Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Правда? Ты – и переменил решение! Неслыханно! – мужчина вновь пьяно хохотнул и снова приложился к бутылке.
Элимер почти против воли отвел взгляд в сторону, плотно сжав губы. Он не знал, что делать дальше. Существовало две дороги: первая – самая привычная – впасть в холодный гнев из-за дерзости подданного, вторая – сказать Видольду, что он, кхан, был неправ. И оба варианта казались Элимеру одинаково глупыми. Если гневаться, то значит, вообще не стоило приходить. Сказать, что ошибался – значило признать, будто телохранитель правильно сделал, отпустив Шейру.
– Ты бы хоть поднялся, что ли, – бросил он, – все же перед тобой Великий Кхан.
– Ну, не такой уж и великий, – хохотнул воин.
– Не пытайся дразнить меня. Не затем я здесь, чтобы пререкаться.
– Как можно, Кхан, дразнить тебя? Даже и не думал. Я все услышал и понял. Ты меня освободил. Спасибо тебе. Можешь идти.
Элимер почувствовал, как гнев вновь берет над ним власть, но снова сумел справиться с собой, ведь он понимал, что Видольд специально выводит его из себя. Должно быть, пытается таким образом отомстить за пленение.
– И тебе не любопытно, почему я переменил решение?
– Нет. Я и так знаю.
– И?
– Что "и"? Скучаешь ты по старому доброму Видольду-Ворону, вот и вся причина. Тебе ж, наверное, тошно одно раболепие вокруг видеть. Правда, я думал, ты быстрее придешь. Эх, проклятая самонадеянность! – он хлопнул себя по колену и опять приложился к бутылке.
Элимер молчал, не в силах придумать, как отреагировать на подобную наглость. Видольд, прищурившись, с интересом посматривал на него.
– Я освобождаю тебя, потому… – все же выдавил из себя кхан, но договорить не успел, телохранитель прервал его небрежным взмахом руки.
– Да знаю я, знаю. Нелегко же друзей-то казнить да в застенках держать. А положение обязывает. Ну, сочувствую. Давно уже говорил, это не ты престолом владеешь, а престол – тобой.
– Да с чего ты взял, что ты друг мне?! – воскликнул Элимер. – У меня не может быть друзей, только подданные.
– Ну да, ну да. А чего ж ты тогда здесь стоишь да придумать пытаешься, как одновременно и лицо сохранить, и прощения попросить.
– Да в своем ли ты уме?! – прошипел кхан. – Какое прощение? Это ты должен умолять о нем!
– Если так считаешь, прикажи казнить. Покарай за наглость и неповиновение.
Видольд вдруг легко вскочил на ноги и – удивительно! – ни в глазах, ни в голосе, больше не замечалось и толики пьяного дурмана. Словно мужчина выпил не три бутыли рома, а три кувшина чистой воды.
– Чего ты добиваешься, Видольд?
– Я? Ничего. Это же ты пришел меня освобождать. Ну, освободил. Ну, спасибо еще раз. Чего еще-то?
– А что ты думаешь делать, когда выйдешь отсюда?
– Да Ханке его знает! Ты, Кхан, видать полагал, что освободишь меня, а я так в благодарности и рассыплюсь? Нет уж, раз пришел, говори то, о чем на самом деле мыслишь.
Что содержалось в этой простой фразе, Элимер так и не понял, но стоило ее услышать, как с ним произошло что-то доселе незнакомое. Словно упали все преграды, словно рухнули тысячелетние стены, словно застоялая вода прорвала запруду и побежала, освобождая место чистому и прозрачному потоку.
Словно тело перестало повиноваться – он ударился затылком о стену, до боли сжал руками голову и сполз вниз.
– Я не знаю, – сдавленно заговорил, – мне страшно, Видольд. В меня словно вселился кто-то. И этот кто-то требует новых, и новых, и новых жертв, толкает меня куда-то. Куда – я не знаю. Что осталось от меня? Где я? Кто я? С тех пор как пропала Шейра, в моей жизни не осталось радости. Я оживший мертвец. Я схожу с ума. Я забываю, что было вчера, а иногда из памяти выпадают целые дни и сутки, и я пытаюсь вспомнить, что делал, и не могу. И тогда мне просто становится все равно – все живы, смотрят на меня не более странно, чем всегда, – значит, ничего страшного я не натворил. И с каждым днем меня все больше и больше волнует только один человек – мой проклятый брат. Мой проклятый брат, который исчез! И это волнует меня даже больше, чем исчезновение Шейры и Таариса, понимаешь? Ты представляешь? Я чувствую себя предателем. Во мне какая-то пустота и жажда убивать. И больше ничего. И я не знаю, что мне делать дальше… – он запнулся и тихо добавил. – И да, мне действительно тебя не хватает.
