О чем поет вереск (СИ) - Зима Ольга (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Среди колтунов и слипшейся от крови шерсти становится заметен ошейник с оборванной цепью — именно от него разит полузнакомой магией, которая сводила скованного волка с ума и, похоже, держала его на одном месте: к белому ошейнику все еще присоединены несколько звеньев зачарованной цепи.
Мидир идет медленно, волк двигается навстречу тоже небыстро, и больше всего короля ши пугает — люди могут сорваться. Стрелы вложены, лучники выстрелят в любой момент. У одного стражника стучат зубы, в руке другого вихляется меч… Мидир мимоходом прислушивается к их страхам, самую малость успокаивает: и видит в их сознании несколько разорванных трупов. Видимо, волк уже вырывался из нескольких окружений. Будучи едва живым!
Мидир останавливается, и красная пелена вновь старается поглотить ясный свет разума. Он понимает: надо спешить, но слишком быстро двигаться тоже нельзя — можно напугать людей.
Зверь рычит, поводя шеей; король проверяет другим зрением — а ошейник непрост! В нем заговор на смерть. И убить при случайной встрече нужно его, Мидира, короля волков.
Волк скалится все сильнее. Не от свирепости, направленной на людей или их оружие, неправедную судьбу или испытанную на себе жестокость — волк щерится и мотает лобастой головой, стараясь стряхнуть желание броситься на своего короля. Уважение к пленнику растет — спасти такого подданного стоит любой ценой.
Мидир присаживается перед загнанным зверем на одно колено, протягивает руки, готовясь в любой момент перекинуться и защититься. Волк смиренно склоняет голову — красная пелена сильна, искра разума мигает, как пламя свечи под ветром, но ши сильнее собственного зверя, даже когда он заколдован! Глухо рычит, предостерегая, не давая поверить ему — этот волк сам не доверяет себе.
Тонкая кожа перчаток летит прочь, Мидир кладет руки за уши зверя, жалкое мгновение — ошейник слетит, но что-то останавливает его. Пальцы ши, обретя магическую чувствительность, гладят белый металл, лаская, выспрашивая, требуя — и тот подается.
Ловушка! Столь любимый друидами второй наговор, ловко спрятанный под первым! И потому не столь ощутимый. Но стоит снять ошейник — зверю конец.
Мидир поглаживает шерсть, теребит уши, досадуя: неужели этому волку, его волку, почти спасенному, не уйти от судьбы? Да и есть ли судьба в этом мире?
Сила слов иногда спасает. Снять нельзя. Нельзя распилить, разломать. Но есть слабый шанс… «Терпи, мой волк», — посылает в сознание зверя Мидир. И сжимает пальцы на толстом ошейнике, нагревая его все сильнее. Смягчить боль нет ни времени, ни сил.
Ошейник трещит, рассыпаясь в искры, а заговор — в ничто. Вместо волка напротив короля сидит тощий незнакомый юноша. Ребра торчат заметнее, чем у волка, щеки ввалились, глаза запали, но продолжают гореть гордым желтым огнем. Левая нога повреждена — но кость не сломана; грудь в ранах, а теперь, стараниями Мидира, добавился красный след на месте ошейника.
Сила ши в Верхнем убывает куда быстрее, взять ее неоткуда, но остатков волчьему королю хватает, чтобы унять боль волка, исцелить ожоги — как на шее волка, так и на своих ладонях, пока пелена боли от прожженных до костей рук не заволокла сознание. Ши платят за быстрое восстановление повышенной чувствительностью: благой легко может впасть в сон-жизнь, не в силах вынести телесную или душевную муку. Терять спасенного волка не хочется.
К тому же Мидир не хочет вызывать лишних вопросов или сочувствия Эохайда.
Волчий король сбрасывает плащ и накрывает плечи измотанного юноши:
— Я Мидир, волчий король. Кто ты, как тебя зовут и отчего ты был пойман?
— Король, — голова склоняется ниже, глаза потухают. — Я узнал вас. Я волк, но я все позабыл. Даже имя…
Волчий король шипяще выдыхает: это что должно было произойти с волком, чтобы он забыл собственное имя?! Имя — основа ши!
