ОЧЕНЬ Петербургские сказки - Зинчук Андрей Михайлович (читаемые книги читать .TXT) 📗
Один из самых Заслуженных ученых, не сводя глаз с монитора, воскликнул:
– Постойте!
В сторону самого Заслуженного ученого повернули головы остальные, менее заслуженные.
– Кажется, я догадался, – продолжал Заслуженный ученый. Из областной газеты нам сообщили, что посетителем Счастливого Города был молодой писатель (он особенно выделил это обстоятельство). То есть человек, вне всяких сомнений, наделенный фантазией. Оставим пока в стороне спор о том, существует ли на самом деле мир грез и где именно он есть. Давайте все вместе подумаем над тем, как нам отправить туда нашего робота? Ученые задумались. В предложении самого Заслуженного ученого не было ничего необычного. Каждый из собравшихся не однажды уже думал о том же: насколько реален мир, являющийся нам в мечтах? Доступен ли он для исследований так же, как и тот, который мы с таким изумлением наблюдаем каждый день вокруг себя? По каким правилам он живет? Из всемирной истории искусств и из "Поэтики" Аристотеля можно было заключить, что воображаемый мир живет по своим строгим законам. И хотя они, эти законы, чрезвычайно трудно формализуются (вследствие несовершенства нашего языка), но, тем не менее, существуют, и настоящее произведение искусства всегда им подчинено.
А раз существовали правила, значит, должен быть и способ подвергнуть их научному исследованию. Нужно было лишь этот способ найти.
В результате возникшей дискуссии электронный мозг робота решено было… усыпить. Не остановить, не отключить от питания, а именно усыпить, то есть заставить работать так, как он работает у спящего человека. Выполнить это было уже задачей чисто технической.
На станции слежения был сгенерирован специальный сигнал и тут же послан в эфир. И робот-наблюдатель, получив его, заснул, как самый обыкновенный человек. Тот же сигнал, отраженный антенной робота, донес до ученых первые наблюдения, сделанные роботом во сне: самым неожиданным оказалось то, что на мониторах сразу же сменилось время года – наступила зима. Возник тот же самый речной пляж, но теперь зимний, неуютный, занесенный снегом. А на противоположной стороне замерзшей реки встал Колдовской лес… Куда через речку по льду тут же и вкатил робот. Прозвучало несколько малопонятных слов, сказанных очень маленькой (не больше гриба!), древней, совершенно седой женщиной. Мелькнул клубочек ниток у нее в руках. И… опять началось путешествие. На этот раз за клубочком, оставлявшим едва заметный след на снегу. И через некоторое время робот-наблюдатель въехал в Город, не обозначенный ни на одной карте мира, поплутал немного по его улицам, шарахнулся от автомобиля в какой-то двор и там затих.
К этому времени в лабораторию были призваны трое из наиболее известных в мире мечтателей. Им объяснили задание, чтобы в будущем они смогли дать свои показания, которые можно было бы подшить в папку. С этой минуты все ученые мира через сеть Internet начали слышать и видеть происходящее. Они понимали, что, как чаще всего и бывает в жизни, объяснений ему не будет. Лишь изредка мелькнут отдельные догадки, счастливые и случайные, а научный комментарий к происходящему можно будет написать потом, позже, когда удастся обдумать увиденное.
В Счастливом Городе роботом-наблюдателем были засняты две кассеты видеопленки, которые позже были смонтированы с другими материалами, включавшими неназойливый голос диктора и показания мечтателей. И это все превратилось в полноценный видеофильм, который мы и предлагаем вашему вниманию.
КАССЕТА ПЕРВАЯ. РЕПОРТАЖ ПЕРВЫЙ. МЕСТО НАБЛЮДЕНИЯ: ДОМ ВОРКИСА. ВРЕМЯ НАБЛЮДЕНИЯ: 22.45. ТОЧКА НАБЛЮДЕНИЯ: ИЗ-ПОД ОКНА.
