Разящий клинок - Кэмерон Майлз (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Монахиня перестала смеяться и посмотрела рыцарю прямо в глаза.
— Не волнуйтесь, я сама о себе позабочусь, — заверила она.
— Во имя святого Георгия, вы монахиня Диких! — воскликнул он. — Сестра Амиция?
Молодая женщина присела в реверансе.
— Она самая.
Старый рыцарь засмеялся.
— Клянусь ранами воскресшего Христа, Хелевайз, я вам здесь совсем не нужен. Эта добрая сестра, возможно, перебила больше боглинов, чем все рыцари к западу от Альбина, вместе взятые. — Он улыбнулся монахине. — У меня для вас посылка в донжоне. Я обязательно перешлю ее вам.
— Посылка?
Сэр Джон пожал плечами.
— Ее месяц назад доставил гонец с востока. Отправлена из гостиницы в Дормлинге.
Монахиня залилась румянцем, а рыцарь как ни в чем не бывало продолжил:
— В любом случае, если вы намерены странствовать по моим дорогам, то буду весьма признателен за сведения о том, что вы там увидите. Дикие все еще где-то здесь, причем, я бы сказал, значительно ближе, чем год тому назад. Этим дамам очень повезло, что вы с ними, сестра. Моя помощь им не нужна!
Филиппа сильно проголодалась, поэтому они с Дженни Роуз стали проворно спускаться с крыши и не услышали, как госпожа Хелевайз очень мягко промолвила:
— Некоторым еще как нужна, сэр рыцарь.
Она очень долго рассматривала себя в серебряном зеркале.
Потом вздохнула.
Ее волосы оставались такими же, как в молодости, — сохранили цвет белого золота, какого можно добиться с помощью различных ухищрений или специального заклинания. Они ниспадали по спине до самых ягодиц. У нее были пышные и упругие груди, которым завидовали женщины вдвое моложе ее самой.
«И какое мне до этого дело? — подумала она. — Я ведь намного больше, чем размер груди или длина ног. Я — это я!»
Но ей было до этого дело, и весьма. Она хотела оставаться прекрасной, чтобы обольстить любого мужчину, какого только вздумается.
Она взяла подбитую мехом мантию. Снаружи веяло утренней прохладой, камины не разжигали, а гусиная кожа не пойдет на пользу ее красоте, как и сильный кашель.
Накинув на плечи мантию, женщина импульсивно сжала ладонями груди и услышала движение...
— Не сейчас, глупый! — прошипела она мужу, графу, но он схватил ее за воротник, без всякого усилия поднял и бросил на кровать, прижав сильной рукой и одновременно сбрасывая с плеч свою тяжелую мантию. — Я... Прекрати! — потребовала графиня, почувствовав на себе его тяжесть.
Он прижался ртом к ее губам.
Она извивалась под ним всем телом.
— Ты болван! Я только встала! Не мог постучать?
— Раз ты дразнишь меня этим восхитительным телом перед открытой дверью, получай по заслугам, — выдохнул граф ей в ухо.
У него были холодные ноги — он никогда не носил домашние туфли. Но его настойчивость по-своему очаровывала, а сильные руки были искусны, поэтому, когда он коленом раздвинул ее ноги, она зажала его руку, перевернула мужа на спину, словно борец, и уселась сверху. Затем чуть откинулась назад и схватила рукой его член. Супруг застонал. Она умело провела по члену ногтем, направив в нужную сторону, и оседлала его; глаза графа округлились при виде того, насколько быстро поменялись их роли. Он обхватил ладонями ее груди.
— С днем рождения, бесстыжая сучка, — прорычал он, уткнувшись лицом в ее шею.
— Что ты мне купил, дурачина? — поинтересовалась леди Гауз, пока граф пытался перевернуть ее, чтобы снова оказаться сверху. Женщина перехватила его руку и продолжала удерживать, закрыв волосами его лицо так, что он ничего больше не видел. Они оба рассмеялись. Другую руку, крепкую, словно железо, супруг положил ей на спину и стал опускать все ниже и ниже, и она застонала...
...А граф тут же оказался сверху, оскалившись, будто дикий зверь, коим он и был. Мурьен приподнял жену, баюкая на весу, пока от возбуждения не напряглись все мышцы ее спины. Графиня сомкнула ноги за ним и изо всех сил, до крови укусила за плечо. Его ногти вонзились ей в спину. Женщина выгнулась, стиснула коленями бока супруга и откинула голову, а он наклонился вперед, чтобы ухватить ртом ее левую грудь...
