.

— Нет. Совсем не нормально. Ты сказала прекратить, — Гейб прячет лицо в руках. Смотрит на Эллиота и Чарли. — Она сказала прекратить.

Затем он уходит. Дверь распахивается, открывая взгляду тёмную землю, тёмное небо и глубокий тёмный провал.

Эллиот присаживается рядом со мной.

— Ты как?

— Я в порядке.

Он смотрит на дверь, а когда заговаривает снова, голос его звучит зловеще спокойно.

— Я с этим разберусь.

Затем он тоже уходит.

Без часов я не знаю, сколько времени прошло, но Эллиота возвращается не скоро. Один. Анна выходит наружу караулить Гейба, так что Эллиот, Чарли и я ложимся спать.

Но я не сплю. Представляю, как Гейб, движимый виной и яростью, проваливается в бездонную яму. Засыпая, я представляю его кости на дне, мёртвую улыбку и взгляд, полный муки после нашего поцелуя.

ГЛАВА 20: РУБИ

Гейб жив.

Нет, «жив» — неверное слово для парня, который стоит над ямой с пугающими, пустыми глазами. Он здесь. И он дышит. Кажется, это всё, о чём мы можем просить этим утром.

Чарли пинает камень в яму.

— Час. Всего лишь час.

Он тратит весь завтрак на то, чтобы убедить нас, что короткая остановка в тёмной яме, это лучший способ начать утро.

— Я понимаю, что у тебя есть эта патологическая жажда приключений, — говорю я ему. — Но я не стану помогать тебе умереть.

— Руби, — он произносит моё имя так, будто растягивает тэффи. — Разве тебя не разбирает любопытство? Ну, час же стоит любопытства?

Прямо сейчас Сейди посмотрела бы мне в глаза и каким-то образом прочитала бы мои мысли. Она бы оказалась в центре внимания вместо меня, выделялась мило и сексуально и напомнила Чарли, что она несла ответственность. Но сейчас здесь только я, и в моём ответе нет ничего ни милого, ни сексуального.

— У кого-то на острове наша карта. Мы не видели звёздный символ и волков, поэтому мы не будем тратить время на то, чтобы спуститься в яму, которая, может быть, станет, а, может быть, и не станет нашей возможной смертью, — я взваливаю на плечи свой рюкзак. — Мы будем отступать, пока не увидим подсказку. И тогда ты сможешь попытаться покалечить себя.

Я направляюсь в лес.

— Так держать, — говорит Анна, пробегаясь, чтобы идти со мной нога в ногу. Я замедляюсь, чтобы мы могли идти рядом друг с другом.

— Фантастический отказ. Эллиот чуть не упал в эту яму от смеха.

— Сейди была хорошей сестрой, — говорю я.

— Какой сестрой была ты?

— Я была сестрой хорошей сестры.

Анна берёт меня под руку.

— А теперь?

— Я не знаю, — я менее похожа на ту себя, которой была в Уайлдвелле. Похоже, что остров забрал у меня моё «я». Или, может быть, высосал из меня Сейди, а так как всё, чем я когда-либо была, находится в моей двойняшке, от меня мало что осталось.

Сестра однажды сказала, что она надеется, что я умру первой, чтобы она могла убедиться, что на моём надгробье будет моё имя, а не надпись «Сестра Сейди Кейн».

Мои слова задерживаются, строчка для лесного оркестра. Насекомые и птицы щебечут ту песню, которую мне бы сейчас хотелось сыграть, что-то похожее на то, что я вдохну свою душу в губную гармонику и получу песню, выходящую с другой стороны.

Я прочищаю горло.

— На следующий вечер она оставила меня, когда пошла гулять с друзьями.

— Да, моя прабабушка говорит, что, когда дело касается любви, всегда кого-то оставляют, — Анна прибивает чёрных мошек, которыми кишит лес. — Она говорит, что мои родители любили друг друга так сильно, что это создавало такое тепло, которое каждый мог почувствовать. Им стало слишком жарко жить в Уайлдвелле или где бы то ни было с другими людьми, так что в тем летом, когда мне исполнилось шесть, они оставили меня и моего брата на моих тётю и дядю. Я думаю, они всё где-то поджигают. Или, может быть, они в Арктике.

