Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Пока мы тут ломимся через все эти дрова, по дороге бы уже дошли!
– Ха! – за неимением других аргументов ответила она.
– Нас услышат! – предпринял вторую попытку княжич.
– Ну и пусть! А чего мы такого делаем? – Лёлька осталась непоколебимой.
– А если ничего такого мы не делаем, то чего по дороге не идем?
– Потому что… – запутавшись в паутине и сплетении гибких розоватых ветвей, девочка остановилась и яростно отерла лицо. – Потому что…
Главным образом последние пять минут они продирались через заросли потому, что признать себя неправой она была морально не готова, но несколько десятков метров по неприязненно настроенной растительности были готовы ее переубедить. И возможно, сумели бы, если бы не знакомый голос, донесшийся справа:
– Ори-кун?
– Мажору?! – Лёка забыла все свои аргументы и намерения.
– Добрый вечер, Ори-кун. Замечательная сегодня погода. И луна великолепно сияет с чернильных небес, – проговорил вамаясец, словно оба они совершали обычный променад перед сном. – Яри-тян случайно не с тобой?
– С ней, с ней, – как мог, пожаловался княжич, не тыкая пальцем и не называя имен.
– Как ты нас нашел? – сердитым шепотом вопросила девочка.
– Случайно, – сообщил Шино. – Шел по дороге и услышал, как в кустах кто-то – или что-то ломится сквозь живую изгородь.
– Это мог быть кто угодно! – обиженно фыркнула Лёлька.
– Да, конечно, – не стал спорить мальчик. – Но кто угодно не стал бы пробираться через кусты вдоль дороги на протяжении нескольких десятков дзё, когда можно идти просто по дороге…
– Это мог быть зверь!
– …и переругиваться вашими с Яри голосами. Я понимаю, что настоящие онна-бугэйся и даймё из Рукомото не ищут лёгких путей, и поэтому не удивился, но просто стало любопытно узнать цель такого нелегкого марша таким чудесным летним вечером.
– Подумаешь! – понимая, что ее только что изощрённо подкололи, но не находя способа ответить тем же, Лёка надулась и ринулась в последнее сражение с кустарником. Оно оказалось сколь бесполезным, столь коротким: дорожка пролегала в паре шагов от них.
– Добрый вечер, Ори-кун, Яри-кун, – церемонно поклонилась девочка в розовом кимоно, терпеливо молчавшая доселе за спиной брата. – Рада видеть вас этим дивным вечером. Весьма приятная неожиданность.
– Синиока, здравствуй! – если бы радость могла сиять в прямом значении этого слова, довольная физиономия Ярика осветила бы весь Запретный город и половину Маяхаты. – Тоже рад тебя… то есть вас обоих… видеть!
Глаза Синиоки оживились, но тут же спрятались под скромно опущенными веками, как приличной дочери тайсёгуна при встрече с посторонним молодым человеком на улице и полагалось. Ой, ноблесс, ноблесс…
– Что случилось, Ори-кун? – окинув внимательным взором лукоморских гостей, Мажору пришел к однозначному выводу.
– Обормоту Тихона нашел, – коротко выдохнула девочка. – Сказал, что затравит собаками.
– Где он?
– В саду камней.
– Нет, где мой малоуважаемый брат?
– Пошел на псарню.
– Откуда тебе это известно?
– Он сам сказал!
Тень подозрения пробежала по лицу Шино – и словно в зеркале отразилась на чумазой физиономии Лёльки.
– Ты думаешь?.. – расширились ее глаза.
– Не знаю, – нахмурился вамаясец. – Обормоту, конечно, глуповат, но не настолько, чтобы раззвонить врагу о своих планах за полночи до их воплощения. Или настолько?..
– Думаешь, он соврал? – встревожилась княжна. – Но зачем?
– А тэнгу его знает… – мальчик пожал плечами. – Но у меня есть идея. На подходе к саду камней вы спрячетесь в кустах… у вас это хорошо получается… а я зайду внутрь и поищу Тихо.
– Ты хотел сказать, Мажору-тян, мы зайдем, – оторвавшись от беседы с Яриком, уточнила Синиока.
– Нет, Синиока-тян, – мальчик строго покачал головой. – Ты отправишься домой. В саду может быть опасно.
– Тем более тебе нужна будет поддержка, Мажору-тян, – лукаво прищурилась девочка. – И пока ты меня домой не проводишь лично и не передашь в руки Окуни, я от тебя не отстану. А пока ты меня провожаешь, Тихо может снова сбежать.
