ОЧЕНЬ Петербургские сказки - Зинчук Андрей Михайлович (читаемые книги читать .TXT) 📗
Пришлось выглянуть из окна и Алибабе Викторовне:
– Что вы говорите, Воркис? Подвиньтесь, Дайте же и мне посмотреть! – Она чувствительно поддает Воркису острым локтем в бок.
– Ай! – медицинским голосом вскрикивает тот. – Слева у стены. Видите фигурку? – Вон, крадется!
– Вы, Воркис, рассказывали мне про девочку. А это, как мне представляется, здоровенный взрослый мужик. Ну да, – вон же у него борода. И, кстати, усы!
– Действительно. Обознался. Ночь, темно…
– Вот именно! Вы не могли бы его задержать? Ну, этого?… с бородой?
– Вы считаете, что это следует? Хорошо.
Воркис открывает окно (при этом объектив робота-наблюдателя, поднятый на телескопической штанге, разумеется, вновь мгновенно опускается, и снова на мониторе некоторое время ничего не видно, кроме равнодушно бегущих в правом нижнем углу цифр секундомера) и страшно и грубо кричит в темноту двора полковничьим голосом, которого в нем предположить, казалось, было никак нельзя:
– Эй, ты! Слышишь? Ты, мужик, стой! Да-да, ты! С палкой! Иди сюда!
(К этому времени учеными наблюдателями был дистанционно скорректирован режим микрофонного усилителя, и динамических искажений по ходу записи в фонограмме больше не возникает.)
Проходит несколько томительных секунд, и возле дома Воркиса появляется… Дед Мороз в традиционном театральном костюме: красном тулупе, отороченном белым искусственным мехом, из-под которого видны валенки, и красной же отороченной шапке. Борода и усы у него наклеены криво. При виде Деда Мороза Воркис виновато прокашливается:
– К-к… К-к… Извините. К вам это не относится. С праздничком! Вот, просто, знаете, захотелось кого-нибудь поздравить!… Мда.
После чего Дед Мороз, потоптавшись под окном, уходит. (Телескопическая штанга с телекамерой тут же снова поднимается на заданную высоту.)
– Неловко получилось, – бурчит Воркис. – Наверное, обиделся – даже не ответил. А может быть, торопится успеть разнести по домам подарки?…
– Где же в таком случае его мешок? – прищуривается Алибаба Викторовна.
– В самом деле! Где? – делает "большие глаза" Воркис. – Вы, Алла, находите, что он какой-то подозрительный, что ли? Не следует ли в таком случае вновь его задержать?
– Пусть идет по своим делам. Но мне кажется, Воркис, он к нам сегодня уже заходил и… Ну, вы что, забыли?
– Заходил и, никого не застав дома, ушел?…
– Нет. Другое, – говоря это, Алибаба Викторовна празднично улыбается. – Что они обычно делают, когда приходят в гости? – задает она наводящий вопрос, и ее новогодняя улыбка прямо на наших глазах начинает таять.
– Обычно они просят выпить.
– А потом?
– А потом они обычно просят закусить.
– Ладно. А после потом?
– А после потом они обычно уходят, – Воркис от напряжения даже багровеет (что также отлично видно вследствие особой чувствительности видеопленки).
– Ну а в промежутке? В промежутке что они делают?
– А у них нет промежутков. Они без промежутков пьют и закусывают!
– Ну… хорошо, – сдается Алибаба Викторовна и сгоняет со своего лица мешающие ей остатки улыбки. – Тогда зачем они вообще приходят?
На это Воркис недоуменно пожимает плечами:
– Как зачем? За этим и приходят.
– Боже мой, Воркис, какой вы тупой! – восклицает в сердцах Алибаба Викторовна, развязывая "бантик" губ и забывая о своем обещании впредь называть мужа нежнее. – Нельзя быть таким! Вспомните вчерашний вечер. Хотя вчера вы были немного… Тогда позавчерашний… Хорошо! Хорошо! Вспомните себя, когда вы были маленьким?!
– Говорят, тогда я тоже был тупой. И к тому же еще и сильно упрямым!
Алибаба Викторовна с шумом переводит дух:
– Воркис, вы начинаете меня раздражать! К нам сегодня приходил Дед Мороз. И? И что?
– И, никого не застав дома, ушел. Мы же с вами это уже обсуждали. Потому не застал, Алла, что я двор копал. А вы бегали по булочным!
Терпение Алибабы Викторовны, наконец, лопается:
– Воркис, немедленно посмотрите под елкой! – приказывает она.
После этих слов Воркиса от окна буквально сдувает (заметно, что он даже не успевает по военной привычке вытянуть руки вдоль швов своих пижамных брюк). И через мгновение он возвращается, прижимая к груди большую коробку и счастливо шепча:
– Какая большая коробка! А в ней? Прибор ночного видения?! Неужели это мне?