Они медленно скатились с кровати, полог удерживал их вес три долгих мгновения, затем порвался — правой ногой графиня уперлась в пол, и вот она уже снова сверху. Его спина прижата к холодному каменному полу, а голову граф поднял к ней, почувствовав вкус крови на ее губах, в то время как она сама ощущала этот соленый привкус...
То был момент, когда они слились воедино с Дикими. Она вливала в супруга силу. Спина графа выгнулась настолько сильно, что леди Гауз едва не свалилась с него.
Затем они кончили.
— Клянусь Христом и святыми угодниками, сучка, ты чуть не раскроила мне череп.
Графиня облизала его губы.
— Ты весь мой, — заявила она. — Я оседлала тебя, как коня. Большого боевого коня.
Граф настолько сильно шлепнул ее по голой попе, что женщина вскрикнула.
— Я шел сказать тебе, что получил письмо, — произнес он. — Подхожу к двери, а тут ты стоишь и тискаешь свои сиськи, вся такая аппетитная на вид, так бы и съел. — Он провел ладонью по левому плечу и расхохотался, увидев на ней кровь. — Черт побери, похоже, это меня чуть не сожрали. Как ты это делаешь, ведьма? Старая карга, а кроме тебя, никого больше не хочу.
— Сегодня пятьдесят, — заметила леди Гауз, проведя рукой над его плечом и применив крошечное заклинание. Рана тут же закрылась.
Граф встал и пробежался ладонью по ее ноге до самой ягодицы, и она довольно мурлыкнула.
— Письмо подождет, — прорычал он, толкая ее обратно.
— А ты не слишком стар для таких развлечений?
Час спустя они восседали на тяжелых стульях в большом зале их замка. На ней было теплое платье из синей шерсти, мягкой как бархат, усеянное золотыми звездами, вышитыми придворными дамами; он — в сине-желтом одеянии дома Мурьенов из морейского атласа. Оба уже в летах; большая часть его темно-русых волос и борода поседели. Граф походил на хищного орла, а она — на орлицу. Они часто смотрели друг на друга, постоянно соприкасаясь руками, как два человека, которые только что занимались любовью и никак не могли прийти в себя.
Тикондага, один из величайших замков Альбы, являлся ключевым форпостом и могучей твердыней на пути Диких. Возвышаясь на четыре сотни футов над лесом и господствуя над озерной бухтой с выходом прямо в Великую реку, замок считался неприступным как среди людей, так и среди Диких. Холодные гранитные стены высотой в шестьдесят футов, массивная надвратная башня, три концентрических кольца стен и поистине огромный донжон, нижний этаж, вырезанный прямо в толще горных пород, — все это представляло собой настоящее чудо с военной точки зрения, но большую часть года жить здесь было неуютно, а зимой так и совершенно невыносимо. По утрам в конце лета повсюду веяло прохладой, поэтому все в замке носили исключительно изделия из шерсти.
В большом зале трижды в день кормили весь гарнизон — шестьдесят рыцарей и четыреста солдат с женами, любовницами или любовниками и шлюхами. Граф считал, что совместный прием пищи поддерживает преданность его людей. И тридцать пять лет руководства величайшим и опаснейшим регионом Альбы не изменили его взглядов. Посему завтрак подавали одновременно для почти пятисот человек: кашу, чай, ячменные лепешки, густые топленые сливки, джем и сидр. Когда он принимал благородных гостей, их угощали более изысканными блюдами, но сам граф Западной стены предпочитал простую пищу, правда, в больших количествах, и пользовался славой щедрого лорда даже в Галле. Его люди ели с аппетитом.
Некогда у Стены стояло шесть замков и шесть лордов правили Севером. До этого они числились легатами далекой империи. А еще раньше, когда камни в основании крепости еще не успели состариться, в этом зале восседала сама императрица.
Но времена изменились, и предки графа вступили в борьбу за господство над Севером по обе стороны от Стены. За последнее столетие Мурьены добились власти за счет Южного Хурана, располагавшегося на другом берегу реки, а также восточных и западных лордов, номинально являвшихся их союзниками или близкими родственниками.
