Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– В этом, конечно, есть здравый смысл… – он задумался. – Но твоя прихоть мне все равно не нравится.
– Это не прихоть, мой бог. Это – необходимость! Ильярна должна узнать Богиню!
Аданэй долго молчал, но наконец выдавил:
– Хорошо. Так и быть. Но я сам подберу воинов и слуг, которые будут сопровождать вас. И береги Ильярну.
– Конечно, – пропела она, прижимаясь к нему крепче. – Все, что угодно, мой бог.
Руки ее сцепились за шеей Аданэя, губы прикоснулись к губам, и больше она уже не отвлекалась на разговоры.
***
Аззира с братом и дочерью покинули столицу спустя сутки, еще затемно, поэтому Аданэй не застал их отъезда и не успел попрощаться. А его жена просто не сочла прощание необходимым.
"Она все та же, – удрученно подумал Аданэй. – Ее ничто не изменит".
Он невесело уставился на умирающую свечу на столе, вздохнул, и от этого вздоха язычок пламени потух – и в могильном мраке утонули покои. Крикнув рабов, Аданэй приказал зажечь камин и свечи в канделябрах, и скоро тревожный свет оттеснил тьму: она затаилась в углах, посматривая оттуда голодными глазами и выжидая, чтобы вновь проглотить комнату.
Аданэй встряхнулся: хватит переживать из-за причуд жены, сейчас не до нее! Сейчас, когда Отерхейн отошел от поражения в Антурине, и Элимер готовился объявить Илирину войну. А значит, скоро двинутся на древнее царство – новую родину Аданэя, – дикие орды родины былой.
***
С момента отбытия Аззиры прошло трое суток, когда Аданэй распахнул глаза в ночь.
Сон исчез – его спугнул голос. Тот голос, в котором никогда прежде не слышалось паники, да и не могло слышаться. Не могло – однако теперь она звучала, сквозила в каждом слове, произнесенном этими почти божественными устами. И это пугало куда сильнее, чем любая угроза.
"Аданэй! Аданэй! Проснись! Просыпайся, сожри тебя тьма!"
"Шаазар? Что ты…"
"Нет времени! Собирайся в путь! Сейчас же!"
"Что? Какой путь? Я не могу. Я должен быть в столице. Война почти грянула, а ты…"
"Твоя война – ерунда по сравнению с тем, что готово свершиться!"
"Объясни!"
"Долго объяснять. Просто делай! Помнишь свой долг? Пришло время. Мчись в Нарриан. И останови то, чего не должно быть".
"В Нарриан? Да ведь там моя дочь! И Аззира! – Аданэй подскочил на кровати: последние остатки сна испарились. – Что случилось? Скажи мне!".
"Я не знаю. Все скрыто. Но я чувствую – страшное. Для нас обоих. Спеши!"
"Так перенеси меня! Щелчок твоих пальцев – и я там!"
"Я не могу. Сейчас – нет. Все слишком хрупко, слишком на грани, силы гуляют. Силы, даже мне неподвластные! Тебе придется самому. Но я освобожу твой путь. Давай же!"
"Почему…"
"Бестолковый мальчишка! – Шаазар сорвалась на крик. – Хватит вопросов! Пришел час – я требую возврата долгов. Езжай в Нарриан! Найди Аззиру! Только для тебя она все еще уязвима!"
Неизвестно, что подействовало больше – страх за Ильярну, намек, что Аззира собирается сделать что-то ужасное, или его собственные предчувствия, которые нашли подтверждение в панике Шаазар, но больше Аданэй не медлил.
Спустя неполный час он уже мчался по ночной дороге. А в голове его звучал, постепенно затихая, голос:
"Лети, мальчик! Лети как птица! Ничто не преградит тебе путь, холмы и реки расступятся перед тобой, солнце и звезды укажут путь, и ляжет дорога лентой. Лети!"
Шаазар стояла посреди своего леса, глаза ее фосфоресцировали во тьме, светились, не освещая. Она заламывала руки, вглядывалась в недоступную смертным даль, она кусала, до боли кусала губы. Ужас, страх и отчаяние искажали совершенные черты ее лица. Все-таки бессмертные тоже способны чувствовать…
– Лети, – прошептала она одними губами. И это было не повеление – это была мольба.
></emphasis >
– В оригинале "О, Господи!"
– "Арлекин", автор – Руслана Шайман
– Свободному не тесно и в темнице
Зима уходила, а весна нерешительно подкрадывалась к Отерхейну, войско которого готовилось выступить против старого врага. И выступило бы спустя полмесяца, если бы не странное известие, привезенное из Эртины. Известие, которое ускорило события.
"Царская чета Илирина покинула дворец, скрылась из Эртины, исчезла", – гласила весть.
"Никто не знает где они и что с ними. Илиринское войско в панике, власть пытается взять мать царицы – Гиллара", – сообщали серые.
– Неужели действительно никто не знает, где Аданэй? – спросил Элимер разведчика. – Совсем никто?
– Известно, что он уехал к побережью вслед за царицей. Чуть позже туда же отправилась Гиллара. Она вернулась. Одна. Заперлась в советной зале с военачальником и какой-то жрицей. О чем они говорили, никто не знает, да только после этого по Илирину поползли противоречивые слухи.
– У нас есть свои люди на побережье?
– Да, повелитель. Им удалось выяснить, что царица с братом и дочерью приезжала в Нарриан, в свой замок. Спустя неделю с лишним там же появился Аданэй. А позже – еще и Гиллара.
– Что же их всех туда стянуло… – пробормотал кхан.
– Этого мы не знаем. Но только из замка одна Гиллара вернулась. Остальные исчезли.
– Может, внутри прячутся? – Элимер ухмыльнулся.
– Нет. Двое из наших проникли внутрь. Замок был пуст. Вообще. Ни рабов, ни господ, одни крысы.
– Куда же делась свита? Ведь не могла царица одна туда поехать?
– Ее сопровождал отряд воинов, но…
– Что?
– Они не доехали до Нарриана. Не знаю, что случилось. Сами воины – не помнят. Они вернулись потом в Эртину, уже после Гиллары. Вразнобой, поодиночке, грязные, в изорванной одежде. И ничего не помнят. Их и зериусом поили, и пытали – ничего.
– Какая-то, побери меня тьма, магия!
– Вот-вот, – кивнул серый.
– Хорошо, расскажи о слухах.
– Конечно, повелитель. Да только слухи эти вряд ли соответствуют истине, один другого бредовее.
– А это я уже сам определю, – отрезал кхан. – Говори.
– Болтают, что царскую семью якобы похитили злобные отерхейнцы, – серый не смог сдержать усмешки. – Другой слух немного интереснее: будто бы царь застал свою жену с любовником и прикончил обоих. Потом сошел с ума, и убил собственную дочь. Дальше опять слухи разветвляются: одни говорят, что после этого Аданэй сбежал из Илирина, другие – что покончил собой.
– Действительно, любопытно, – теперь пришла очередь Элимеру усмехаться. Уж он-то понимал, что убийство из ревности, а уж тем более последующее самоубийство – это последнее, что сделал бы его брат.