– Болван, – негромко и без всякой злости журит мужа Алибаба Викторовна и чуть-чуть, буквально краешком губ, вновь ему улыбается. Но Воркис, похоже, не замечает перемены в ее настроении и тут же соглашается:
– Да-да. Причем такой неблагодарный! Теперь я обязан его догнать! – и он начинает преданно метаться перед окном.
– Догнать? Кого? – искренне ничего не понимает Алибаба Викторовна.
– Этого! Без мешка! Чтобы в следующий раз он подарил мне и прибор ночного слышания! – Воркис широко распахивает окно (тем самым, заставляя объектив робота вновь опуститься) и перекидывает через подоконник ногу, порываясь куда-то бежать.
– Стойте, Воркис! – визжит Алибаба Викторовна. – Вы в самом деле абсолютно непроходимый болван! Удивляюсь, как я раньше этого не замечала! Скорее включайте прибор! Наводите его во двор!
Воркис, уже оседлав подоконник, вытряхивает из коробки подарок, "прицеливается" через его трубу во двор и тут же негромко вскрикивает: – Вот это Дед Мороз! Ай да Дед Мороз! Ну, это надо же!…
– Так дайте же и мне посмотреть! – Алибаба Викторовна вырывает из рук мужа прибор, так же "прицеливается" через его трубу во двор и… и что же она видит? (Робот-наблюдатель тут же разворачивает свой объектив по направлению взгляда Алибабы Викторовны.) А вот что: видит она недавнего Деда Мороза, совершающего какие-то странные действия: кажется, он выбрасывает на снег из карманов подарки – пряники, игрушки, конфеты. При этом в руках у него взрываются хлопушки и из всех карманов театрального тулупа текут на снег разноцветные ручьи серпантина. В воздухе вокруг Деда Мороза реет тонкое, комариное, разноцветное облачко конфетти.
– Скорее, скорее, Воркис! – кричит мужу Алибаба Викторовна. – Скорее посмотрите еще раз под елкой!
Воркис исчезает и тут же вновь появляется в окне со второй коробкой в руках. Его ногти рвут в клочья тонкую оберточную бумагу. – Прибор ночного слышания!…
– Включайте!!! – едва не стонет Алибаба Викторовна.
Воркис наводит на двор и второй прибор. (На что робот-наблюдатель синхронно увеличивает чувствительность своего микрофона.) И Дед Мороз подозрительно звонким девичьим голосом говорит:
– Шагу не ступить – столько надарили подарков! Под елку класть уже некуда, так они придумали: насовали их мне по карманам! Еще этот камуфляж!… – Дед Мороз начинает избавляться от своих ватных одежд, приплясывая возле мусорного бака и превращаясь в миловидную девушку лет двенадцати. (Разумеется, к этому времени Воркиса и Алибабу Викторовну из окна уже будто сдуло.) – И какой болван тут все перекопал? Что искал? Уж не Воркис ли развернулся по сантехнической своей части с Алибабой Викторовной, тощей звездой востока? (Подчиняясь дистанционному приказу, робот-наблюдатель панорамирует объективом двор, и мы видим, что возле дома Воркиса и в самом деле творится нечто невообразимое: среди сугробов зияют огромные черные ямы, в которых, как на кадрах военной кинохроники, снег смешан с землей и грязью. Тут же валяются вывороченные из земли ржавые подземные трубы и сгнившие доски.) Ай, в рукаве еще одна хлопушка! И еще что-то тяжеленькое… – Девушка достает из-за пазухи какую-то коробочку. – О, нет! Это драгоценная вещица – бабулин секре…
КАССЕТА ПЕРВАЯ. РЕПОРТАЖ ТРЕТИЙ. МЕСТО НАБЛЮДЕНИЯ: ДВОР ДОМА ВОРКИСА. ВРЕМЯ НАБЛЮДЕНИЯ: 23.10. ТОЧКА НАБЛЮДЕНИЯ: ИЗ-ЗА МУСОРНОГО БАКА.
Пока девушка разглядывает разрушения, произведенные во дворе какими-то страшными силами и избавляется от новогодних подарков, на нее, откуда ни возьмись, налетает белый смерч, произведенный ворвавшимися во двор двумя таинственными фигурами. Зверски кружа и размахивая руками, одна из них, в костюме громадной снежинки и в карнавальной маске, тащит в руках какой-то прибор. Другая, так же мрачно кружа, врывается вслед за первой, тоже неузнаваема в карнавальной маске и, как и первая, переодетая громадной снежинкой со вторым прибором в руках.