— Но я помню ту госпожу, которая желала мне унижения, а вам смерти, — глаза опять загораются желтым. — Она друидка, злая, старая, она жаждет крови…
Мидир договаривает сам:
— Боудикка.
***
— Боудикка?! — гневно повторила Этайн.
Она приподнялась, опершись о плечи Мидира.
— Этайн, я не хотел…
— Не может быть!
— Ложь недопустима для мага.
Боудикка настолько не связывалась в его сознании с Этайн, что он не подумал про кровное родство, священное для ши. Но она негодовала по иному поводу:
— Держать волка, вольного зверя, на привязи? Из-за чего? Из-за личной обиды? Что он ей сделал?!
— Не волк, а я. Видишь ли, Боудикка вроде как прокляла меня и Джареда, еще на земле. И, если тебе интересно, я не спал с ней.
Мидир хмыкнул, а Этайн помотала головой.
— Ты, мое сердце, можешь околдовать любую…
— Магией улыбки и голоса. Нет, далеко не каждую.
— Но… — выдохнула Этайн, опустив голову. — Откуда она тебя знает?
— Я спас ее. Случайно, когда убивал тех, кто погубил Мэрвина, моего старшего брата, отца Джареда. Помнишь, я говорил тебе, что хотел помочь? — Этайн кивнула. — Я опоздал. Знаешь, ты вторая женщина, с которой я говорю о Мэрвине!.. Отпустить Боудикку я мог, разве отрезав язык.
— Ты же… — охнула она.
— Вот и Джаред был против, — усмехнулся Мидир. — Пришлось ей немного пожить с нами, пока я не разобрался с… — волчий король запнулся, но все же договорил. — С кровной местью. Боудикка же хотела проникнуть в Нижний любым путем… А когда поняла, что ничего не выйдет, ранила Лейлу, женщину, что нас прятала, и отдала Джареда друидам.
— Но, раз он жив…
— Джареда я вытащил из ловушки. Разворошил их осиное гнездо и немного уменьшил количество низших. Но высшие, Не-сущие-свет, признали вину, пропустили нас в Нижний и пообещали помощь в дальнейшем. Видно, решили, что я и так сдохну от ран.
Мидир осекся… Боль в глазах Этайн была слишком очевидна. Боль и волнение за него.
— Я лишил Боудикку силы, и это огорчило ее больше всего. Она прошипела, что Джаред не сможет защитить своих женщин, как не смог защитить Лейлу. А я так и не смог убедить Джареда, что это только слова ревнивой су… прости. Хочешь узнать, что с Аланом было дальше?
***
Поднятый с колен молодой волк, закутанный в плащ, порывается идти сам, но Мидир придерживает своего подданного за плечи и, подстроившись под хромой шаг, медленно выводит его из круга огня и смерти.
Люди, все, кроме Эохайда, смотрят на спасенного ши злее, чем раньше на волка: тот, обладая разумом, вел себя как зверь, а все равно избежал наказания.
Король людей подзывает к себе старшего стражника, отдает команды, среди которых острый волчий слух улавливает приказ пройти в ближайшую таверну и выпить за счет короны. Повеселевшая стража прячет оружие и уходит, а Эохайд любопытно поворачивается к Мидиру:
— Так это все же твой волк.
— Ещё какой мой! — король удерживает дернувшегося отойти волка и скалится от боли, но договаривает спокойно. — Его зовут Алан, и он мой верный волк.
Эохайд бросает взгляд на руки Мидира, но ничего не говорит, раз тот не нуждается более в его помощи.
***
Мидир притянул к себе Этайн, шепнул уже на ушко:
— Я заплатил виру семьям погибших и покалеченных, а потом сам не понял, как остался с Эохайдом на несколько лет… Алан, у которого так и не нашлась родня, спросил уже здесь, в нашем мире, куда ему теперь. Понятно, мол, с глаз долой, но в темницу или сразу на плаху? — помедлил, вспоминая темно-серые печальные глаза на красивом худом лице.
— И что ты ответил? — встревожилась Этайн.
— Что его жизнь нужна мне. И что лучшего защитника мне не сыскать.
— Мидир, ты чу…
— Чудовище?
— Просто чудо! И если бы… — обвила его руками и ногами Этайн. — И если бы я уже не любила тебя так сильно, то обязательно бы влюбилась сейчас!..