Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит (полные книги TXT) 📗
— Скажи… — Сначала Хинте показалось, что Ивара задаст какой-то великий метафизический вопрос. Затем он уверился, что тот сейчас спросит о своих друзьях — вернутся ли те. Но оба раза он оказался не прав: взрослый задал самый прагматический из всех возможных вопросов. — Скажи, сколько у нас времени на этот разговор?
— Времени мало. Мне жаль, что я немного могу дать моим избранным. Я дам целый мир, но не вам и не героям, которые до вас боролись за меня, а всем тем, кто меньше жертвовал собой. Вам могу дать недостающую часть истины, слова утешения и краткий миг счастья.
От этих слов Хинте стало не по себе; он вспомнил, что в эту самую минуту их тела летят над рекой, посреди поля битвы. Битва не отменяла красоту и значимость их беседы, но и красота не отменяла битву. Этот сон о свете не был вечным убежищем: скоро он оборвется, они снова окажутся перед лицом бушующего мрака, и наступит момент, когда даже золотые лепестки не прикроют их от очередного удара. Хинта с отчаянием посмотрел в глаза Аджелика Рахна — и ощутил, что тот знает каждую его мысль. Ему стало стыдно за свое малодушие.
— Но мы можем задать тебе хоть несколько вопросов? — обратился к отроку Тави. — Ведь мы так долго этого ждали.
— Ты думаешь, что у тебя осталось много вопросов, — сказал Аджелика Рахна, — но это не так. Вы сделали десятки открытий на своем пути. Вам удалось найти меня, понять, кто я, пробудить меня. Вам удалось восстановить значительную часть истории моего прибытия сюда и моей работы здесь. Но есть три главные вещи, о которых вы не могли узнать. Именно о них я сейчас расскажу, потому что без этого знания вы не сможете понять, что за битва нам предстоит. Нам хватит времени до Экватора. А там мне придется выполнять много задач настолько сложных, что я уже не смогу поддерживать этот золотой сон.
— Тогда мы слушаем, — ответил Ивара.
— У посредника, который не понимал своей роли, я оставил важное послание. Я не знал, кто это послание получит, не знал, найдет ли оно хоть одного адресата. Но так вышло, что это послание получили именно вы трое, а через вас — все человечество.
Хинта понял, что отрок говорит про омара.
— Вы видели рождение пространства и времени. Видели великий пламень-светоч, имя которому Итаирун. Видели его яркие лучи, имя которым Нарт. Видели образ всего живого, имя которому Тайлин. Видели вселенную образа, имя которой Ланин. Видели хаос и тьму, имя которым Даас. Тогда меня прервали, мое заклинание распалось, и я не успел рассказать о том, какое место среди этих вещей занимает ваш собственный мир. Слушайте же.
Картины, которые показывал Аджелика Рахна, снова, как и в первый раз, развернулись перед внутренним взором Хинты. Стена клубящегося мрака и космического мусора была с одной стороны, с другой — живые изумруды обитаемых миров, согретых лучами Итаирун. Но теперь Ланин раскрылась в тысячу раз отчетливее, развернулась перед взором зачарованных людей. Они увидели невиданную красоту голубых, желтых, зеленых, красных небосводов; ощутили тепло разных солнц; измерили взглядом высоту гор; восхитились огненной работе вулканов; пронеслись над пестрыми лесами; увидели водоемы, вода в которых была кристально чистой или таинственно темной; встретили людей со всеми возможными цветами кожи; обрадовались и ужаснулись животным самых невероятных форм и видов; прошли по улицам больших и малых городов и познакомились с сотнями разных архитектурных стилей. То была вселенная с близкими плотными галактиками, полная существ, которые на своих небесах могли видеть восход и закат соседних планет, и планеты эти бывали так близко, что с поверхности одной удавалось рассмотреть на поверхности другой океаны, леса, большие города и горные хребты. То была вселенная беспредельной красоты, вселенная, в которой почти не существовало пустоты — вся она была пронизана светом, полна жизнью. Души там знали друг друга ближе. Там не было покинутых городов и мертвых земель, а космос не был черным бездонным провалом, и звезды сияли с нежностью, как огромные близкие светила, трогательно лелеющие миры в своем свете, боящиеся обжечь своим сиянием их молодую жизнь. Это было так красиво, что Хинта задохнулся от ностальгии по вещам, которых никогда не знал и не видел. Дальше от Итаирун миры были сложнее, сумбурнее, в них жило больше народов, и народы эти были более странными. На самом краю Ланин встречались даже такие существа, которые лишь отчасти соответствовали Образу. Ближе к Итаирун миры были проще и в то же время прекраснее. А у самого светоча, купаясь в его сиянии, кружился самый прекрасный из миров, населенный самыми совершенными существами, которые были посредниками между Тайлин и всей остальной жизнью. В величественных обитателях этого мира Образ обретал первое многообразие своих форм, от них он переходил во все остальные миры. Этот мир назывался Файиол, а имя его обитателей было Алфаим. Сами же они называли себя Лафт. Это были любимые и избранные, самые первые и самые совершенные дети Образа.
