Время проснуться дракону - Ганькова Анна (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
От того, что нос эльфенка взял верх над мозгами, в них, видно, так и не всплыл логичный вопрос: откуда здесь, в столице, в полуподвальном кабачке возле торговой набережной, могло пахнуть знаменитым, в совершенно далеких местах от этого города, пирогом дядюшки Лайсо?!
Ну, а раз мозги не сработали, то и пришлось Ли просто стоять, ностальгируя по прошлому, и ждать когда Корр укажет ему стол за который можно сесть и закажет по куску этой ароматной прелести.
А тот, насмешливо глядя на него, подтолкнул-таки парня к столу под одним из окон, а сам направился к стойке, где заправлял огромный оборотень.
Да, к этому моменту парень уже слегка «придышался» к беспокоящему его аромату и его мозги начали потихоньку шевелиться, а заодно и глаза привыкли к полумраку, что царил в таверне. И он принялся оглядывать народ, что сейчас находился в ней.
Естественно, что первым, кто обратил на себя его внимание, и оказался здоровяк за стойкой. Уж больно крупной и неуместной выглядела его массивная фигура на фоне бочек с краниками, изящных бутылок и рядов глиняных кружек. Хотя, приглядевшись, Ли с удивлением приметил плавность и какую-то даже отточенность его движений, что, в свою очередь, напомнило ему манеру двигаться Тая. Да и весь большой оборотень неуловимо походил на Тигра, хотя и кожа его была гораздо светлей, и волосы явно каштановыми, а не черными, и глаза светло голубыми. Но, что-то, наверное, как он поворачивал голову, поводил мощными плечами, все-таки наводило на мысль о его сходстве со старшим другом.
« – Неужели еще один тигр?» – пораженно подумал Ли, а глаза его тем временем уже следовали дальше по зале.
Второй, кто привлек его внимание, была молодая красивая женщина, что сидела по соседству. Тем более что Ворон, усадив Ли, проходя мимо ее стола не преминул раскланяться с ней и даже поцеловать ручку этой особе. А та, оторвавшись от блинчиков политых чем-то красным, милостиво протянула Корру ладонь и улыбнулась. Только улыбка ее получилась, почему-то, не только милой, но и… хищной. Это впечатление усилила и капля варенья на ее губах, вдруг представившись кровью рядом с блеснувшими острыми зубами. И эльфенок сразу понял, что дама, совсем и не дама, а тоже оборотень – наверное, волчица, чего он сразу как-то и не приметил, засмотревшись на прелестное лицо русоволосой посетительницы. Впрочем, следовало признать, что от этого понимания ее немного агрессивная красота менее яркой не стала.
Тем временем Ворон, раскланявшись с волчицей, дошел до стойки и окликнул предполагаемого тигра. Тот, глянув на него, вдруг сделал большие глаза и, выскочив из-за прилавка, принялся… обнимать и тискать Корра как родного, но давно не виденного человека. При этом Ворон, гораздо более низкий и щуплый, чем тигрище, то и дело отрывался ногами от пола, когда тот, при особо душевном порыве, приподнимал его в крепкой хватке. Не очень довольный этим проявлением радости со стороны тавернщика, Корр старался вырваться из его объятий, при этом смешно дрыгая ногами.
Чтоб не заржать на всю залу… а потом не выхватить за это… Ли отвел глаза в самый угол помещения, где сидела большая компания очень молодых людей. Народ в той компании, несмотря на ранний час, пил самогон, судя по бутылям, что стояли у них на столе, и веселились так, как будто на дворе как минимум стемнело.
« – Видно гребцы с биремы, что пришла поутру. У них, наверное, на загул и есть только один день, а завтра уже дальше – по фрахту, куда пошлют» – подумал Ли, разглядывая веселящихся парней. И его совсем уж не удивило, когда он понял, что они тоже оборотни.
« – Вот поэтому, наверное, Корр и велел по сторонам не глазеть. А то кабаны и медведи в подвыпившем состоянии совсем буйные бывают, особенно подобный молодняк!» – и точно, один из тех парней, что сидели к нему лицом, вдруг остановил на нем мутный уже взгляд и, заметив его внимание, стал наливаться красным и раздувать ноздри.
