Творец Заклинаний - де Кастелл Себастьян (полные книги txt) 📗
— Но не думаете же вы всерьез, что я…
Осья-фест всплеснул руками.
— Я никого не обвиняю. Я знаю, что ты — хороший парень, хотя временами безрассудный. А временами — уж прости — беспомощный. Но то, что заметил я, заметят и другие. Не исключено, что они будут искать справедливость, даже не имея доказательств. — Старый маг тяжело и натужно вздохнул. — Магия объединяет наш народ. И все-таки иногда самые дурные заклинания мы обращаем друг против друга.
Я попытался придумать, есть ли способ сделать этот день еще хуже. Не придумал.
— Мастер Осья-фест, я ничего такого не делал! Меня нельзя в этом обвинить!
— Келлен, к сожалению, есть очень большая разница между «я не делал» и «нельзя обвинить».
Следующие несколько часов я просидел на скамье, наблюдая, как Осья-фест заставляет других посвященных декламировать формулы, строить магические барьеры и время от времени медитировать. В процессе этих медитаций старый маг, кажется, успел пару раз вздремнуть.
Скоро я и сам понял, что трудно держать глаза открытыми, слушая эти бесконечные повторения и бубнеж. Всякий раз, приподнимая веки, я невольно оборачивался к Теннату, ожидая насмешливых вызывающих взглядов. Но он вообще не шевелился. Пару раз посмотрел на меня в ответ, но ничего не сказал. Вот и прекрасно.
Что случилось с его магией? И с остальными посвященными, если уж на то пошло? Я знал, что ничего им не делал. Было, правда, одно объяснение — страх. Магия требует идеальной концентрации и непоколебимой воли. Эмоциональная травма делает это практически невозможным, а Теннату здорово досталось прошлой ночью.
— А ты, я гляжу, доволен собой, — сказал Панакси, выдергивая меня из дремоты.
— Не видел, как ты подошел. — Я подвинулся, освобождая ему место на скамье, но Панакси не сел. Он скрестил руки на груди, и я заметил кое-какое изменение. — О, ты зажег татуировку огня. Это круто! — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал искренне.
Он кивнул с мрачным удовлетворением.
— Сегодня утром.
— И как ты это сделал? Может, сумел бы и мне помочь? Позже? У меня есть пара идей насчет…
Я осекся, увидев на лице Панакси презрительную усмешку. Выражение, вовсе ему не присущее. На его лице она смотрелась комично. Все те несколько секунд, пока я думал, что это какая-то шутка. А потом Панакси сказал:
— Знаешь, Келлен, я понял, почему у тебя нет магии.
— Да? И почему же?
— Ты ее не заслуживаешь.
Он приблизился на шаг; его широкая фигура закрыла солнце.
— Магия — это дар джен-теп. Не дароменов. Не берабесков. И не… уж не знаю, кто ты там есть.
Я поднялся на ноги — слишком резко. Все порезы и ушибы отозвались болью. Закружилась голова.
— Я такой же джен-теп, как и ты, — сказал я и попытался оттолкнуть его. Это было глупо по ряду причин. Например, потому что Панакси до этого дня был моим лучшим другом. А еще он был очень тяжелым. Мой толчок не сдвинул его ни на дюйм. А когда он толкнул меня — я перелетел через скамью.
— Ты встал на сторону дароменки, пошел против собственного народа.
Сидя на земле, я посмотрел на других посвященных, которые усиленно делали вид, что ничего не произошло, хотя бросали на нас вороватые взгляды. Зато Теннат и не думал притворяться. Впервые за сегодняшний день я увидел его улыбку.
Я встал. Теперь, когда нас с Панакси разделяла скамья, я решил испробовать другую тактику.
— Они собирались навредить женщине. Разве для этого нам даны заклинания? Злоупотреблять ими и мучить людей, которые не владеют магией?
— Рафан говорит, что она шпионка.
— Рафан — идиот. Как и его отец. Как и Теннат, который едва не искалечил тебя на прошлой неделе, если ты вдруг забыл.
— Теннат победил меня, потому что он силен, как и вся его семья. Он станет магом, который будет сражаться за наш народ. И мне тоже следовало бы.
Я фыркнул.
— Панакси, у тебя больше потенциала, чем у всей семьи Тенната, вместе взятой. Ты будешь в три раза сильнее, чем…
— Нет, не буду, если продолжу якшаться с тобой, — сказал он, уперев руки в бока.