С помощью закадрового голоса, которым начинаются первые кадры репортажа и который принадлежит одному из призванных мечтателей (а именно Первому), мы узнаем, что:
Морозным зимним вечером, когда повсеместно в домах засверкали огнями синие новогодние ели и свет от них пал в темноту двора на занесенную снегом детскую площадку с выступающим на ней силуэтом катальной горки, в окне одной из квартир, расположенной на первом этаже многоэтажного дома, появились две человеческие фигуры. Одна из них – мужская, невысокая, пухлая, с румяным лицом и короткими руками, одетая в полосатую веселенькую пижамку; другая – женская, тощая, длинная, кутающаяся в мрачную шаль. Сказать что-либо большее о них не было бы, наверное, никакой возможности, если бы их тихий разговор, вследствие особой чувствительности микрофона робота-невидимки, не стал вдруг слышен. И тогда стало ясно, что одна из фигур принадлежит некоему И. Д. Воркису, другая – его жене Алибабе Викторовне Яицких…
ИЗ ДЕЛА (ПОКАЗАНИЯ ВТОРОГО МЕЧТАТЕЛЯ):
Воркис И. Д., имя и отчество утрачены. Пятидесяти пяти лет. Женат. Детей нет. Профессия – сантехник.
Алибаба Викторовна Яицких, сорока двух лет. Замужем. Детей нет. Профессия – учительница ботаники.
(Два других приглашенных на экспертизу мечтателя оказались полностью удовлетворены сообщением своего коллеги, но один из них добавил, что в отношении внешности вышеперечисленных лиц ему хотелось бы отметить необыкновенную худобу Алибабы Викторовны в отличие от цветущего здоровьем Воркиса.)
Глядя в окно (поверх объектива робота), голосом стареющей кокотки Алибаба Викторовна говорит задумчиво:
– Воркис, а Воркис?…
– Да, Алибаба Викторовна? – тут же отзывается Воркис.
– Вы ведь сильно привязаны ко мне, верно?
– Слов нет, Алибаба Викторовна, как очень сильно привязан!
– И вы для меня на все готовы?
– Готов.
– Тогда подарите мне ВЕЧНОСТЬ, а?
– Но ведь мы с вами и так живем в вечности!… – после некоторого молчания как-то не очень уверенно восклицает Воркис. На что Алибаба Викторовна мечтательно отвечает мужу так:
– Что ж, это правда, Воркис. Вскоре вновь поднимутся бокалы с шампанским, загадаются самые сокровенные желания, и с последним ударом часов вновь наступит… – она смеется, – тридцать первое декабря! И на следующий день повторится то же самое. Ах, этот вечный волшебный праздник, Воркис! Вечный Новый год, который никогда не кончается! Что ни день – синие новогодние ели в огнях и игрушках! Подарки! Танцы! Карнавал! Воплощенная мечта! Мне ужасно это нравится, Воркис, но… – тут она ненадолго задумывается. – Но не та это вечность, Воркис. Я о другой!…
– О которой именно, Алибаба Викторовна?
– О ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!!! Вчера я нашла у себя шестнадцатый седой волосок!
– Пятнадцатый, Алибаба Викторовна, только пятнадцатый! – с жаром возражает Воркис. – Мы же с вами вместе считали! И он всегда будет исключительно пятнадцатым! Могу вам в этом поклясться.
– Ах, не спорьте, Воркис, не спорьте. Загляните лучше правде в глаза!
– Уже заглянул, Алибаба Викторовна! – тут же чистосердечно и неожиданно признается Воркис. Заметно, что это признание Алибабу Викторовну немного пугает:
– И – что? Что вы там видели? – вкрадчиво спрашивает она.
– Видел… правду.
– И все?… – все так же вкрадчиво интересуется Алибаба Викторовна.
Воркис ненадолго задумывается.
– Вроде бы ничего больше, – наконец отвечает он. – А разве там должно быть что-то еще? Еще, кроме правды?
Это признание Алибабу Викторовну немного раздражает:
– Ах, не в этом дело, Воркис, не в этом! Стотысячный год на носу! Так как же все-таки насчет, а?…
– Не знаю, что на это вам и сказать, Алибаба Викторовна. Буквально честное слово! – При этом Воркис широко и открыто, как это умеет делать только он один, улыбается во весь экран от левой его границы до правой: его румяные щеки оказываются безжалостно срезаны границей кадра.
– Вы честный человек, Воркис, – хвалит его Алибаба Викторовна и тут же строго добавляет: – Но это нехорошо!…
– Я исправлюсь, Алибаба Викторовна. Я вам слово дам! – едва не вопиет на это Воркис. (Рядом с Алибабой Викторовной он обычно очень эмоционален, – "вклеивает" по ходу дела один из мечтателей.)