– Синиока, так нечестно! – возмущенно возопил мальчик.
– Я честное слово буду слушаться каждого твоего слова, и туда, где опасно, не пойду, – кротко потупилась его сестра.
– Ты сама пообещала! Смотри мне! – Шино сурово потряс пальцем перед ее вздернутым носиком.
– Да, Мажору-тян, клянусь котэнгу! – закивала она, как куколка, и ребята поспешили вперед под импровизацию Ярика вместо боевого марша:
Как и условились, за несколько поворотов до сада лукоморцы юркнули в придорожные кусты, а вамаясьцы продолжили путь, как ни в чем не бывало, исподтишка стреляя глазами направо и налево. Немощеная дорожка, чуть раскисшая после утреннего дождя, мягко проседала под гэтами, скрадывая звук шагов, но скрытность была им больше не нужна.
– Лунный свет серебрит листья сакур, – указывая на отцветшие, но не потерявшие красоты деревья, говорил Мажору. – Они прекрасны и днем, и ночью.
– Скоро ягоды нальются кисло-сладким соком, – степенно вторила ему Синиока – маленькая фудзин до мозга костей, – Надо напомнить Окуни, чтобы заказала для меня кимоно с нужной вышивкой. Опять заботы.
– Женщины умеют сделать из вишенки тыкву, это всем известно, – снисходительно усмехнулся мальчик, отворачиваясь, будто свысока, чтобы скрытно разглядеть подозрительную тень за кумирней. Кисть руки его, не видная с обочины, сделала условный знак, и сестра остановилась.
– Новое кимоно – это не пустяки, Мажору-тян! – возмущенно проговорила она. – И к тому же, кто и когда заказывал кимоно с тыквами? Над этим человеком будет смеяться вся Маяхата!
Глаза ее, расширившись от волнения, безмолвно вопросили: "Что ты увидел?"
– Для настоящего самурая всё пустяки по сравнению с путём меча, – Шино пожал плечами и сдвинул брови: "Гляди в оба". – Давай воскурим благовония божеству этого чудесного уголка!
Не дожидаясь ответа, он взял из горшка связанный пучок из восьми палочек и опустил их концы в теплый пепел тяжелой медной чаши, раскапывая до угольков. Несколько секунд – и благовония вспыхнули, озаряя кумирню красного дерева, кусты вокруг… и бледное перекошенное неприязнью лицо человека, в них прячущегося.
Разглядев его, Синиока невольно попятилась.
– Обормоту-кун! – громко, так, что, наверное, было слышно во дворце Миномёто, воскликнул Мажору. – Какой сердитый! И с мечами! От такого только ноги уносить подальше! Попадись на глаза – зарубит!
В кустах на той стороне дороги что-то зашуршало.
"Уходят? Надо потянуть время. Отвлечь."
– Что ты тут делаешь? – Мажору издевательски приподнял брови. – Потерял что? Или тебя уже выгнали даже из отцовской гвардии?
– Заткнись, сопляк! – Обормоту, багровый от гнева, выхватил дайто и взмахнул, рассекая кимоно на его плече.
Мажору отпрянул, налетел на сестру и упал, роняя ее и палочки в грязь. В тот же миг клинок уперся ему в грудь. Синиока ахнула, всплеснула руками, замерла под злобным взглядом старшего брата и опустила глаза. На влажной земле медленно сгорали благовония, распространяя умиротворяющий аромат сандала, такой неуместный здесь и сейчас. Девочка замерла. Если ими ткнуть в ногу Обормоту…
– Допрыгался, самозванец! – отложив общение с сестрой на потом, Обормоту торжествующе уставился на Мажору. – Против настоящего самурая, такого, как я, ты – изгой, буракумин! И поэтому место моё – в свите отца! Куда тебя не взяли, потому что ты молокосос!
– А тебя взяли – ночевать в канавах, как собака? – рявкнул Мажору, сжимая кулаки.
– Сам собака! – не остался в долгу старший брат и слегка подался вперед. Из-под клинка показалась кровь. – Вонючий гайдзин! Если я сейчас проткну тебя, отец мне спасибо скажет за то, что избавил его от сына-полукровки! Ты ничто! Никчемнее обгрызенной кости! Раздавленной ореховой скорлупы! Сгоревших благовоний! А я тут по важному делу!