У нас не принято сжимать кулаки, когда мы злимся. Так сложнее создавать магические жесты, нужные для атакующих заклинаний.
— Что, побьешь меня, Панакси?
Он колебался.
— Я могу. Даже без магии. Я сильнее тебя, Келлен.
— А я никогда этого не отрицал.
Пару секунд Панакси просто стоял на месте, точно собираясь сказать что-то еще. А может, ждал каких-то слов от меня. Но мы оба молчали, и тогда он повернулся и пошел прочь, обратно к посвященным. Я не слышал, что Панакси сказал им, но едва ли он пел мне дифирамбы. Некоторые из наших одноклассников смеялись и похлопывали его по плечам.
Мне уже давно следовало понять, что происходит, но порой я не успеваю за событиями. Теннат разъяснил мне, что к чему. Он подошел к моей скамье вскоре после ухода Панакси.
— Я сказал всем, что ты сегодня придешь в Оазис, — сообщил Теннат, кашляя через слово.
— Выглядишь не очень, Теннат. Может, тебе…
Он не слушал меня.
— Такой напыщенный! Такой довольный собой! Мы давно уже знали, что ты станешь ше-теп. Будешь мыть полы у настоящих магов. Или вовсе отправишься на рудники, где тебе самое место. Келлен, лишенный магии шулер, думает, что может обманывать всю жизнь. И ведет себя так, будто он лучше всех.
— Я не лучше всех.
— Считаешь себя умником? — Он издал притворный смешок. За ним последовал гораздо более правдоподобный кашель.
— Думаю, тебе надо пойти отдохнуть, Теннат. Кажется, ты жутко простудился.
— Мне уже лучше, — сказал он, стараясь не раскашляться снова. — И все будет в порядке, потому что моя-то кровь сильна. Не знаю, что за болезнь, которой ты всех заражаешь, но я ее переборю.
Об этом я раньше не думал. Может, во мне и правда живет болезнь. Я болел то тем, то другим с самого детства. Но почему она поразила других вот так, внезапно?..
Теннат ухмылялся, словно выиграл какой-то великий поединок. Вот кретин.
— Беги домой, Теннат. А то схватишь от меня двойную порцию ужасной магической заразы.
Казалось, на секунду он всерьез испугался. Его дурное самочувствие определенно было не притворным.
— Нет, — проговорил Теннат и направился обратно к своей скамейке. — Я останусь. И посмотрю, что будет дальше.
Вот так я и выяснил, что, придя сегодня в Оазис, угодил прямехонько в ловушку. У моего народа есть определенный ритуал для изгнания преступника. Нужно, чтобы родные отщепенца, его друзья, коллеги, учителя — все сказали ему, что он больше не нужен клану. Ритуал может занять много часов или даже дней. И когда все, кто знает отщепенца, отреклись от него, Совет изгоняет преступника. Не имея ни семьи, ни друзей, ни клана, редко кто пытается возражать.
Разговор вроде того, что произошел с Панакси, повторялся — в том или ином виде — весь остаток дня. Каждый час, когда мастер Осья-фест делал перерыв в занятиях, кто-нибудь подходил ко мне и говорил что-то гадкое или презрительное, давая понять, что мы больше не друзья.
И всякий раз, как это происходило, в голове звучали слова отца: «Джен-теп не держат камень за пазухой».
Ну да, конечно!
Больше всего на свете мне хотелось убраться с этой скамейки и убежать домой. Запереться в комнате и постараться забыть первые пятнадцать лет своей жизни. Не то чтобы люди говорили мне какие-то очень уж жестокие вещи — хотя их тоже. Но гораздо больнее жалило то, чего они не произносили вслух, а лишь подразумевали. Я — отверженный. Я — иной. Не джен-теп. Не ше-теп. Я — незнамо кто.
Временами я поглядывал на Панакси, надеясь, что он остановит очередного человека, не даст ему подойти. Или хоть посмотрит на меня. Но нет. Я словно был каким-то гадким насекомым, затесавшимся в их сад. И не то чтобы кто-то желал видеть меня мертвым. Они просто не хотели видеть меня вообще.
Наверное, именно потому я и не мог уйти. Пусть я чувствовал себя маленьким и одиноким, пусть все мое существо приказывало встать и бежать прочь, но где-то внутри меня еще жил маленький комочек гнева, который не отпускал меня. Я поклялся себе, что буду каждый день появляться в Оазисе, сидеть на занятиях, чтобы все меня видели. И так каждый день — до момента получения имени мага, когда меня объявят ше-теп.