Видольд ни разу не прервал его. Он сел рядом, прислонился к стене и, не издавая ни звука, выжидал, пока кхан не выдохнется. И лишь потом произнес:
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Ну, что сказал все это. Не мне – себе самому.
– И?
– Значит, еще можешь победить этого твоего… Ну, кто там у тебя внутри завелся?
– Откуда тебе известно?! – Элимер выжидающе уставился на Видольда, а тот усмехнулся:
– Ну, ты же пришел. И даже преодолел чувство собственного величия. Мне всегда нравилась сила твоего духа.
– Если бы ты был прав… – отозвался Элимер.
Видольд рассмеялся и, в притворном замешательстве, протянул:
– Хм, ты бы это… поднялся на ноги, что ли? Как-то непривычно тебя в таком состоянии видеть. Ты же все-таки Великий Кхан.
– Ты вроде утверждал, что не такой уж и великий, а? – ответно усмехнулся Элимер, встал и огляделся вокруг, словно удивляясь, как здесь оказался. Вслед за ним поднялся и Видольд.
– Ну, ошибся, Кхан, извиняй. Я ж горец необразованный, ты же знаешь. А хмель меня и вовсе головы лишает.
– По тебе не скажешь, – буркнул Элимер.
Какое-то время они смотрели друг на друга, потом кхан, отводя взгляд, сухо бросил:
– Идем. Возвращаемся в замок. Ты не знаешь, но Аданэй со всей семьей исчез. И скоро мы отправляемся на Илирин.
– А вот это замечательно, Кхан! Для меня так прямо удача! Отдохнувший, со свежими силами – и в битву! – он снова расхохотался, но Элимер на это не отреагировал, быстрым шагом направляясь к выходу из темницы.
Астл и Храйст, конечно, слышали голоса из-за двери, но как ни прислушивались, не разобрали, о чем именно говорилось. Когда дверь открылась, они испуганно отпрянули, однако кхан заметил их движение и, на секунду замешкавшись, смерил обоих недобрым взглядом и приказал:
– Передайте Хиргену, чтобы явился ко мне. А потом ждите его здесь, – он понизил голос, отчего стражникам стало еще страшнее, и добавил: – С вами отдельный разговор будет.
– Да, повелитель, – пытаясь изобразить смелость, отозвался Астл.
Кхан, не подав виду, что слышал ответ, прошел по гулкому коридору дальше. Видольд за его спиной насмешливо подмигнул стражам, заставив их еще больше занервничать.
– И что ты с ними сделаешь, Кхан? – поинтересовался Видольд, когда они уже поднимались из подземелья.
– Ничего, – бросил Элимер. – Несколько суток стражи вне очереди с лишением жалования. И Хирген их припугнет – очень сильно припугнет, – чтобы впредь неповадно было пленников поить.
– Зная тебя, – пробормотал телохранитель, – действительно, ничего.
– Ты чем-то недоволен? – Элимер недобро покосился на воина.
– Что ты, что ты! – в притворном испуге возмутился Видольд. – У меня, напротив, будто гора с плеч.
– Хорошо, что не голова.
***
Всадники, среди которых небольшим числом выделялись светловолосые айсады, все-таки отказавшиеся от шлемов, выстроилось на площади, готовые немедленно отправляться в путь. Пешие воины построились за ее пределами. Потом, по мере отдаления от столицы и приближения к границам, к основной силе Отерхейна присоединятся прочие воинские отряды и отряды ополчения. Должно быть, еще ни разу за всю историю державы, Отерхейн не видел такого неисчислимого множества вооруженных людей в одном месте.
Четкая неподвижность этельдов немного поколебалась появлением Видольда, которого все считали если не мертвым, то исчезнувшим навсегда, но по властному жесту военачальников порядок почти сразу был восстановлен. Только среди личной охранной дружины кхана не сразу смолкли приветственные крики. Но их и не пытались останавливать – все понятно, телохранители узрели своего предводителя живым, невредимым, да еще и восстановленным в прежней должности.
