На одинокой дороге (СИ) - Седов Константин (список книг TXT) 📗
— Какой второй? — голос у Зуба был скорее растерянный, чем удивленный.
— Вот этот… э-э-э… а где он?
Опять тишина.
— Дыхни-ка.
— Это не при чем…
— Значит все-таки пил.
— Я чуть-чуть совсем, чтоб согреться.
— Чуть-чуть. У тебя в глазах двоится!
— Да нет же! Они мальчишку привели, как раз перед тем, как к вам уйти. Странный такой. Рожа вся избитая и в одной рубашке почему-то…
В этот раз тишина длилась секунды две, не больше.
— Что?! Где он?!
— Я ж говорю, здесь был. Вот только сейчас… кажется.
— Кажется?! Ты пустоголовая бочка из-под вина! Что тебе кажется?! Где мальчишка?!
Раздался треск. Похоже Брюхана схватили за грудки.
— Так, постойте. — Голос Бородача. — Ты говоришь он в камере сидел?
— Ну да!
— Камера запирается?
— Конечно. Вот ключ… э-э-э… а где он?!
— Где он?! — опять Зуб — Где он?!! Ты какие-нибудь другие слова знаешь кроме «где он»?!!
Брюхан вместо ответа громко икнул.
— Значит ни парнишки, ни ключа — констатировал голос Бородача. — Парня обыскивали?
— Да.
— Что при нем нашли?
— Ничего не было. Его Сигмунд обыскал, и я потом.
— А ты зачем? — поинтересовался Зуб.
— Э-э-э… ну это… для бдительности… вдруг пропустили чего.
— Значит, кошелек он где-то спрятал. Но где? Времени у него было немного. — Бородач.
— Да, что гадать, поймаем — спросим. — Опять Зуб.
— А вы поймаете?
— Да, конечно! Куда ему деваться? У нас не столица. Город небольшой. А его будут искать все! Город прочешем — найдем! Да ему спрятаться негде. Он же приблудный! Родственников нет. Знакомых, таких, чтоб согласились его спрятать, тоже нет. Он никто!
Курти стоял и слушал, опустив голову. А ведь Зуб прав. У него никого нет! И идти некуда. Совершенно.
— А ловкий паренек — усмехнулся Бородач. — Кошелек увел, так, что я и не заметил. Из камеры выбраться сумел, ключ стащив. Талант!
— У нас для таких талантов даже призы есть — кивнул Зуб. — Огонь и секира. А этот давно напрашивался. Я б ему еще и язык отрезал, но думаю, так и быть руки хватит. А ему я её самолично отрублю!
— Сурово тут у вас, смотрю.
— Почему сурово? — обиделся Зуб. — Это у нас еще по-доброму. Только после того, как третий раз поймают. В других странах, на Востоке, я слышал, после первого же случая — хрясь и все! А что?! Правильно! Это у нас с ними возятся чего-то. А надо тоже сразу. Горбатого могила исправит. Раз один раз попался — всё! Значит — вор! А воры не меняются.
— Ну, почему…
— Да потому — довольно грубо перебил Зуб. — Уж я-то опыт имею. Они всегда начинают воровать снова! Этот Курти единственный был кто, после второго предупреждения за ум взялся… казалось бы! Работу нашел. А как только представилась возможность — тут же вся его воровская сущность проявилась! Да, что я вам-то рассказываю?! Он же вас и обворовал!
— Давайте просто его поймаем. Мне лишь нужно вернуть свое. Это сейчас самое важное. Надо же, как из-за какого-то незначительного происшествия, может круто поменяться судьба такого важного дела!
О чем это он?! Хотя да! Деньги — это всегда важно! Курти поднял голову и увидел, что музыкант из-за криков, опять проснулся и теперь, сквозь решетку, с интересом, смотрит на зажавшегося в уголке Курти. Курти поднял ладонь перед своим лицом и завертел ею — «отвернись»! Музыкант не понял, что от него хотят и только нахмурился.
Курти опять прошиб холодный пот — а если сейчас кто-нибудь в комнате обратит внимание — чего это заключенный ужимки корчит, уставившись в угол?
— Налить вам вина? — Зуб продолжал обхаживать незнакомца.
— Налейте — скучающе ответил Бородач.
— Так нету! Я о том и говорю — Брюхана увлекла перемена темы в разговоре. — Я к Гринольву сбегаю?
— Как нету?! А бочонок в нижнем шкафу? — спросил Зуб.
— Так он это… давно уже… того. Еще три дня назад… Холодно здесь… вот я и… мы, то есть… его. Нет, правда холодно!