Но вот грубая материя ополчилась против Итаирун и Тайлин. Камни, туманности, осколки строительных материалов вселенной, слепые примитивные твари, пустота и тьма — все это нагрянуло из бездны за пределами ойкумены, словно неодушевленные предметы и полуживые чудовища были способны завидовать свету и жизни Ланин. Имя этой грубой силе было Даас — Хинта помнил это. В прошлый раз Хинта решил, что Даас и есть та тьма, которая обрушилась на Землю. Теперь он понял, что это не так. Даас был примитивен и напоминал стихию, в нем не было того магического яда, который был в Бемеран Каас. И все же Даас был опасен: он уже обладал злой волей и страшной мощью. Каждому из окраинных миров был нанесен больший или меньший урон, часть красоты Ланин погибла; появились первые пустыни, первые мертвые земли, первые черные пустоты между планетами. В прошлый раз Хинта не видел, к чему эту привело. Теперь он ощутил горе и боль тысяч душ, которые пережили первую встречу с такой трагедией. Обитателям Ланин пришлось научиться бороться за свою жизнь и миры. Даас не смог победить, но его удар оставил шрамы на теле планет и на душах живых существ. Многое изменилось после его прихода; были посеяны первые семена всего плохого, сердца ожесточились, образ жизни народов стал более суровым.
Так закончилась вторая и началась третья космическая эпоха. Лучи Итаирун, Нарт, уже не могли изменять свои миры, как это было в эпоху великого творения, но они хотели помочь обитателям миров и самим мирам. Для этого им был нужен инструмент — достаточно мощный и в то же время точный. Так появилась техника золотого уровня. Ее назначение было в том, чтобы исцелять, и потому ее наделили возможностью, которая до этого была присуща лишь духам и живым существам — возможностью отличать добро от зла и тьму от света. Все народы Ланин получили золотые дары. А лучшие из народов были наделены способностью сами изменять и создавать прекрасную золотую технику.
Наступила эра моральных машин. Величие и красота Ланин были восстановлены. Появились миры высоких цивилизаций с огромными городами, полными невероятных технологий. Теперь погруженные в тень планеты светились тысячами огней; сама тьма, сама ночь стали частью красоты и многообразия миров. Не было ни больших войн, ни великих катастроф, потому что золото не служило злу и отвергало от себя любые недобрые намерения.
Однако, хотя не было новых больших бед, были малые беды. В полных величия городах жили прекраснейшие из существ Образа, но в их сердцах не было прежней радости. Мудрость и зрелость пришли к их народам вместе с болью и страхом; способность быть простыми и чистыми душой все чаще ускользала от них. Даже их дети реже теперь смеялись во время своих игр.
Выше всех прочих поднялась цивилизация Алфаим. Здания в их городах вздымались до самых небес, сверкая золотом и хрусталем в лучах самого Итаирун. Удар Даас не достиг Файиола, и мир этот был вдвойне прекрасен, потому что сохранил в себе прелесть первых творений и при этом обрел блага новых эонов. Но и в него пришли скорбь, раздражение, ярость. Причиной тому была отзывчивость Алфаим — они не могли без тяжелых чувств наблюдать беды всей остальной ойкумены Ланин. Они первыми построили межзвездные корабли, первыми научились летать в другие миры, где утешали и исцеляли, и дарили золотые вещи, которые создавали сами. А самые гордые и мужественные из Алфаим оставались в окраинных мирах, селились среди пустынь и разрушенных селений, во мраке и холоде или в вечном пекле — так они хотели показать, что разделяют страдания обитателей Ланин. Однако, чем больше Алфаим видели, чем больше боли принимали на себя, чем чаще встречались с тьмой лицом к лицу, тем печальнее был их собственный народ, тем больше смущались их сердца. И дошло до того, что стала тускнеть красота избранного мира, в котором они когда-то жили, не ведая горя и трудностей. Тьма же, и без того поработившая многих, кто обитал у внешних пределов ойкумены, подчинила себе и тех аскетов Алфаим, которые селились в пустошах окраинных миров. Когда Алфаим обращались ко злу, они превращались в чудовищ с прекрасными лицами, устраивали каверзы и развязывали войны настолько страшные, что от их действий могли погибнуть целые миры. И тысячи миров пали, а другие были захвачены черными армиями, во главе которых шли предатели Алфаим с лицами все еще прекрасными, но навсегда исполненными огня и мрака.