— Ты скучаешь по ним?

Анна спотыкается о корень дерева. Её щеки порозовели.

— Нам следует искать волков, — она отводит взгляд от меня. — Ты больше не хочешь ничего слушать обо мне.

Самое странное из всего этого то, что я хочу. Я дёрнула её, чтобы остановить.

— Ты скучаешь по ним?

— Это глупо. Я знаю, что Ронни говорит о родителях. Мне следует ненавидеть их так, как он ненавидит их. Может быть, мне следует ненавидеть всех, чьи родители были рядом. Ронни ненавидит их. Но у меня гораздо больше времени на размышления, чем у него. И, кажется, я не могу додуматься до злости, — она вздыхает. — Я безнадёжная оптимистка.

— Оптимизм это хорошо, Анна Банана, — говорит Чарли, приближаясь сзади. Он взъерошивает её волосы. — Итак, начальница… — парень притворяется, что смотрит на меня свирепо, но его выражение лица остаётся злым несколько секунд, прежде чем превратиться в приветливое. Они болтают в то время, как с треском идут по веткам полусваленных деревьев.

Эллиот появляется с правой стороны от меня. Сегодня он носит солнечные очки-авиаторы с голубыми линзами и футболку «Остров Сокровищ».

Я тяну его за рукав.

— Очень подходящий наряд.

— И пусть никто не говорит, что я слишком жёсткий для хорошей моды.

— Эллиот, — я даже не пытаюсь сдержать смех, — это не то, что кто-нибудь когда-нибудь сказал.

Он ударяется своим плечом о моё и заставляет меня отшатнуться на несколько шагов. Из-за этого он лопается со смеху, но только минуту. Парень пристально смотрит на меня из-за тех глупых голубых линз, и это подобно тому, что я смотрю на небо.

— Ты в порядке, — шепчет он, — после вчерашнего вечера?

Я киваю.

— Но мне следует поговорить с ним.

Эллиот бросает свирепый взгляд в сторону Гейба, затем бежит вперёд.

Я иду в ногу с Гейбом, чья напрягающаяся поза — единственный знак того, что он видит меня. Я внимательно смотрю на его фигуру, согнувшуюся под чем-то более тяжёлым, чем рюкзак. Его русые волосы спутаны, и он носит вчерашнюю одежду, помятую и покрытую грязью.

— Гейб? Всё в порядке. Я в порядке, — семнадцать шагов, и он всё еще молчит. — Мы можем хотя бы поговорить об этом?

Он смотрит на меня, но не страстно оценивающе, как он делал это в прошлом, а с болезненно честным выражением лица.

— Думаешь, мы сможем когда-нибудь быть лучше, чем наше наихудшее?

Из Анны мудрость струится, как из раковины, но я выхожу сухой. Как я могу ответить на вопрос, который задавала себе миллион и один раз, так и не узнав ответ?

— Я не знаю, — говорю я. — Но если бы ты знал, что я сделала, ты бы понял, почему я хочу верить, что мы сможем.

Он кивает. Замедляет шаг. Может быть, я и не знаю, что грызёт Гейба Неша, но я знаю, что он хочется разобраться с этим сам. Я перепрыгиваю через искривлённый корень дерева. Топчу колышущийся папоротник. Лес оживает, сочетая песню шелеста, щебетание и звук ветра, проходящего между листьями.

Опуститься, чтобы подняться. Опуститься, чтобы подняться.

Это повторяется в моей голове достаточное количество раз, чтобы я перестала видеть бездонную яму. Я вижу утёсы на востоке, плоскую равнину, где я заметила, что книга пропала. Я вижу густой лес, который ведёт на север в глубокую тёмную яму. Я вижу деревья, которые растут в сторону запада до долина, до гор, до величавого и широкого океана.

— Я понимаю, где пошла в неверном направлении.

— Но ты понимаешь, как превратить неверное в верное? — кричит Анна впереди меня.

Я мчусь, чтобы угнаться за ней.

— Мне нужно будет увидеть карту, но я думаю, что знаю дорогу.

Эллиот останавливается на покатой скале. Его очки сидят на его голове как корона. Руки на бёдрах, плечи отведены назад, подбородок высоко поднят. Он выглядит, как король чего-то значимого.