— Рядовой Вагни!!!
— Да успокойтесь вы. Я б и вправду выпил. А то вечер сегодня выдался суматошный. — Голос Бородача звучал примиряюще — Вагни, верно? Вот вам деньги, сходите, купите, что и сколько считаете нужным. — Послышался звон монет.
У него еще деньги есть?! Неужели кошелек нашли?!!! Нет! Этого не может быть. Ведь они только что обсуждали необходимость поимки Курти и возвращения украденного. У него, что, два кошелька? И в каждом столько денег?!
Вот толстосум! Сволочь жадная! Ну и оставил бы тот, другой Курти!
— Я мигом сбегаю, самого лучшего возьму!
— По пути не выпей! — когда хлопнула дверь, Зуб продолжил:
— А вот касательного того разговора о моем повышении? Вы действительно можете это сделать?
— Вы уже столько раз спрашивали об этом, что я не знаю, как еще вам ответить. Хотите прямо сейчас покажу бумаги и гарантирую, что подпишу их сразу после того, как мне вернут украденное?
— Я спросил без задней мысли, но давайте посмотрим.
Звук отодвигаемого стула. Они у дальней стены. Дежурный сидел спиной к камере. Если они сейчас оба за столом, то комнату не видят.
Курти осторожно выглянул из-за камина. Точно! Бородач сидел на месте дежурного, Зуб сбоку, но наклонился над столом так, что спина Бородача закрывает ему обзор.
Курти тихонько сделал первый шаг. Хорошо полы глиняные. От такого жаркого камина дерево бы просохло так, что каждая доска скрипела бы. Бородач и Зуб увлечены разговором. Курти прошел уже полкомнаты, когда музыкант захрапел. Курти вздрогнул, испуганно уставился на источник звука и повернул голову к тем двоим за столом.
Зуб не поворачивая головы бухнул:
— Тихо там!
Удивительно, но храпеть пьянчужка перестал.
Курти сглотнул и двинулся дальше. Дверь уже совсем рядом и помнится открывалась совершенно бесшумно. Метели на улице нет, значит, звука улицы они не услышат. За столом послышался звон. Бокалы готовят.
— И мне вина! — вдруг снова подал голос музыкант.
— Я тебе сказал — тихо… — голос Зуба оборвался на полуслове.
Курти повернул голову и встретился с ним глазами.
До двери оставалось три шага не больше. Курти преодолел их за мгновенье. Рванул ручку и вылетел на холод. Стремглав помчался по улице, слыша, как сзади летят стулья и по тихому глиняному полу теперь грохочут сапоги.
Курти выскочил на улицу, второй раз за ночь нырнул в пропахшую солью и гарью темноту Еловы и помчался по улице. Свернул за первый же угол и едва не разбил себе нос обо что-то деревянное. «Что-то» отлетело в сторону, с треском разбилось об обледеневшую мостовую, но перед этим громко выматерилось.
Курти вскочил, перепрыгнул через продолжавшего ругаться, растянувшегося на мостовой Брюхана, краем ноги наступил в разлитое вино, носом учуял, что горе-стражник сэкономил и вино купил дрянное. Вонючее, но крепкое. Додумывать эту несвоевременную мысль, бывший работник трактира продолжил на бегу. Услышал цоканье кованых сапог о мостовую, за собой. Улица, как назло, была протяжной и никуда не сворачивала. Кроме того, она беспрерывно петляла, так, что разогнаться было невозможно. Курти едва не запаниковал, слыша, как приближается топот. Заметил справа невысокий забор, прикрывавший узкий проулок между домами и притормозив, попытался с ходу заскочить на него. Ободранные пальцы лишь скользнули по обледенелым прутьям и Курти, в который раз за ночь, упал. Клацнули зубы и Курти несмотря на боль, удивился, что не увидел, как высеклись искры, так здорово он шарахнулся. Вскочил, подпрыгнув уцепился за горизонтальные прутья, подтянулся и залез на забор. Обернулся и увидел, как к нему несется Зуб, спрыгнул на обратную сторону… и повис на собственной рубашке, зацепившейся за заостренный штырь забора. Оголившуюся спину обжег холодный металл. Дернулся! Раз! Два! И без того латанная-перелатанная рубашка с треском порвалась, Курти приземлился на карачки и еле успел отскочить, как к его лицу, между прутьев метнулась рука Зуба. Пальцы схватили воздух перед глазами мальчика. Курти отшатнулся, вскочил и стал протискиваться между домами. Каменные стены были холодными, и порванная рубаха мгновенно дала это почувствовать.