« – Все! Сейчас пойдет настоящая гулянка!» – уныло подумал Ли, машинально доставая меч из ножен и кладя его рядом на лавку. Меж тем очень хотелось горячего щучьего пирога и холодного пива…
И тут, как по волшебству, перед ним опустилась тарелка с большим ломтем долгожданного печева. Ли, конечно обрадовался, но взгляда от звереющего прямо на глазах парня не отводил, отслеживая его движения. А подавальщик, хоть и получил от него «спасибо», почему-то все не отходил, а продолжал перекрывать обзор на компанию молодых оборотней, отчего эльфенок должен был отклоняться все дальше и дальше.
– Что, так и будешь молодцов в углу разглядывать, а на старика и глаз не поднимешь? – спросил вдруг сверху до боли родной голос. И тут же второй, раздавшийся уже из-за спины:
– На двух стариков… а мы-то так по нему соскучились!
Ли аж подскочил.
Да! Да! Ему не почудилось! Рядом стояли они – дядюшка Лайсо и Лошадник! И, прямо не поднимаясь со скамьи, он так и уткнулся лицом в них, обнимая руками. Слезы, не спрашивая разрешения, сами брызнули из глаз.
– Ладно, ладно уже! Ешь вот давай, а то вон как вымахал-то – небось не на пустом месте! – с мягкой заботой, как и в старые добрые времена, приговаривал дядюшка Лайсо, а Лошадник все только поглаживал парня по голове, умостившейся у него на груди.
Минут через десять уже и Корр не выдержал:
– Заканчивай давай нюни разводить – чей не маленький уже!
Но ни эта фраза Ворона остановила поток слез эльфенка, а насмешливо кривящиеся губы тавернщика, который уже к этому моменту тоже сидел за их столом. Да-а, перед чужим человеком было как-то неуютно реветь… даже от радости.
В итоге, они все расселись за столом, уписывая щучий пирог и запивая его пивом, а дядюшка Лайсо с гномом стали рассказывать, как оказались в Королевских холмах.
Все, в общем-то, случилось так, как ранее предполагали Вик и оборотни. После их отъезда из Верхних Лужцов с неделю все было тихо. Видно разбойники занимались тем, что выхаживали своего главаря, недаром же тогда в замок с округи согнали всех знахарей. Но, опять же ожидаемо, после затишья случилась буря – Графич не выхаживался, а потом и вовсе вздумал помирать. Ну, а его подельники принялись мстить.
На двор трактира, после того как над воротами были закреплены охранные знаки, они, конечно, ступить не могли. Но вот рядом кружили денно и нощно, как ястребы над гнездом перепелки. Впрочем, дядюшка Лайсо оказался не дурак и к такому положению дел был готов. Семьи сыновей перевез в защищенный трактир, сделал кое-какие припасы впрок, договорился о доставке скоропортящихся продуктов.
Так и прожили они на осадном положении почти месяц, благо заезжих путников и крестьян, что харчи привозили, разбойники без своего главаря трогать боялись. А через три десятницы, когда прошел слух, что Мельничихин графич все ж загнулся, на остатки его банды была устроена облава.
Но только вроде вздохнули свободно и попытались жить обычной жизнью, как в один не очень добрый день во двор была подброшена записка. Сами-то бандюки зайти не могли, да и разогнали большинство из них стражники по окрестностям, но вот несколько человек видно где-то рядом в лесу затаилось, чтоб отомстить трактирщику за свою поломанную сладкую жизнь. Так и понятное дело, жить-то вольно под покровительством Графича было всяко лучше, чем теперь скитаться по лесам и подвергаться вечным облавам, что переодически устраивались в каждом уважающем себя округе.
А записка та, написанная корявым подчерком, гласила:
« сраный трактерщак повинин ты в смерте нашехо хаспадина сам к нам выйдиш или мы тябя вытащам тебе не жит лучше сам выхади покою не будит»
Вот что после этого оставалось делать дядюшке Лайсо?
Лошадник с Дроздом, старшим сыном трактирщика, съездили в Аргилл к префекту с этой грозной запиской – предупредить значит, что не всех разбойников его солдаты разогнали. Потом наняли в Охранной гильдии несколько воинов и вернулись в Лужцы. А уж дома, пораскинув мозгами и продумав, решил дядюшка двигать в Королевские холмы, в это самое заведение, что назвал когда-то Тай. Разумно посчитав, что в любом другом месте ему будет лучше, чем дома, пока стража всех бандитов не изведет. Жизнь-то дороже. Ну, а гном сам решил с приятелем ехать, не захотев оставаться в Лужцах без близкого человека, к которому его блудная душа привязалась
